Стрекалов Номер Два

Выпуск №7-117/2009, Лица

Стрекалов Номер Два

Лев Толстой когда-то говорил, что каждый человек представляет из себя дробь, в числителе которой то, что о нем думают другие, а в знаменателе – то, что думает о себе он сам. Но есть, наверное, и другая формула самоопределения человека в обществе, в среде, в профессии. И, я, пожалуй, окажусь не слишком неправа, если скажу, что это тоже не единица, а нечто сложно исчисляемое и сложно определяемое.

А бывают еще и люди особо сложные, неоднозначные, противоречивые. И воспринимать их непросто, и работать с ними, и писать про них… Но тем они и интересны.

Имя Дмитрия Ардальоновича СТРЕКАЛОВА известно в театральном мире: то успехи умопомрачительные, то скандалы громкие, то… Но по-другому уже вряд ли будет. В этом есть и предначертанность, и неотступность от выбранного пути. А пути, кроме Театра, у него попросту не было.

Он стал впервые «и.о.» директора еще в 24 года, и сегодня, когда ему исполнилось 50, — он директор «в квадрате» с оригинальным, на уровне «ноу-хау», опытом руководства двумя театрами. В наши дни никого не удивишь тем, что режиссеры «сидят на двух стульях» – один театр в столице, другой в провинции. А вот опыт одновременного директорствования Ярославским областным театром кукол и «планетарным» Центром Славы Полунина – у Стрекалова все же уникальный.

Начинал он актером, вполне успешно начинал, но профессия — самая подневольная по определению — явно не для него. В шестнадцать лет он переступил впервые порог Ярославского театрального училища. На вопрос приемной комиссии: почему хотите стать артистом? – ответил, что артистом быть не хочет, а предполагает стать директором! И, будучи еще студентом, постигал, «прощупывал» в Волковской академии не только профессию актерскую, но монтировщика, осветителя, помрежа – в общем, не было у него никакой другой жизни, кроме театра, никакого иного пути, даже тропинки, ну разве что дворником в Москве работал, да и то, чтобы выучиться на директора, опять-таки театрального. И Стрекалов махал метлой, делая столицу чище и красивее. Зная его, это трудно представить. Но это было, правда, несколько позднее, и директором он стал, пройдя определенную жизненную школу.

После театрального училища, отслужив в армии, пошел опять учиться на актера в родном Ярославле, на сей раз в вуз — а природа бунтовала, сопротивлялась. И не от желания повелевать, а от осознания того, что многое делается не так и не то, а изменить это «не то» может только тот, кто руководит, а значит, и отвечает.

Ответственности он не боялся. И ему доверяли, молодому, рьяному, уверенному в себе, профессиональному. Вот тогда, еще студентом, он стал директором Учебного театра при Ярославском высшем театральном училище. Вскоре – совмещая эту должность с должностью освобожденного секретаря ВЛКСМ того же вуза, а совсем скоро – проректором того же учебного заведения по общим вопросам.

Послужной список руководящих должностей множился и пополнялся. Приобретался опыт, как у всех «номенклатурщиков». Только его от них отличало не стремление «пересидеть» непогоды и подняться повыше, а жажда чего-то нового в театральном деле, крупного, неожиданного. В 80-е он закончил Высшие театральные курсы ГИТИСа, потом, в 93–м – ВШДСИ, знаменитые дадамяновские – не для корочки, для свежего, сообразного времени, осознания экономических и социальных возможностей театра и своих – как директора.

Тогда, в лихие 90-е, артисты его театра получали пятикратные оклады, когда в других театрах по полгода зарплату людям вовсе не платили. Именно в те годы в его «родном» Ярославском кукольном театре артисты ему аплодировали, когда он входил в репзал. Отчасти зная его слабость — принятие лести как должного; отчасти — искренно восторгаясь умелым и успешным директором, позволявшим актерам в те жестокие времена не стоять на рынке, не ездить в унизительные для профессионалов любого толка шоп-туры, а заниматься профессией, которая сродни миссии. И тогда же он два года был региональным министром культуры, беря на себя ответственность за многие смелые шаги.

О нем заговорили как о руководителе сложившемся, крепком, успешном, непреклонном в «своей» правоте и даже деспотичном.

