"У жизни со смертью еще не окончены счеты свои..." / III Фестиваль военных драматических театров "Звездная Маска"

Выпуск №4-184/2015, Фестивали

Когда я говорила кому-то из знакомых, вполне сведущих в театральных делах в нашей стране, о том, что Управление культуры Министерства обороны РФ и Центральный академический театр Российской армии проводят в ноябре Ш Открытый фестиваль военных драматических театров Министерства обороны Российской Федерации «Звездная Маска», многие с неподдельным изумлением спрашивали: «А разве эти театры еще существуют?», искренне полагая, что они сгинули вместе с СССР.

А они живы - и их немало: в Мурманске, Владивостоке, Кронштадте, Уссурийске, Севастополе и, конечно, в Москве. Кроме этих театров в фестивале приняли участие Драматический театр Белорусской армии (что придало престижному форуму международный статус), а также вполне «штатские» гости-друзья, Белгородский государственный академический драматический театр им. М.С. Щепкина и Российский государственный академический театр драмы им. Федора Волкова из Ярославля.

Картина жизни военных театров получилась если не слишком яркой, то, по крайней мере, чрезвычайно разнообразной. «Звездная Маска» была посвящена 70-летию Победы, поэтому, в основном, на ней были представлены спектакли по произведениям, посвященным войне, и именно в этом сегодняшнем обращении к событиям давно ушедшим, отчетливо выявилось стремление некоторых режиссеров всерьез переосмыслить опыт нынешнего восприятия военной тематики, которая с каждым десятилетием в литературе и драматургии отнюдь не оставалась неизменной.

Открывали фестиваль два спектакля на двух сценах (Большой и Малой) Театра Российской армии - «Судьба одного дома» гостеприимных хозяев (инсценировка Владимира Еремина, постановка Бориса Морозова) и «Не покидай меня...» Алексея Дударева Театра Белорусской армии (режиссер Марина Дударева). Оба спектакля мне довелось видеть раньше и писать о них в журналах «Страстной бульвар, 10» и «Иные берега», но не могу не повторить самых высоких слов о тонкой и глубокой композиции В. Еремина по одним из самых сильных произведений военной прозы, где особенно пронзительной мелодией звучат «Прокляты и убиты» В. Астафьева, «Сотников» В. Быкова, «В окопах Сталинграда» В.Некрасова и «Жизнь и судьба» В. Гроссмана в мощном исполнении Алины Покровской, Сергея Колесникова, Андрея Новикова, Константина Денискина, Николая Козака, Александра Рожковского, Андрея Егорова, Ивана Гришенкова, Ярослава Бережнова... И подлинно современным звучанием наполнена эта постановка Бориса Морозова, воздающего благодарную память павшим и живым воинам и с тревогой вглядывающегося в день нынешний, наполненный агрессией, враждой, кровью ни в чем не повинных жертв.

Драматическая баллада Алексея Дударева, отчасти напоминающая многим «А зори здесь тихие...» Бориса Васильева, прозвучала подлинной балладой о судьбе юных девушек, добровольно отправившихся в ад войны. И на этом сходство с Васильевым, по сути, кончается, потому что драматург, родившийся уже после Великой Отечественной на окровавленной земле Белоруссии, привносит в повествование ноты осмысления детьми фронтовиков прошлого и настоящего, которые, как ни крути, друг без друга существовать не могут...

И еще одна пьеса Алексея Дударева была представлена на фестивале. «Рядовые» в исполнении Драматического театра Северного флота (Мурманск) в режиссуре Юзефа Фекеты. Начало было не просто эффектным, но чрезвычайно, на мой взгляд, современным: в нишах полуразрушенного костела по очереди представали священник, мулла и раввин, читающие молитву по погибшим. Этот, казалось бы, простой ход, заставлял сразу же задуматься о том, как в годы Великой Отечественной войны воевали за свою Родину все вместе, плечом к плечу, не различая наций и конфессий, просто не задумываясь об этом, и как сегодня...

Но дальше, к сожалению, пафосно, с надрывом и криком игралась отнюдь не новая пьеса, в которой и сам автор, наверное, кое-что сократил и пересмотрел бы спустя годы после ее создания. Причем на всем протяжении спектакля почти не смолкала музыка - заглушающая, мешающая вслушаться в слова героев. Но некоторым из артистов все же удается привлечь к себе внимание, дать возможность оценить уровень мастерства - это Евгений Щербаков (Соляник), Алексей Макаров (Дугин), Дмитрий Пастер (Дервоед).

