Мечта, воплощенная в память / Присвоение Старооскольскому театру для детей и молодежи имени Б.И.Равенских

Выпуск № 6-186/2016, Событие

Время летит слишком быстро, многое стирается из памяти, тускнеет, но то, что продолжает тревожить, волновать - и есть настоящее. Трудно сосчитать, сколько лет прошло с той поры, когда я приехала в Старый Оскол и познакомилась с замечательным режиссером Семеном Михайловичем Лосевым и его учениками - артистами трупы Старооскольского театра для детей и молодежи.

О Семене Лосеве я слышала много - и в Ленинграде, где он, преданнейший ученик Георгия Александровича Товстоногова, записывал репетиции его спектаклей, углублялся в творческий метод Мастера и, можно без преувеличения сказать, посвятил свою жизнь служению памяти выдающегося режиссера.

Довелось слышать о Лосеве и в Молодежном театре Севастополя, и в Русском театре Риги, где и спустя много лет после отъезда режиссера, вспоминают о нем с благодарной любовью.

Спектакли, что я увидела в Старом Осколе, покорили верностью тому русскому психологическому театру, который мы почти утратили сегодня; верностью тем ценностям, которые остаются неизменными и формируют наши личности, наши чувства, почти с презрением именуемые сегодня «высокими». Но куда же деваться от них, когда записи старых спектаклей, старые советские фильмы люди не устают смотреть, восторгаясь мастерством актеров, режиссерской выверенностью каждого эпизода. Так и в спектаклях Семена Лосева - им веришь безгранично, погружаясь в поистине ювелирную отделку характеров, тонкую вязь психологических отношений, в безошибочно угаданные тайны эстетики Пушкина, Тургенева, Горького, Володина...

1 февраля Старооскольскому театру для детей и молодежи исполняется 20 лет. И это - серьезное и важное событие, потому что он не просто выжил в труднейших условиях небольшого города, но живет своей насыщенной творческой жизнью, добиваясь все новых и новых побед. С этим событием неразрывно связано и еще одно - присвоение театру имени Бориса Ивановича Равенских, человека, родившегося, выросшего, сформировавшегося в Старом Осколе, на Белгородчине, на той земле, которая на всю жизнь проросла в его душу мощнейшими корнями.

Когда вспоминаешь спектакли Бориса Равенских, на ум приходит поэтическая строка: здесь «дышит почва и судьба». И слово «почва» в данном контексте не просто уместно, а органично, потому что режиссер ощущал это понятие, если можно так выразиться, и поэтически, и философски. Он шел во всем от корневых ощущений личности и природы, существующих в неразрывной слитности.

Но не только природа символизировала для Равенских почву - корневой смысл этого понятия был унаследован режиссером у мыслителей Х1Х века, когда неотъемлемой составляющей почвы были народ, те нравственные и духовные ценности, которые формировали культуру, философию, основы быта и - бытия...

Для меня Борис Иванович Равенских - одна из самых нераскрытых, неразгаданных великих режиссерских личностей ХХ века. И когда я вспоминаю блистательные спектакли, поставленные им за десятилетний период в Театре им.А.С.Пушкина и за десятилетие, проведенное в Малом театре, невольно из памяти выплывают слова Юрия Олеши: «Как сильна наша литература, если такой великолепный писатель, как Гончаров, ставится литературными мнениями и вкусами чуть ли не в конце первого десятка!» И становится горько от вопиющей несправедливости, потому что подобного мощного таланта, как у Бориса Равенских, соединившего в себе высокую поэтичность со столь же высокой гражданственностью, эпичность, философское осмысление понятия «народность» с озорством, юмором - пожалуй, не было больше в истории отечественной режиссуры.

Работая в одно время с Георгием Александровичем Товстоноговым, он творил то же самое, но по-своему, самобытно и ярко. Они были приверженцами одних и тех же идеалов, нравственных ценностей, но там, где у Товстоногова проявлялась обдуманность и тщательность мастерства, у Равенских рвалась на поверхность стихийная сила, готовая все разрушить на своем пути. Мощь - вот, наверное, то слово, которое соединяет в себе все перечисленное и неперечисленное, отражая суть мастерства Равенских. Может быть, именно потому и сказал Петр Фоменко: «Его забывать нельзя!»

Его спектакли как будто строили по кирпичику, формировали не одно поколение, властно обращая глаза человека внутрь собственной души, а оттуда - далеко к горизонту. Когда-то Ф.И.Тютчев написал:

Душа, увы, не выстрадает счастья,

Но может выстрадать себя...

Борис Иванович Равенских знал это по опыту собственной жизни и собственного творчества, как, может быть, мало кто другой. И знал, как важно, необходимо научить человека именно этому - выстрадать собственную душу...

Не только, конечно, в театре. Но в нем - в первую очередь.

«Я смело берусь утверждать, - говорил Равенских, - что человечество вперед и выше ведут поэты и романтики. Я глубоко убежден, что задача театра - будить в человеке поэтический взгляд на мир, выражать только самое главное, философски обобщенное и образно точное. Как в поэзии. Так я мыслю суть театра... В театре сейчас страшно отсутствие поэзии, образности, огромного духовного взрыва... Мы разучились думать и говорить со сцены возвышенно и страстно». Сказано - словно о сегодняшнем дне. Пророчески и горько...

Широко известен тот факт, что для исполнения заветной мечты, открытия нового театра со своими учениками, студентами ГИТИСа, от Равенских, уже покинувшего Малый театр в результате тяжелых конфликтов, потребовали поставить на предавшей его сцене инсценировку романа Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнева «Целина». Но, полагаю, далеко не всем известно, как работал Равенских над инсценировкой. Из рассказа его ученика и ассистента Юрия Иоффе возникает пугающее ощущение, что это мог быть выдающийся спектакль. И тогда пришлось бы не по долгу, а по велению собственного чувства и профессиональной честности присоединиться к хору официальных глашатаев газеты «Правда». Вот что пугает и десятилетия спустя!..

Но задумывалась «Целина» как подлинно эпическое полотно, пронизанное высокой лирикой и невымышленной трагедией поколения. Романтическое восприятие действительности у режиссера Бориса Равенских всегда было замешано на трагических, глубоко внутренних и личных во многом мотивах.

И потому было совершенно особым по своему «химическому составу».

И потому, наверное, не позволило этому режиссеру встать в тот всеми почитаемый ряд мастеров ХХ века, где ему принадлежит свое, только свое место.

Об этом задумались уже позже, когда режиссера не стало. И, может быть, потому так важно сегодня сохранить, уберечь от забвения имя выдающегося Мастера, любимого ученика Всеволода Мейерхольда, создателя таких великих, без преувеличения, спектаклей, как «Драматическая песня» по роману Н. Островского «Как закалялась сталь», «Дни нашей жизни» Л. Андреева, «Поднятая целина» по роману М. Шолохова, «Власть тьмы» Л.Н. Толстого, «Птицы нашей молодости» И. Друцэ, «Царь Федор Иоаннович» А.К. Толстого, «Возвращение на круги своя» И. Друцэ...

Мечтой Бориса Ивановича Равенских была возможность создать театр из последнего выпуска своих студентов. В тот день, когда разрешение было получено и прошла читка пьесы Л. Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора», Равенских скончался в подъезде собственного дома. Но вместе с режиссером не ушла его мечта - Театр для детей и молодежи на Белгородчине получает право осуществить ее, а значит - будет жить и память о выдающемся Мастере, Борисе Ивановиче Равенских.

Фотогалерея