Мы их хорошо знали / Вспоминая Александру Яблочкину и Бориса Поюровского

Выпуск №4-194/2016, Вспоминая

 Материал о вечере памяти Александры Александровны Яблочкиной, который состоялся еще весной этого года в Центральном Доме актера в рамках цикла встреч Бориса Поюровского «Мы их хорошо знали», было решено напечатать позже, поскольку 15 ноября исполнилось ровно 150 лет со дня рождения актрисы. Но за это время ушел из жизни и сам Борис Михайлович Поюровский. Поэтому пусть эта статья будет данью памяти этих двух выдающихся людей.

Вечера Бориса Михайловича всегда были посвящены тем, кого уже нет с нами. На них приглашались коллеги, родственники и друзья. Музыкальное оформление всегда делала Зинаида Волконская-Легкая. Кто-то приходил, кто-то не находил возможности поделиться своими воспоминаниями, но вот у кого всегда было что рассказать и показать, так это у самого Бориса Поюровского, который был одним из немногих, кто, казалось, знает всех! И это не удивительно, поскольку известный историк театра, автор более ста книг (не считая статей), ведущий авторских программ на телевидении и радио, прожил большую и интересную жизнь. И ему всегда было чем поделиться с теми, кто не имел счастья кого-то знать лично или видеть на сцене. Это было живое общение, которое можно сравнить с прикосновением к истории, когда даже легендарные личности становились живыми людьми с присущими им достоинствами и недостатками. Теперь нам остается только жалеть, что далеко не на всех таких встречах удалось побывать.

Возвращаясь домой с очередного «экскурса в историю», прокручивая в уме увиденное и услышанное, я думала, что только что для меня произошло личное знакомство с героем вечера. И совершенно не важно, что человека нет рядом с нами, но пока есть записанные на пленку роли, написанные им книги, пока живы те, кто знал его лично, человек никуда не исчезает. Теперь в нашей памяти появилась еще одна «ячейка». И имя ей Борис Поюровский.

* * *

Многие знали, что эта встреча будет последней, поскольку Борис Михайлович уже очень плохо себя чувствовал, и с каждым разом ему было все сложнее и сложнее выходить из дома. Но он, несмотря ни на что, выполнял свои обещания, понимая необходимость этих встреч.

* * *

Александра Александровна Яблочкина в последний раз вышла на сцену в январе 1961 года, а умерла 20 марта 1964 года, как тогда считалось, на 98-м году жизни. Но по воспоминаниям Бориса Михайловича, Евдокия Дмитриевна Турчанинова, тоже замечательная актриса, в свое время говорила ему: «Вы не верьте. Александра не 1866 года рождения, она 1864-го». С высоты его тогдашних 19 лет разговоры о том, кто родился в 66-м или 64-м году ХІХ века, ему казались неправдоподобными. Он вообще не понимал, как люди могут дожить до 60 лет, при том, что многим, с кем в то время его сводила судьба, было уже за 90!

Александра Александровна родилась в Петербурге в семье актера и режиссера Александринского Императорского театра Александра Александровича Яблочкина, предки которого служили капельмейстерами еще при дворе Елизаветы Петровны (с 1749 года). Яблочкина не имела профессионального образования. Борис Михайлович даже не был уверен, окончила ли она гимназию. Первый актерский опыт получила на сцене Тифлисского театра русской драмы, недолгое время служила на сцене Одесского театра, где работал режиссером ее отец. Потом, уже в Москве, был Театр Федора Адамовича Корша, который открылся в Камергерском переулке в 1882 году сразу же, как только вышло разрешение на создание частных театров в Москве и Петербурге.

У Корша Александра Александровна прослужила два сезона в 1886-1888 годах. Брала частные уроки у Гликерии Николаевны Федотовой, которая к тому времени уже не выходила на сцену, подружилась с Марией Николаевной Ермоловой. И эта дружба продлилась до смерти Марии Николаевны.

За этот непродолжительный период она сыграла больше 20 ролей, среди которых Любовь Гордеевна в пьесе А.Н. Островского «Бедность не порок», Марина Мнишек в «Борисе Годунове» А.С. Пушкина, Софья в «Недоросле» Д.И. Фонвизина, Элиза в «Скупом» Ж.-Б. Мольера и другие. Но все же ее первой значимой ролью стала Софья в «Горе от ума» А.С. Грибоедова, которую она сначала сыграла в театре Корша, а в 1888 году на сцене Малого театра. Потом в этой же пьесе она выходила в ролях Натальи Дмитриевны (1911) и старухи Хлёстовой (1938). Борису Поюровскому посчастливилось видеть ее только в роли Хлёстовой. И по его словам, это было замечательно.

Но какой бы удачной ни была актерская карьера Яблочкиной на сцене театра Корша, она мечтала перейти на императорскую сцену. И это важное в ее жизни событие произошло в 1888 году. На сцене Малого театра ею сыграно около 150 ролей, среди которых особое место занимали пьесы А.Н. Островского. В нескольких постановках сыграла Машеньку, Мамаеву и Турусину в «На всякого мудреца довольно простоты», Мурзавецкую в «Волках и овцах», Гурмыжскую в «Лесе»...

