Развенчание Гамлета / Ростовский академический театр драмы им.М.Горького

Выпуск № 3-183/2015, Гости Москвы

Развенчание Гамлета / Ростовский академический театр драмы им.М.Горького

Ростовский академический театр драмы им. Максима Горького привез в Москву спектакль «Тихий Дон» по роману Михаила Шолохова (автор пьесы - Владимир Малягин). Зрелище оказалось впечатляющим, особенно по части сценографии Виктора Герасименко и музыки Алексея Шелыгина, но ощущение от спектакля осталось двойственное. Вот в этом и хотелось бы попробовать разобраться.

Режиссер Геннадий Шапошников, лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска», возглавляющий Иркутский драматический театр им. Н.П. Охлопкова, известен как мастер психологического проникновения в характеры, создания атмосферы, в которой быт не превалирует над бытием, а составляет его необходимую часть. В тех его немногих спектаклях, которые мне доводилось видеть, непременно ощущалось, что сегодня становится редкостью эпическое дыхание, глубина проникновения в исследуемый театром материал не с целью увлечь зрителя, а с задачей дать ему задуматься и сделать собственные выводы, что и является едва ли не главным отличием эпического театра от любого другого. Казалось бы, в сценическом прочтении романа Шолохова эти черты должны выступить на первый план, потому что в метаниях Григория Мелехова, в его поисках внутренней опоры отразилось Время, настоятельно требовавшее от человека твердого решения. А человек, подобного решения не нашедший, остается, по Шолохову, «... у ворот родного дома, держа на руках сына... Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».

Но это по Шолохову, героя которого на протяжении нескольких десятков лет именовали в литературоведении «крестьянским Гамлетом». По Малягину, дело обстоит совсем иначе, поэтому в спектакле перед нами предстает вялый, молчаливый, равнодушный ко всему человек, который только присутствует на сцене - не размышляя, не борясь с собой, не пытаясь найти решений ни в своих отношениях с женщинами, ни (тем более) в сложных и кровавых перипетиях Гражданской войны. Не могу обвинить в этом артиста Романа Гайдамака, потому что именно в таком, абсолютно дегероизированном Мелехове сокрыта концепция драматурга (пытаюсь внутренне отделить от этого режиссера, потому что в спектакле явно ощущаются попытки выйти на некие обобщения, но они, что называется, «повисают в воздухе»).

Сравнивать с прежними опытами никогда и ничего нельзя - в конце концов, время другое, оно и диктует другие законы акцентирования тех или иных моментов инсценировки, но не так просто справиться с памятью, которая неотвязно преследует, заставляя вспомнить «Тихий Дон» Г.А. Товстоногова с Олегом Борисовым в роли Григория Мелехова, художественный фильм 1957 года, поставленный Сергеем Герасимовым с Петром Глебовым в главной роли. И еще заставляет вспомнить слова Товстоногова в беседе с А.П. Свободиным: «Назначение актера на роль есть решающий акт трактовки».

Суть трактовки Владимира Малюгина (и режиссеру проще было отказаться от пьесы, сделав с чьей-то помощью другую) в том и заключается, что перед нами - лишенный воли, страсти, темперамента и каких бы то ни было чувств человек. Он не может бороться ни с собой, ни с кем другим, потому что в пьесе его рассуждения сведены к кратким репликам по поводу, а все, происходящее в его внутреннем мире, вообще изъято. Впрочем, это не только с Григорием происходит подобная метаморфоза - практически со всеми персонажами. Перед зрителем проходит, словно в калейдоскопе, смена иллюстраций, в которых почти никому не дано не то, что раскрыться, но хотя бы внятно высказаться. И потому первое действие выглядит некоей мелодрамой по типу телевизионных сериалов, во втором же возникает тема, действительно, мощная и важная для дня сегодняшнего - тема братоубийственой бойни, бессмысленной и беспощадной более, нежели «мужицкий бунт». И она выходит на первый план сильно, ярко, как это свойственно почерку Шапошникова. Но... характеры в ней все равно не «звучат»...

Пожалуй, удалось как-то вырваться из смены очень красивых картинок (сценография, действительно, многообразна и многофункциональна!) в наблюдение за характером лишь деду Гришаке (Игорь Богодух), Бабуне (Татьяна Шкрабак) и Дарье (Кристина Гаврюкова) в ее последнем монологе - к этим персонажам автор пьесы оказался немного щедрее, нежели к главным героям, и артистам была подарена счастливая возможность воплотить характеры не Малюгина, но Шолохова. А вот бедному Евгению Листницкому (Владимир Кирдяшкин) пришлось вообще лишиться своей военной истории - соблазнил мимоходом Аксинью (Екатерина Березина), а потом жена появилась и выгнал любовницу из дома...

Противостояние Григория и Петра (Вячеслав Огир) дано акварельным наброском - те, кто не читал роман, удостоенный Нобелевской премии (а таких в зале большинство на сегодняшний день), вряд ли догадаются, что они братья, если не расслышат начальных реплик спектакля.

В финале, после гибели Аксиньи, Григорий остается один; вместо «черного неба и ослепительно сияющего черного диска солнца», не одной мне запавших в душу со школьных лет, мы видим склонившегося над умершей женщиной человека с разверстым, словно у античной маски, ртом в безмолвном крике. И это тоже - определенная тенденция, установка драматурга (и, в данном случае, режиссера), прочитавшего сегодня «Тихий Дон» как историю слабого, растерявшегося человека, который не в состоянии найти свое место в перекореженной, изувеченной жизни.

Кому-то, может быть, придется по душе мысль о том, что братоубийственная война, губящая сегодня близкую к Ростову-на-Дону Украину, отразилась в этой истории и сумела выйти за ее пределы к глубокому обобщению. Но «Тихий Дон» - это роман эпического направления, в котором устаревшая ныне теория соответствующего театра, разработанная некогда Бертольтом Брехтом, предусматривала, в первую очередь, стимул критической мысли и активного социального действия. Если читать сегодня роман Шолохова как экзистенциальный - тогда другое дело, но с одной оговоркой: Шолохова читать, а не его вольное переложение. Это уже совсем другая история...

Одной из несомненных заслуг спектакля наших гостей стала для меня настоятельная попытка понять, разобраться, может быть, ошибочно, в соотношении советской классики и дня сегодняшнего. Насколько меняются (а порой и подменяются) нравственные и психологические ориентиры? Чем мы дышим?

...После спектакля ко мне подошли две немолодые женщины с вопросом: кто убил Аксинью? Сказали мне, что опросили едва ли не половину зала, и никто не смог ответить. В спектакле не было патруля, на который Григорий со своей спутницей наткнулись в степи, одиночный выстрел раздался из-за кулис. Я попыталась ответить, ссылаясь на роман, но им хотелось (это чувствовалось), чтобы пристрелил Аксинью брошенный муж Степан. Ведь они смотрели мелодраму...

 

Фото Виктора ПОГОНЦЕВА

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.