Особенно досадно становилось в финале. Мне казалось всегда, что песня «Журавли» в исполнении Марка Бернеса вызывает неизменно у всех такое сильнейшее эмоциональное чувство, что поколебать его невозможно. Режиссер продемонстрировал, что это не просто возможно, а довольно легко - повторить ее трижды на протяжении нескольких минут полностью, от начала до конца...

Опыт фестиваля «Звездная Маска» показал, как представляется, насколько сложен сегодня подход к военной литературе или драматургии - произведения эти молодым поколениям, практически, незнакомы, имена писателей мало о чем говорят. Как, чем можно если не взволновать, то хотя бы затронуть их души, говоря о страданиях дедов и прадедов не только на протяжении четырех с лишним лет, пока длилась кровопролитная война за Родину, за жизнь, за будущее, но и еще долго-долго после? Как достучаться до них, живущих в мире, где с циничной серьезностью обсуждается, кто победил в той войне?

Два своеобразных пути предложено было на «Звездной Маске» режиссерами Михаилом Смирновым (Драматический театр Балтийского флота им. Всеволода Вишневского, Кронштадт) и Станиславом Мальцевым (Драматический театр Тихоокеанского флота, Владивосток).

Театр из Кронштадта представил на суд зрителей спектакль «Заплутавший на войне человек» по повести Василя Быкова «Сотников». Начало было многообещающим: на сцене появились женщины и мужчины в черно-белых одеяниях, один из мужчин сел перед пюпитром на авансцене и сначала зазвучал хор, а затем выразительное, точно интонированное чтение текста белорусского писателя. Все это происходило на фоне черного задника-экрана, на котором крупными медленными хлопьями падал снег, и показалось, что так завораживающе и польется это повествование дальше, дальше, дальше... Но, вероятно, молодому режиссеру это показалось слишком банальным, а потому, в полном соответствии с сегодняшней театральной модой, на сцене постепенно начали появляться персонажи из свиты Воланда, возникли внезапные переходы из реальности в клоунаду и обратно, на белое пианино в сцене допроса Сотникова брызнула красная краска, полицейский следователь Портнов начисто лишился своей университетско-учительской биографии (как же пронзительно точно был решен этот персонаж в спектакле Бориса Морозова артистом Николаем Козаком!), допрос подменился почему-то монологом Великого инквизитора из «Братьев Карамазовых» в то время, как на экране шли кадры хроники событий Одессы 2 мая 2014 года... Время от времени звучал голос персонажа-диктора, и тогда каким-то непостижимым образом персонажи оживали на какие-то секунды, но это уже не спасало действие от сумбура и хаоса.

Понятным стало и то, почему возник в спектакле Великий инквизитор - из главы Достоевского был выбран тот фрагмент, где оправдывается предательство, потому что оно всегда совершается «во имя»: вот и в этом спектакле последний монолог Рыбака (Борис Хасанов) прозвучал сильно, страстно, потому что он выбрал главное для себя - пусть в несмываемом позоре, но жизнь...

Разве не современно это звучит, особенно для молодых зрителей? Ну, а то, что у Василя Быкова прямо наоборот - так кто еще станет перечитывать в наши-то дни...

Роли Портнова и Рыбака явственно показали, что перед нами - интересные, яркие артисты, но фамилий их, к глубокому сожалению, узнать не смогла: театр не привез программки и не счел нужным представить их на обсуждении.

Путь прямо противоположный избрал Станислав Мальцев, поставивший, на мой взгляд, лучший спектакль фестиваля, «Сашку» Вячеслава Кондратьева в Драматическом театре Тихоокеанского флота (Владивосток). Он прочитал с подмостков прозу писателя по-настоящему современно, талантливо, сильно, добавив своеобразные зонги из цикла Микаэла Таривердиева «Прощай, оружие» на стихи Андрея Вознесенского, тем самым расширив горизонты: от войны, запечатленной в романе Хемингуэя, до Второй мировой и дальше, к Афганистану, к Чечне, к сегодняшним бесконечным войнам, словно окутавшим кровавой пеленой едва ли не весь земной шар. И «пустив» нашу мысль в просторы осмысления послевоенных трагедий, когда изувеченная психология и неотвязная память нередко приводили людей к самоубийствам, а кого-то - к невероятной жестокости.

