Музей эмоций / "В день свадьбы" в Молодежном театре на Фонтанке

Выпуск №9-10—189-190/ 2016, Премьеры Санкт-Петербурга

Утром, после спектакля Молодежного театра на Фонтанке «В день свадьбы», развернул я газету «Метро». На первой полосе рекламировался открывшийся Музей эмоций. Стало страшновато. Получается, мы избавились от эмоций, если понадобился музей, чтобы их сохранять, искусственно вызывать? Причем, из семи залов музея лишь один посвящен положительной эмоции, радости. Да и радость какая-то убогая: посидеть на троне и поиграть с плюшевыми игрушками.

В давние времена эмоции вызывал театр... Нет, я ничего не говорю. Театры у нас замечательные. Говорят, целых четыре театра России достигли предельной посещаемости. К этой приятной новости добавлю: столичные коллективы внедряют новые технологии, организуют клубы для молодежи. Многие спектакли очень интересны концептуально. Во время действия можно получать даже известные эмоции: страх, ужас, ненависть, раздражение. С любовью сложнее.

В 1974 г., снимая «Романс о влюбленных», А. Кончаловский сетовал: у нас нет актрис, способных передать любовь, кроме Елены Кореневой (ныне проживающей заграницей). Актрис нет (или мало) потому, что спроса нет. В другой области заботы.

Поэтому спектакль «В день свадьбы», сыгранный, преимущественно, вчерашними студентами Семена Спивака, несколько ошеломляет. Там «семь пудов любви». По большей части, несчастливой, но есть и молодая, счастливая (Женя - Сергей Барабаш и Оля - Надежда Некрасова). В этой постановке все удивляет. Почему вдруг Розов? В 60 е Виктора Розова ставили везде, проходили в школе. Первоначально (в 1964) пьесу показал Анатолий Эфрос в Театре им. Ленинского комсомола. Играли А. Збруев, А. Дмитриева, О. Яковлева, Л. Круглый. Через четыре года пьесу сняли в кино, с Ларисой Малеванной в главной роли. Если в володинском сценарии «С любимыми не расставайтесь» она протяжно кричала: «Митя! Я скучаю по тебе!», то в «Свадьбе» давала свободу Мише. Фильм, кстати, скучный, сопереживания, в отличие от нынешней премьеры, не вызывает.

Теперь Розова на афише московско-петербургских театров редко встретишь. Последняя московская премьера той же «Свадьбы» состоялась в 2006 г. (МХТ). Из шестидесятников сравнительно часто обращаются к А. Володину, иногда к А. Арбузову. Розов отпугивает добрым «пасторским» словом. Он и в жизни производил впечатление человека мягкого, склонного к увещеванию. Это немодно.

Перед походом в Молодежный я взял томик драматурга-классика и начал вспоминать текст. Длинные, многословные диалоги. Нынче так не пишут. Как это играть? С первой минуты сомнения ушли. Нет в камерном зале на Фонтанке степенного рассиживания, обсуждений. Происходящее сразу интригует. Еще чуть рассвело, а две девушки тайком выбираются из дома, куда-то бегут - потом выясняется, добывать на барахолке у реки свадебные туфельки. Чуть позже пробуждается хозяин (Илья - Вадим Волков) со своей невенчанной подругой (Матвеевна - Людмила Пастернак) - это уже усложнение от театра. Надо торопиться, закупать продукты к столу в условиях дефицита. У Розова неторопливое перечисление, строк на тридцать. В театре - лихорадочная боевая сводка. Только и слышно: «Мясо, мясо, селедок пять килограмм». Так спешат, что дама чуть без юбки за покупками не убежала. Все концентрировано, в исполнителях ощущается сжатая пружина.

В беге утемпованных эпизодов первый акцент-остановка сделан на Василии, друге центрального героя Миши. Дело не в том, что Сергей Яценюк - прекрасный актер. Да, это так. Две его дебютные роли (Джо Ферроне в «Метро» и Кай в «Жестоких играх». 2009) отмечены премиями. На первый взгляд, Василий - легкомысленный, разбитной малый, ловелас. Может спеть, может и побряцать на гитаре. Словом, типичный разгильдяй с отрицательным обаянием. Анархист, не признающий никаких норм. Очень психологически сегодняшний. Но, в отличие от Джо из американского сценария, Василий - циник сомнительный. По ходу спектакля выясняется: он один естественный человек. Речь не об актерской органике - молодые артисты Спивака все органичны. Его поступки, реакции естественны. Когда сугубо положительный Михаил (Андрей Зарубин) просит привести накануне свадьбы прежнюю зазнобу Клаву (Анастасия Тюнина), Василий отговаривает друга (понятия добра и зла у него четкие). Убедившись в серьезности чувств Михаила и Клавы, напротив, уговаривает: «Порви свадьбу». Упрашивая Нюру отпустить Мишу, он искренне выступает против лжи. Герой Яценюка - самый мудрый из всей компании. Волею режиссера Василий выступает в качестве «бродильного начала». Свободен сам и другим подсказывает путь свободы.

Остальные при дилемме «чувство или долг» однозначно выбирают долг. Несколько поколений исповедовали девиз лихого подкаблучника Саввы Игнатьевича: «Живут не для радости, а для совести». Нужна была изрядная смелость Розова, чтобы показать, как следование ложно понятому долгу оборачивается подлостью, искалеченными судьбами.

Еще одна непривычность спектакля Молодежного: полифонизм структуры. Параллельные сюжетные линии показывают, как люди стали жить не своей жизнью. Ожесточилась Рита (Наталья Третьякова) с нелюбимым мужем. «Приседающий» перед женой лысоватый Николай (Николай Иванов) калечит дочь слепой любовью и «запивает» семейные неразрешимые проблемы самогонкой. Скрывает свою связь с Матвеевной Илья. Даже совсем молоденький Женя (учится на актера) внушает подруге: вынужден-де из профессионального долга учиться целоваться.

