Развенчание Гамлета / Ростовский академический театр драмы им.М.Горького
Выпуск № 3-183/2015, Гости Москвы
Ростовский академический театр драмы им. Максима Горького привез в Москву спектакль «Тихий Дон» по роману Михаила Шолохова (автор пьесы - Владимир Малягин). Зрелище оказалось впечатляющим, особенно по части сценографии Виктора Герасименко и музыки Алексея Шелыгина, но ощущение от спектакля осталось двойственное. Вот в этом и хотелось бы попробовать разобраться.
Режиссер Геннадий Шапошников, лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска», возглавляющий Иркутский драматический театр им. Н.П. Охлопкова, известен как мастер психологического проникновения в характеры, создания атмосферы, в которой быт не превалирует над бытием, а составляет его необходимую часть. В тех его немногих спектаклях, которые мне доводилось видеть, непременно ощущалось, что сегодня становится редкостью эпическое дыхание, глубина проникновения в исследуемый театром материал не с целью увлечь зрителя, а с задачей дать ему задуматься и сделать собственные выводы, что и является едва ли не главным отличием эпического театра от любого другого. Казалось бы, в сценическом прочтении романа Шолохова эти черты должны выступить на первый план, потому что в метаниях Григория Мелехова, в его поисках внутренней опоры отразилось Время, настоятельно требовавшее от человека твердого решения. А человек, подобного решения не нашедший, остается, по Шолохову, «... у ворот родного дома, держа на руках сына... Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».
Но это по Шолохову, героя которого на протяжении нескольких десятков лет именовали в литературоведении «крестьянским Гамлетом». По Малягину, дело обстоит совсем иначе, поэтому в спектакле перед нами предстает вялый, молчаливый, равнодушный ко всему человек, который только присутствует на сцене - не размышляя, не борясь с собой, не пытаясь найти решений ни в своих отношениях с женщинами, ни (тем более) в сложных и кровавых перипетиях Гражданской войны. Не могу обвинить в этом артиста Романа Гайдамака, потому что именно в таком, абсолютно дегероизированном Мелехове сокрыта концепция драматурга (пытаюсь внутренне отделить от этого режиссера, потому что в спектакле явно ощущаются попытки выйти на некие обобщения, но они, что называется, «повисают в воздухе»).
Сравнивать с прежними опытами никогда и ничего нельзя - в конце концов, время другое, оно и диктует другие законы акцентирования тех или иных моментов инсценировки, но не так просто справиться с памятью, которая неотвязно преследует, заставляя вспомнить «Тихий Дон» Г.А. Товстоногова с Олегом Борисовым в роли Григория Мелехова, художественный фильм 1957 года, поставленный Сергеем Герасимовым с Петром Глебовым в главной роли. И еще заставляет вспомнить слова Товстоногова в беседе с А.П. Свободиным: «Назначение актера на роль есть решающий акт трактовки».
Суть трактовки Владимира Малюгина (и режиссеру проще было отказаться от пьесы, сделав с чьей-то помощью другую) в том и заключается, что перед нами - лишенный воли, страсти, темперамента и каких бы то ни было чувств человек. Он не может бороться ни с собой, ни с кем другим, потому что в пьесе его рассуждения сведены к кратким репликам по поводу, а все, происходящее в его внутреннем мире, вообще изъято. Впрочем, это не только с Григорием происходит подобная метаморфоза - практически со всеми персонажами. Перед зрителем проходит, словно в калейдоскопе, смена иллюстраций, в которых почти никому не дано не то, что раскрыться, но хотя бы внятно высказаться. И потому первое действие выглядит некоей мелодрамой по типу телевизионных сериалов, во втором же возникает тема, действительно, мощная и важная для дня сегодняшнего - тема братоубийственой бойни, бессмысленной и беспощадной более, нежели «мужицкий бунт». И она выходит на первый план сильно, ярко, как это свойственно почерку Шапошникова. Но... характеры в ней все равно не «звучат»...
Пожалуй, удалось как-то вырваться из смены очень красивых картинок (сценография, действительно, многообразна и многофункциональна!) в наблюдение за характером лишь деду Гришаке (Игорь Богодух), Бабуне (Татьяна Шкрабак) и Дарье (Кристина Гаврюкова) в ее последнем монологе - к этим персонажам автор пьесы оказался немного щедрее, нежели к главным героям, и артистам была подарена счастливая возможность воплотить характеры не Малюгина, но Шолохова. А вот бедному Евгению Листницкому (Владимир Кирдяшкин) пришлось вообще лишиться своей военной истории - соблазнил мимоходом Аксинью (Екатерина Березина), а потом жена появилась и выгнал любовницу из дома...
Противостояние Григория и Петра (Вячеслав Огир) дано акварельным наброском - те, кто не читал роман, удостоенный Нобелевской премии (а таких в зале большинство на сегодняшний день), вряд ли догадаются, что они братья, если не расслышат начальных реплик спектакля.
В финале, после гибели Аксиньи, Григорий остается один; вместо «черного неба и ослепительно сияющего черного диска солнца», не одной мне запавших в душу со школьных лет, мы видим склонившегося над умершей женщиной человека с разверстым, словно у античной маски, ртом в безмолвном крике. И это тоже - определенная тенденция, установка драматурга (и, в данном случае, режиссера), прочитавшего сегодня «Тихий Дон» как историю слабого, растерявшегося человека, который не в состоянии найти свое место в перекореженной, изувеченной жизни.
Кому-то, может быть, придется по душе мысль о том, что братоубийственная война, губящая сегодня близкую к Ростову-на-Дону Украину, отразилась в этой истории и сумела выйти за ее пределы к глубокому обобщению. Но «Тихий Дон» - это роман эпического направления, в котором устаревшая ныне теория соответствующего театра, разработанная некогда Бертольтом Брехтом, предусматривала, в первую очередь, стимул критической мысли и активного социального действия. Если читать сегодня роман Шолохова как экзистенциальный - тогда другое дело, но с одной оговоркой: Шолохова читать, а не его вольное переложение. Это уже совсем другая история...
Одной из несомненных заслуг спектакля наших гостей стала для меня настоятельная попытка понять, разобраться, может быть, ошибочно, в соотношении советской классики и дня сегодняшнего. Насколько меняются (а порой и подменяются) нравственные и психологические ориентиры? Чем мы дышим?
...После спектакля ко мне подошли две немолодые женщины с вопросом: кто убил Аксинью? Сказали мне, что опросили едва ли не половину зала, и никто не смог ответить. В спектакле не было патруля, на который Григорий со своей спутницей наткнулись в степи, одиночный выстрел раздался из-за кулис. Я попыталась ответить, ссылаясь на роман, но им хотелось (это чувствовалось), чтобы пристрелил Аксинью брошенный муж Степан. Ведь они смотрели мелодраму...
Фото Виктора ПОГОНЦЕВА
Отправить комментарий