Понимать каждого... / IV Международный фестиваль "CHELoВEK ТЕАТРА"

Выпуск № 7-187/2016, Фестивали

Им приходится быть - жить, думать и чувствовать в гуманитарных обстоятельствах, которые не способствуют ни тому, ни другому, ни третьему. Ведь сегодня искусство жить подавляется апологией смерти: смерти автора и Бога, «смерти» как ненужности на сцене человеческой психологии и ценностного мира. И в этой модной «смертельной заостренности» этики и эстетики сам человек, с его тоской и бедой, слезой и отчаянием, любовью и ненавистью кажется слабым звеном жизни. Ростком, который модно поливать кипятком. Но именно потому, смею предположить, Евгений Гельфонд, художественный руководитель IV Международного фестиваля «CHELoВЕК ТЕАТРА», и делает такой акцент в программе - на сострадании человеку. И на живой жизни.

В 2016 году фестиваль проводили в «условиях кризиса». Но в Челябинске, в Новом Художественном Театре (НХТ) все было сработано так, что экономика жестко подчинилась задачам более высоким: размышлениям о человеке, об искусстве, о смыслах жизни и истории. Дружеству и профессиональному общению всласть. Неспешно.

На этот фестиваль едут не за наградами, но за погружением в живую творческую атмосферу. Едут за размышлениями. О будущем. О себе. О путях и перепутьях современного театра. Едут с готовностью слушать (и слышать) критиков. Но все же сюда везут не «спектакли для критиков» - принятого нынче «фестивального формата», но спектакли для людей, полагая, что среди критиков тоже есть живые люди, способные плакать и смеяться вместе с артистами. Тут нет и фестивального конвейера - отыграл спектакль и, не видя других театров, тут же убираешься восвояси. Напротив, все приезжают, смотрят другие театры, активно приходят на обсуждения не своих спектаклей (что совсем уж нынче не принято!). В общем, расширение личного творческого горизонта - это не летучая фраза, а самая что ни на есть приятная и плодотворная реальность.

Я не скажу, что размышления о фестивальных спектаклях можно назвать опытом, «приобретенным с безопасного берега». Афиша фестиваля из 13 спектаклей составлялась так, что никакой «соломки» специально не стелили - для чьего бы то ни было комфорта. Был в ней и жесткий театр, и театр экспериментальный. Театр русской школы, и театры других национальных традиций (Казахстанский музыкально-драматический театр из Астаны, Русский драматический театр из Ферганы, Узбекистан). Театры государственные и независимые, смело и гордо живущие за свой собственный счет, как Астраханский драматический, у себя дома размещающийся в таком маленьком пространстве, что невольно вспоминался восточный минимализм (сад с горчичное зерно). Играя богаевскую пьесу «Марьино поле» на малой сцене НХТ, они даже как-то испугались, «потерялись» на ней. Полагая эту «новую драму» погрязшей в дурной бесконечности смыслов, я, тем не менее, не могу не отметить, что актрисы и режиссер А. Беляев смогли оказать достойное сопротивление первоначальному материалу и сыграть свой миф о войне довольно внятно.

Вообще фестиваль как-то сразу взял старт с очень сильных спектаклей. Это и «Джут» по пьесе О. Жанайдарова Академического театра драмы (Уфа, Башкортостан, реж. А. Абушахманов), и шукшинские «Светлые души» Нового Художественного театра Челябинска (реж. Е. Гельфонд), и гуркинские «Саня, Ваня, с ними Римас...» Коми-Пермяцкого театра из Кудымкара (режиссер С. Андреев), и «199 дней до Рождества» театра «Предел» (г. Скопин, режиссер В. Дель).

Скопинский спектакль ошеломил болью. В нем совсем юные артисты говорят о блокадной жизни в Ленинграде с «последней искренностью». Спектакль режиссера В. Деля - о пограничной линии между жизнью и смертью, уничтожающими друг друга. И все это - глазами 16-летнего подростка, ведущего Дневник, и трагически оставленного матерью умирать, - оставленного в тот момент, когда открылась «дорога жизни», по которой она, обессиленная, смогла увезти только свою маленькую дочь, пожертвовав сыном...

Как в этом спектакле, так и в «Светлых душах» НХТ, и в гуркинском спектакле кудымкарцев, и вологодском Камерном театре («По поводу мокрого снега» Ф. Достоевского, режиссер Я. Рубин) режиссеры «вытолкнули» вперед актеров, действуя через них. Если современный театр использует такие слова-тэги, как «маска», «иллюзия», «игра в персонаж», «роль», подчеркивая в них «иную» природу (театр фантазмов, театр неврозов), то для названных выше спектаклей как раз важна наша реальная (душевная, социальная, историческая) жизнь, преображенная сценой. Важен им такой путь - увидеть и найти в персонаже реальное «я», то есть качества личности, связанной со своим народом и его историей; качества характера, заложенные родом и народом. Ни для В. Деля, ни для Е. Гельфонда, С. Андреева и А. Абушахманова спектакль не есть средство преодоления человеческого. Но режиссерское воображение и мастерство направлены на то, чтобы в иллюзорном мире сцены добыть через артиста реальную человеческую теплоту, светлую душевность, сочувственность в тех, кто расположен по другую сторону рампы. В этих спектаклях перед нами зримо и осязаемо прошла череда родных образов, которыми мы могли вдосталь насытиться - как хлебом. Артисты НХТ и Коми-Пермяцкого театра играли не чудиков, а многообразие простых и сложных, ярких русских характеров. Роскошный объем жизни они прорисовывали тонкой нюансировкой ролей, точным характерным жестом, голосом, взглядом, словесной интонацией, демонстрируя отменную профессиональную выучку. Вообще в этих спектаклях мне дорог не «террор фантазии» (когда на лица классических героев налагают маски, или когда отстраненный индивидуальный нарциссизм вытесняет общие смыслы), но созидательный эффект актерского по типу спектакля, когда все театральные условности не мешают затрагивать истинное «я» человека, сидящего в зале.