Эмоциональная насыщенность и психологическая глубина спектакля Станислава Мальцева в точно найденном жанре - перед нами полусон-полуявь-полувоспоминания, развернутые в двух пространствах: тюлевом павильоне посреди черного одеяния сцены (художник Л. Смирнова), в переходах Сашки, выразительно сыгранного В. Лисинчуком, из одного в другое в принципиально другом состоянии. В пронзительно щемящей сцене Сашки и немца, которого К. Денисовец сыграл запоминающе. А еще - в пристальном внимании к тексту, в тщательном разборе (как же это сегодня редко встречается!), в создании подлинного ансамбля.

И это, на мой взгляд, и есть современность того, что стало классикой ХХ века, классикой военной литературы.

Но, к сожалению, второй спектакль Станислава Мальцева, «Браво, конферансье!» Григория Горина (Драматический театр Восточного военного округа, Уссурийск) таких мыслей и чувств, как «Сашка», не вызвал. Блистательная работа Владимира Тютюнника (см. «Страстной бульвар, 10» №1-181, 2015 г.) не смогла все же убедить в том, что текст пьесы жив и современен. Он остался в своем времени, несмотря на попытки режиссера «утеплить» содержание приемом не новым, но безотказным: после реплики: «Встречайте артистов» на экране мы видим фотографии Любови Орловой и Леонида Утесова, Аркадия Райкина и Клавдии Шульженко, Янины Жеймо и Марины Ладыниной, Бориса Андреева и Николая Черкасова, Николая Крючкова и других, других, словно перешедших из того времени в наше, потому что фильмы с их участием, их голоса продолжают жить не только для людей старшего поколения.

Этот прием повторится еще раз, когда перед нами проплывут фотографии фронтовых бригад - и вновь сильнее забьется сердце.

Но и в этом несовершенном спектакле Станислав Мальцев демонстрирует умение создавать подлинный ансамбль и атмосферу. А. Медведев (Сосед), Д. Ступников (клоун Отто) играют естественно и от того запоминаются, а что касается Веры (О.Бондарева), актриса проходит целый путь, выразительно отразив процесс взросления, духовного роста девчонки из колонии в конферансье послевоенных лет, взявшей в память о своем кумире и учителе его фамилию Буркини - чтобы хотя бы она жила всегда...

Последний фестивальный день можно назвать своего рода целевым - на Большой сцене шел спектакль Бориса Морозова «Севастопольский марш» (пьеса Н. Скороход по мотивам произведений Л.Н. Толстого), а на Малой - спектакль Драматического театра Черноморского флота им. Бориса Лавренева «Я жду тебя на Графской...» А. Норманской (сценическая версия и редакция постановки Юрия Маковского, режиссер Александр Губарев). Спектакль Морозова идет уже довольно много лет, но изначально в него были заложены та сила подлинного, непоказного патриотизма, та живая мощь русской литературы, высокая театральность и упоение великим русским языком, что годы спустя все эти и другие черты, кажется, проявляются еще сильнее, потому что с течением времени мы куда больше теряем, нежели обретаем. И это держит спектакль, не позволяя ему устареть...

«Я жду тебя на Графской...», скорее, обозрение, нежели спектакль. Обозрение по-своему волнующее, в отдельных эпизодах вызывающее искреннее сопереживание, в каких-то - оставляющее вполне равнодушным. Скорее всего, происходит это потому, что исторические эпизоды из прошлого Севастополя не выстроились в хронологическую «линию», очень неточно решен образ молодой Ани Горенко (будущей Анны Ахматовой), которая сыграна Дианой Кугаевской так раскованно и с такими интонациями, словно она заглянула случайно в театр с сегодняшней улицы. Выразительно прожитый артистами эпизод Колчака (Геннадий Чинцов) и Анны Тимиревой (Оксана Осипова) недостаточно внятно выписан: многие могут полагать, что Колчак был расстрелян в Севастополе, а не в Иркутске. Но запомнилась Виктория Шпаковская в роли Марии Юмашевой, влюбленной в генерала Корнилова (Вячеслав Казимирчак) и тонко, без надрыва донесшая до зрителя характер девушки, наделенной силой предвидения и предчувствия и недаром прозванной Ангелом.