Михаил готов жениться на Нюре, потому что обещал, хотя для него это смерти подобно. Детдомовец, переживший войну, оказывается наименее мужественным, почти пассивным. Что не мешает Андрею Зарубину быть не только ситуационно желанным для двух женщин, но и привлекательным актерски. Улыбка у него хорошая.

Порочный круг компромиссов разрывается сильно сыгранной «ночью прозрений» (2-й акт). Клава торопливо выплескивает на Михаила свою нехитрую историю ошибки, из-за которой они на несколько лет потеряли друг друга. В прочие моменты она затаенная, словно собравшаяся перед прыжком. И Михаил не может больше себя обманывать. Там жалость - здесь любовь. Они с Клавой в сцене объяснения даже не целуются - стоят, сцепившись, в горьком, последнем объятии.

Как ни странно, лишь «безнравственная» чувственница Майя (Ксения Ирхина) способна раскрыть правду ситуации. И здесь уже наступает черед Нюры решать свою, Мишину, Клавину судьбу. Спивака нередко упрекали в сентиментальности. Эпизоды крушения нюриного счастья (Нюра - Алиса Варова) сыграны и поставлены строго, без намерения выжать слезу. Слезы, однако, текут не только у девочек и бабушек. Я заметил, как «скупую мужскую слезу» смахивал сосед по партеру, бородатый мужик лет тридцати пяти. Еще лет двадцать назад можно было прочитать в зрительских высказываниях: «Я хочу плакать в театре». Последние годы ничего подобного не прочтешь и не услышишь. Где уж! Что уж! В данном случае, плачут не только и не столько над несчастной Нюрой, лишившейся надежды на любовь, - плачут над собой. Кто хоть раз в жизни не оказался перед выбором между «правильным» и «неправильным»? Насупившись, решил поступить по уму, не по чувству. И теперь сожалеет.

Варова в театре играет немного (правда, официально в Молодежном с 2014 г.). Не считая эпизодов, Нюру и Настасью Филипповну в «Идиоте». Только и всего. Не думаю, что актриса пригодна для комедии. Глаза у нее серьезные, «вбирающие» в себя и, почему-то, укоряющие. Настасья Филипповна не случайна. Варова - маленький вулканчик. Спокойная, спокойная, а потом неожиданно взорвется. Нюра хорошо смущенно улыбается, демонстрируя жениху первые парадные туфли. Большое событие для женщины. Во втором акте робко спрашивает Мишу, правда ли он обнимался с Клавой. Ей стыдно об этом спрашивать и страшно получить ответ. Вдруг наступает момент звериной злобы, когда все кругом враги. Тихий, ласковый голос превращается в хриплый. «Мое! Не отдам!» Она начинает с грохотом ворочать скамейки, козлы, двигает грудью большущий стол и падает, как подкошенная. Ее кладут на свадебный стол, будто покойницу. Слова, которые она шепчет Михаилу, звучат завещанием умирающей. Лишнее в тексте, ремарках убрано, достигнут предельный драматизм в мизансценах, интонации, световой партитуре. Крупный план. Пожалуй, такого Спивак добился только в последней версии «Дорогой Елены Сергеевны» (на фестивале одной пьесы, пьесы Л. Разумовской). И там, тоже в ночной сцене, Наталья Леонова монологом учительницы «брала зал». Горло перехватывало.

В эпизоде злосчастной, прерванной свадьбы есть замечательное драматическое напряжение. С фальшивым «Горько», обмороком новобрачной, простыми, без патетического надрыва, словами: «Отпускаю тебя!». И вот находка: утешают не Нюру, а рыдающую Майю, из вредности, зависти эту свадьбу разрушившую. Похоже, и до нее что-то дошло. В оригинале у Майи неприятные, злобные реплики, справедливо купированные. Не злодейка она.

С удивлением читал рецензию на спектакль, где автор подчеркивал дотошное следование быту 60-70-х годов (сценография и костюмы Александра Храмцова). Получается, будто погружение в прошлое первично и оригинально. Действительно, историзм не свойствен современному театру. Вроде мы живем в безвоздушном пространстве. Внимание к детали, вещи у режиссуры есть, и все-таки спектакль - не музей советского быта. Быт, по-своему отеатрален. Скажем, в фильме 1968 г. для подаренного Николаем дефектного телевизора протягивают стационарную антенну. В спектакле 2016 г. взъерошенный Женя смешно изображает человека-антенну, дергаясь в бесплодных попытках поймать телесигнал. И не песни, танцы 60 х годов важны, хотя финал первого действия традиционно для Молодежного венчается общим заводным танцем (пластика Надежды Румянцевой).

«В день свадьбы» - понятная всем драма упущенных возможностей. Вряд ли судьба Михаила и Клавы сложится счастливо. Призрак Нюры, уехавшей на велосипеде в никуда, будет вечно стоять между ними. Спектакль Молодежного - в высшем смысле, «музей» утраченных сильных чувств. Семен Спивак, Григорий Козлов (в театре «Мастерская») вместе с молодыми, очень молодыми актерами Петербурга, упрямо поддерживают русский психологический театр, театр сопереживания. Неизменно заполненный до отказа зал на Фонтанке доказывает: зрителю подобный театр необходим. Человек не слишком изменился и за 100 лет. Нужен, конечно, и другой, условный, интеллектуальный театр, но без эмоций театру не жить.

Фото Юлии КУДРЯШОВОЙ

Фотогалерея