Ключевые смыслы, которые заложены были в этом «театре актера» как «театре о человеке» трудны для воплощения, несмотря на то, что они «стары как мир». Сама трудность тут исполнена значения (остросовременного значения, когда «амбивалентные» театральные притворщики превратили актера в предел, стремящийся к бесконечности исчезновения в актера-перформера и актера трансформера). В Камерном театре пожалели «подпольного человека», оставив для него возможность любви; в «Светлых душах» вообще торжествовала роскошная и сочная живопись актерских работ. Е. Гельфонд все режиссерские силы в спектакле бросает на то, чтобы раскрыть масштаб личного дарования своих артистов. «Спектакль света» вообще сделать много труднее, чем «спектакль - черную дыру». Театр Кудымкара, представляя человеческие катастрофы, утолил в нас потребность в великодушии и добре. Это не просто нынче понять, но трагедия есть начало жизнеутверждающее!

Но, собственно, фестиваль (при названной выше генеральной творческой линии) был достаточно широк, и сузить его не хотелось. Пермский театр «У моста», постоянный участник фестиваля, обзавелся уже и в Челябинске своими поклонниками, многие из которых и в профессиональной среде полагают Мартина Макдонаха приемлемым только в исполнении этого театра, и этого режиссера - С. Федотова. Златоустовский театр «Омнибус» на фестивале малых форм показал спектакль большой формы - гоголевского «Ревизора» в режиссуре Б. Горбачевского. Тут фестиваль ехал в Златоуст (Магомед шел буквально к Уральской горе), что было весьма и весьма важно: мы смотрели спектакль на его собственной территории и в естественной для него среде. Вместе со зрителями, которые настолько страстно любят свой театр и знают до мелочей манеры и «кунстштюки» своих актеров, что сама зрительская симпатия стала «участницей действия», усыпляя нашу критическую бдительность. Надо сказать, что вообще, хотя и в спектакле вслед за Гоголем секут чиновников, но делают это без злобы. По-свойски.

Не только старыми, но и новыми формами фестиваль испытывал искушенных зрителей. Независимый проект артистов - «Театр. Акт» (Казань) подал занятную в своей невоздержанности комедию И.Вырыпаева «Летние осы кусают нас даже в ноябре» совсем не как комедию (режиссура и сценография А. Мигранова и Р. Сабиров). Вполне себе абсурдная (сдобренная у автора слишком прямыми и пафосными моралите), она представляет собой линейную эластичную драматургию, в которой страшно неестественные психологические ситуации (не имеющие логичного объяснения мотивировки) нанизываются друг на друга, но артисты театра стремились «страшно естественно» играть неестественность... Получилось. Завершился спектакль особенно эффектно - в центре круглой конструкции была сооружена емкость с живой водой. В нее, смывая с себя вырыпаевские иллюзии и заблуждения, с радостью бросились артисты (их было трое). Публика же, сидящая прямо по кругу сцены-конструкции, тоже бросилась врассыпную... Не вся, конечно. Некоторые, напротив, подставляли лица для театрального «окропления» настоящей живой водой. Ее настоящесть, показалось на миг, вполне «переиграла» всех артистов и пьесу.

Праздником театральности завершился этот фестивальный марафон. Озерский театр драмы и комедии «Наш дом» грянул на весь честной театральный мир «арией на граблях» по пьесе А.П. Чехова «Предложение» (музыкально-сценическая версия С. Никитина, Д. Сухарева, режиссура В. Азимова). Тут все же семья была создана, преодоленными оказались мелочные взаимные претензии и похвальба. Искрометный, веселый, с отличными актерскими партиями-ролями, с прекрасной и доброй семейной историей - этот умный спектакль рассказал о вечных любовных страстях с тонкой комической усмешкой... И дух его как-то славно выразил собой вообще фестивальную атмосферу, в которой не принято быть злыми, мелочными и неинтеллигентными.

В своем свободном движении челябинский фестиваль вместе с тем хорошо чувствует на себе особый взгляд. Так отец смотрит на сына - как Евгений Гельфонд на «CHELoВЕКа ТЕАТРА». Строго, но и великодушно. С готовностью понимать каждого. Другого и других.

Фото Сергея ОРЛОВА

Фотогалерея