Мне не хватило в этом спектакле одной, очень важной линии - ведь Графская пристань является тем самым местом, которое последним видели навсегда покидавшие Родину эмигранты послереволюционных лет, и она навсегда, судя по многочисленным воспоминаниям, впечаталась в их память как символ Отечества, которое остается в душе до последнего вздоха.

Но нельзя не отметить два важных момента, определивших необходимость этого спектакля для Севастополя (и не только для него одного): это строки Ильи Сельвинского о том, что «лирика и родина - одно. //Что родина - ведь это тоже книга, // Которую мы пишем для себя // Заветным перышком воспоминаний, // Вычеркивая прозу и длинноты // И оставляя солнце и любовь».

А еще - пронзительные слова Деда (Вячеслав Земляной) о том, что смысл жизни не в том, чтобы смотреть на часы, а в том, чтобы просто ждать, просто уметь ждать. И тогда время можно даже услышать здесь, в мистическом пространстве древней Графской пристани, особенно, если в руках у тебя - бумажный кораблик, на котором написано заветное желание...

Но необходимо сказать и о гостях «Звездной Маски», которые показали на фестивале спектакли по русской классике, а молодые артисты ярославской труппы сделали подарок зрителям и участникам, сыграв спектакль-концерт бардовской песни «Он не вернулся из боя» (режиссер Денис Азаров). Это были не военные, всем известные песни (за исключением В.Высоцкого и Б.Окуджавы), а песни бардов, значительная часть которых широкой публике просто не была известна. Песни были разными, но глубоко волнующим оказалось исполнение, а некоторые из них запомнились столь же глубоко взволновавшим содержанием.

После спектакля-концерта был показан спектакль Ярославского театра драмы им. Федора Волкова «Месяц в деревне» И.С. Тургенева (режиссура и сценография Евгения Марчелли, музыка Игоря Есиповича, костюмы Вани Боудена), шестикратно номинированный в нынешнем году на Национальную театральную премию «Золотая Маска».

Не время и не место углубляться здесь в очередной выбор экспертов «Золотой Маски» (в конце концов, из года в год это обусловлено вкусом и пристрастиями экспертов, на что они имеют право), но в очередной раз в спектакле Марчелли нам явлено «обнищание классики», сведение ее болевых точек к истерикам, сходным с буйным помешательством, страстным стремлениям все, что можно и нельзя, подвергнуть грубому осмеянию, неизбежным в сегодняшнем театре сексуальным сценам... Порой (все чаще) создается такое ощущение, что слишком долгое, на протяжении десятилетий, стыдливое умолчание о сексе в советской стране вызвало бурную реакцию - желание восполнить этот досадный пробел, демонстрируя бесстыдство, которое поощряется демократически настроенной публикой.

Один из самых интересных у Тургенева персонажей, Шпигельский с комплексами «подпольного человека» и духовным мраком, явлен Юрием Кругловым волею режиссера фитюлькой в духе Хлестакова, а важная для него сцена объяснения с Елизаветой Богдановной (Людмила Пошехонова) кое-как держится исключительно благодаря выразительной мимике актрисы. Ракитин в исполнении Николая Шрайбера стал третьестепенным и, по сути, не очень нужным персонажем, Ислаев (Олег Павлов), Анна Семеновна (Татьяна Исаева и Ирина Чельцова, к сожалению в программке не отмечено, кто именно играл в этот вечер, как не отмечены и другие, работающие в двух составах), Шааф (Семен Иванов), Большинцов (Владимир Майзингер) могли бы и не появляться вообще, зато горничная Катя (Анна Ткачева) несет в себе главную «сексуальную нагрузку», вызывая смех и аплодисменты. Невыразителен и тоже во многом «служебен» Беляев (Максим Подзин), да и текст Тургенева, отчасти сокращенный, отчасти перенесенный на экран в сопровождении громкой музыки как в немом кино, кажется во многих эпизодах просто вынужденной мерой отдать дань уважения отечественной классике.

На самом деле, в спектакле нужны лишь две героини - Наталья Петровна (Анастасия Светлова) и Верочка (Мария Полумогина или Дарья Таран), с первых эпизодов вызывающие недоумение одна (Наталья) агрессивностью и болезненной истеричностью, другая (Верочка) подростковым весельем, наигранным и от того фальшивым. Но сцена их объяснения становится одной из лучших в спектакле, потому что Верочка вдруг вырастает в молодую женщину, полную гордости, чувства собственного достоинства, прозорливости. И растерявшаяся от этого Наталья Петровна становится иной, ощущая, что эта девочка смотрит на нее свысока, как на недостойную соперницу...