А в начале 2000-х ему припомнили и размах его амбиций, и размах его успехов. На него была объявлена охота, длившаяся не один месяц, — за независимость, за всегдашнее собственное мнение, за горделивую осанку, за отсутствие подобострастия к власть предержащим. Охота не на его жизнь, а на его достоинство, но жизнь явно отнимающая. Он выстоял, другое дело — какой ценой! Цену мы всегда платим дорогую: разочарованиями, здоровьем, счастьем — без этого и жизни нет. И тогда коллектив его театра единодушно вышел на улицу с плакатами: «За Стрекалова!». Да, было и такое.

О чем тогда он больше заботился: о престиже успешного директора или о людях — это знает только он. Но профессия театрального директора в том и заключается, чтобы создавать максимально комфортные условия для творчества творческим людям.

Его числят чуть ли не монстром театрального дела, без сочувствия к другим, без снисхождения к человеческим слабостям. Но только самые близкие знают, как уязвим и незащищен, а порой и слаб этот «монстр». Авторитарный, деспотичный, не терпящий ничьих мнений, успешный и процветающий, но при этом постоянно «обещающий» уйти с постов, постоянно рефлексирующий и сомневающийся. И это уже не от слабости, от тех множественных знаний, которые «преумножают скорбь».

И это естественно. Про таких людей говорят: у него государственное мышление. И поэтому его не утешают, не убаюкивают достижения его ярославского театра. Казалось бы, нет конфликтов в коллективе, есть стопроцентная заполняемость зала, накоплен репертуар, стабильная труппа, крепкий творческий состав, работа отлажена так, что можно руководить театром «дистанционно» – подавляющее большинство директоров ощущали бы себя на верху блаженства, а он себя – на краю пропасти. Потому что многое понимает в театральном деле, потому что «съел на нем не одну собаку». Потому что в Ярославле ему не хватает размаха, горизонтов, а в Москве – глубинные проблемы с художественным руководством, горизонты сделавшем космическими.

Стрекалов выработал свою систему, свое понимание четких границ, критериев деятельности тех, от кого театральная жизнь зависит напрямую – от учредителей.

Возможно, она не нова, не революционна, и не один Дмитрий Ардальонович в стране это понимает. Но, увы, зачастую, те, от кого судьбы театров зависят, не слышат тех, кто понимает. А он хочет, мучительно хочет, чтобы услышали: «Учредитель должен четко определить, для какой цели он учреждает и содержит театр. Возможно, что некий театр не для зрителя. И от него нельзя было требовать зрителя – иначе мы растеряем всех экспериментаторов! Но это должно быть отражено в уставе. Либо театр «для зрителя» – тогда надо определить, для какого, точную его адресность. Совершенно неправильно относиться к массовому зрителю свысока: он тоже достоин уважения, он тоже хочет чувствовать в меру своих эмоциональных и интеллектуальных возможностей».

А сегодня, в начале театральной реформы, возможно, от них, учредителей (!), будет зависеть ее состоятельность.

И Дмитрий Ардальонович, отдавая этому твердый отчет, настаивает: «Важно прежде всего понимание учредителем того, с какой целью он учреждает этот театр. А пока получается у них только одно: продолжить то, что было «в предыдущем периоде» – формальное изложение смутных представлений о целях и задачах».

Директор Стрекалов железно убежден, что региональные театры для детей «пишут сценические «Буквари», а не «Войну и мир»». Они работают на «ширпотреб», но ширпотреб должен быть художественно качественным! По мнению Стрекалова, и в Ярославском областном театре кукол не нужны эксперименты ради экспериментов, здесь главное – подготовить ребенка, дать зрительский опыт, ввести в мир театра.

Давно в театральном мирке предметом для иронии служит тема ухода Стрекалова из его ярославского театра. Он служит там 18 лет, а уже лет эдак 10 грозится уйти; но в этом нет никакого кокетства. Есть четкое понимание ситуации: все, что мог выстроить, – выстроил. Дальше роста не будет: театр сегодня на максимальной высоте – стрекаловская концепция организации производства реализована вполне. Что может быть далее: режиссерские эксперименты, формирование репертуара для взрослых – но он не считает нужным этим заниматься. А занимается он в своем театре всем, поскольку твердо убежден, что нельзя делить театр на творческую и административные части – здесь все едино! Если творческий лидер, режиссер, автоматически становится административным руководителем, значит, должен принимать решения, исходя из всего комплекса предлагаемых обстоятельств и проблем – это нормально. Руководитель театра (из кого бы он ни был – актер ли, чиновник ли, режиссер) пришел, и круг обязанностей у них стал одинаковым, одним и тем же. И он вправе расставлять свои приоритеты: спектакль новый запустить или починить протекающую крышу, улучшить материальное благополучие коллектива или принять участие в дальних гастролях, рискнуть на дорогостоящий творческий эксперимент или проплатить PR рядового спектакля. Это его право. Право принимать решения.

Сегодня по театрам, как раньше «призрак коммунизма» по Европе, ходит тревога и сомнение в завтрашнем дне. Дмитрий Стрекалов твердо убежден, что для того, чтобы реформа стала успешной, нужно начинать, прежде всего, с «реформы» учредителей, реформы в их сознании, отраженной в документах.

Сегодня, увы, руководитель театра – лицо, абсолютно зависящее от сложившейся на момент его прихода ситуации; прежде всего – от труппы. В результате чего 95% времени и сил он должен тратить на выстраивание межличностных отношений и только 5% – на реализацию своих творческих воззрений.

Действительно, в стране более 600 государственных театров, а все они «стригутся» под одну (в крайнем случае – две, три!!!) структурную модель. Наверное, это тоже не умно! Конечно, учредитель должен решать: какой ему нужен театр и… какой руководитель. А сегодня учредители не представляют себе ни того, ни другого. И тогда государственные деньги заведомо выбрасываются в трубу, а театрам и их руководителям создаются дополнительные проблемы.

Когда-то Ю.П.Любимов спросил у Дмитрия Ардальоновича: «Отличаются ли чиновники московские (городского департамента – И.Б.) от министерских?».

И Стрекалов ответил: «Московские гораздо грамотнее, им не надо рассказывать о театре «от Адама», они понимают, зачем здесь сидят». И добавил: «А региональные – хуже министерских! И при этом, что называется, ничего личного, у меня с ярославскими чиновниками – все прекрасно. Это трезвая оценка ситуации».

Седьмой год Стрекалов живет «на два дома» – в прямом и переносном смыслах. Половину жизни он в Москве, занимаясь «Кораблем дураков» Славы Полунина, половину – в Ярославле – и у каждого театра свои возможности, свои цели и свои проблемы. Он действительно выглядит сверхблагополучным, успешным, признанным.

Его приглашали директорствовать многие именитые московские театры. Но он отказывается, и мотивы его вполне понятны. Он готов и может отвечать за все! Могут ли те, кто «спрашивает», поступать так же?

Психологи говорят, что каждый человек хочет быть вторым: чтобы кто-то принимал за него решения и за него же отвечал, чтобы было, за кем спрятаться. Но есть на свете люди, которые по природе своей не могут быть вторыми. Ну, не могут: не вина их в этом, а скорее, судьба! Судьба быть за все в ответе – и отвечать, судьба быть «под прицелом» пристального внимания, и уметь держаться достойно на этой «мушке». Дмитрий Стрекалов – из их числа.

И все же… он не первый. В истории театра уже был Стрекалов, Степан Федорович. И должность у него была вполне театральная: Управляющий императорскими театрами — во времена Екатерины II! Тогда, кстати, затевалась реформа театров, и вот за то, что не слишком активно реформаторством занимался, этого первопроходца театрального менеджмента с высокой должности и сняли. (Да и во времена Теляковского, всего сто лет назад, проблемы на театре, увы, были ровно те же…)

Похоже, у прямого потомка того Стрекалова, Дмитрия Ардальоновича, и вправду другого пути, кроме директорского, не было. Сегодня Стрекалов «номер два» – что чрезвычайно важно! – за великим актером Славой Полуниным и его международной труппой. Он организовывает ежегодные гастроли и фестивали, он мучительно трудно и по-черепашьи упорно исполняет мечту гениального актера — КОРАБЛЬ, настоящий корабль, который будет плавать по странам и континентам, имея уникальную труппу и уникальный зал на своем борту. Он будет, этот вожделенный корабль! Потому что у Полунина есть такой директор!

Тот, первый Стрекалов остался в истории. А этот — наверное, еще ждет того часа, когда его организаторский талант вкупе с государственным мышлением — явление чрезвычайно редкое — проявится во всю свою мощь. И когда перестанет пополняться список именитых московских театров, где Дмитрий Ардальонович директором не стал. Пусть будет один, тот, в котором станет — создав свой, директорский, театр.

Все-таки сложная дробь – человек…

А 50 лет для мужчины – только начало расцвета.

Фото автора

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.