А финал спектакля покорил простотой и естественностью приема - Наталья Петровна медленно уходит за кулисы, держа перед глазами прощальную записку Беляева, а спустя время из-за противоположной кулисы появляется в том же костюме (подвернутые джинсы и спущенная с одного плеча белая блузка) седая женщина с запиской в руках. И в этом финале вдруг неожиданно и сильно звучит мелодия Ивана Сергеевича Тургенева...

Спектакль Белгородского театра «Касатка» А. Толстого поставил Семен Спивак со своей питерской командой. Для Санкт-Петербургского молодежного театра на Фонтанке это название уже много лет назад стало своего рода визитной карточкой, но назвать белгородский спектакль перенесением на другие подмостки было бы крайне несправедливо. За прошедшее немалое время режиссер многое переосмыслил и в своих героях, и в их поступках, а звездная труппа Театра им.М.С.Щепкина воплотила с азартом, талантом и заразительностью.

В образе Касатки (Вероника Васильева) отчетливо зазвучали трагические нотки, связанные не просто с женской неприкаянностью, а с чувством, что она попала совсем не туда, где должна находиться, что вся жизнь ее оказалась словно причудой Судьбы, а свою дорогу вынуждена искать она сама. Совершенно другими оказались и Илья Быков (Игорь Ткачев играет истинного сына кучера, отягощенного петербургским образованием, не изменившим, однако, его взрывной натуры), и своенравная Раиса (Дарья Ковалевская), и суетливая тетушка Варвара Ивановна (Ирина Драпкина), и неунывающий Абрам Желтухин (Дмитрий Евграфов), который так уютно прижился в усадьбе, так прилепился к устроенному раз и навсегда быту, что счастлив предложению Варвары Ивановны остаться.

То удовольствие, с которым играют артисты, зараженные светлой энергией Семена Спивака, волнами переливается в зал, вызывая ответные то смех, то тишину сопереживания. И потому хочется назвать их всех, нашедших с помощью режиссера новые, яркие краски не только для этого спектакля, но и для себя самих, растворяющихся в сотворении таких редких сегодня качеств как великолепный актерский ансамбль и глубокий, точный разбор пьесы. Виталий Бгавин (Бельский), неузнаваемая Надежда Пахоменко (Анна Аполлосовна), Нина Кранцевич (Вера), Андрей Терехов (Панкрат), Алена Беседа (Дуняша)... И несколько слов о едва ли не самой маленькой роли Уранова, которую играет Андрей Зотов. Слушая нарочито несовершенное пение Касатки, он воспринимается как Паратов из «Бесприданницы», настолько свидетельствует о еле сдерживаемой страсти его выразительная мимика...

Казалось бы, два спектакля по русской классике, поставленные «штатскими» академическими театрами на фоне военной драматургии военных театров должны были как-то немного затеряться. Однако они вызвали ощущения столь же противоположные, как и два флотских театра, о которых говорилось.

Алексей Дмитриевич Попов, создатель театра, носящего имя Российской Армии, всегда уделял самое серьезное внимание классическому репертуару, считая, что это повышает культуру тех, кому искусство этого театра предназначено изначально. И просто зрителей привлечет в первую очередь именно эта репертуарная линия.

Сегодня русская классика значительным количеством театров сознательно переиначивается, калечится, из нее уходит главное - психология человека, которому сострадаешь, которого презираешь, любишь и ненавидишь. Над чувствами больше принято смеяться, считая возвышенными не помыслы, не страдания духа, а устремления плоти.

Что ж, каждый выбирает свою дорогу, но важнее всего - какую же дорогу выберет молодой зритель, приходящий в театр. За чем он приходит туда? И здесь каждый театр может и должен находить свой, только свой ответ. Не хочу верить, что русский психологический театр, наша гордость и во многом - наша совесть - умер. Он просто болен сегодня, это необходимо осознавать, твердо веря в то, что «у жизни со смертью еще не окончены счеты свои...».

Фото предоставлены оргкомитетом фестиваля

Фотогалерея