В первые годы творческой деятельности в Малом театре Яблочкина играла в основном молодых героинь. Общепризнанным ее достижением в комедийном репертуаре считается с блеском исполненная роль изящной, остроумной Беатриче в комедии У. Шекспира «Много шума из ничего». С успехом она играла и трагедийные роли: Офелию в «Гамлете», Корделию в «Короле Лире», леди Анну в «Короле Ричарде III» У. Шекспира, Агнесу Сорель в «Орлеанской деве» Ф. Шиллера, Арикию в «Федре» Ж. Расина.

В. И. Качалов оставил такой отзыв о ее работе в те годы: «Необычайно красивая, изящная, простая - она поразила меня своим сценическим благородством, тонкостью исполнения, громадным чувством меры, великолепной дикцией, голосом - самым счастливым соединением прекрасных внешних и внутренних данных».

Позже, когда Константин Станиславский уже практиковал свою систему, она как-то сказала ему: «Костя, я никак не могу понять твоей системы». А он ответил: «А это тебе ни к чему. Моя система создана на том, что я узнал от тебя, а вовсе не наоборот. Моя система рассчитана на обыкновенных актеров, а ты гениальная актриса. А гениальным актерам моя система не нужна».

* * *

Общественная деятельность на посту председателя ИРТО - Императорского Русского театрального общества, которое в 1932 году было переименовано во Всероссийское театральное общество, было еще одной важной и значимой страницей в биографии актрисы. Она возглавляла его с 1916 года и до конца своей жизни. Как известно, с 1900 года председателем Общества был Анатолий Евграфович Молчанов, чиновник особых поручений в дирекции Императорских театров, муж актрисы Императорского Александринского театра Марии Гавриловны Савиной, которая и предложила позже возглавить Общество Яблочкиной.

Борис Михайлович не принадлежал к близкому окружению Яблочкиной, но благодаря Юлию Германовичу Шубу, Лидии Анатольевне Гончаровой и Вячеславу Константиновичу Гоштову - ее друзьям и помощникам по ВТО - он был допущен в дом и неоднократно там бывал.

Это были 1950-е годы. Борис Михайлович возил к Александре Александровне письма на подпись, подменяя курьера ВТО Антонину Ивановну, которую все называли «Ископаемая» за то, что она не пользовалась метро, поскольку страдала клаустрофобией. При этом она всегда говорила: «Разве война? Зачем мне в метро?»

Яблочкина обычно пробуждалась после дневного сна в пять часов пополудни. Надевала зеленый атласный халат, в руках она держала лорнет, на голове был чепчик. Александра Александровна выходила из своей комнаты и в большой комнате принимала гостей. Садилась и спрашивала: «Ну, что у нас сегодня?» После прочтения писем она брала перо, которое нужно было макать в чернильницу, и каллиграфическим почерком, как первоклассница, выводила: «А. Яблочкина».

Александра Александровна была человеком очень скромным, дисциплинированным и порядочным, но очень наивным, до конца дней своих сохранившим чистоту младенца. Вот несколько случаев, подтверждающих это. Так сложилось, что Борису Михаловичу нужно было перепрописаться по другому адресу. Тогда это было очень сложно сделать. Когда он столкнулся с этой проблемой, то понял, что ни жить, ни работать без прописки не сможет. В ВТО решили помочь, написали письмо, которое должна была подписать как председатель Александра Александровна.

Когда он пришел к ней, она попросила Тину Гавриловну прочитать ей все эти письма. И вдруг письмо, касающееся Бориса Михайловича, она отшвырнула и сказала: «Это письмо я подписывать не буду». - «Почему?» - спросил он. «Потому что оно неправильно составлено». - «В каком смысле?» - «Там главное не сказано: какой конкретно орден мы просим этому человеку дать». - «Александра Александровна, какой орден? Там в первой строчке написано, что просим разрешить перепрописать с такого-то адреса по такому-то... А дальше идет характеристика, почему возникла такая необходимость, чем я ценен как работник». Она говорит: «Позвольте, вы что, не знаете, что еще в 1861 году до моего рождения государь Александр второй отменил крепостное право?» - «Я это знаю. Но он отменил прИписку, а речь идет о прОписке». - «Вы меня, актрису старейшего русского театра, будете учить русскому языку? Какая разница: прописка или приписка? Все равно это крепостное право». В тот момент Борис Михайлович понял, что погиб, потому что Александра Александровна была единственная, на кого он мог рассчитывать. Он попросил разрешения позвонить Вячеславу Константиновичу Гоштову. Тот - передать трубку Александре Александровне и сказал ей: «Александра Александровна, не берите в голову, просто подпишите». - «Ну вот, - сказал она, - другой разговор». И подписала.

Еще пример. Где-то в середине 50-х годов Борис Поюровский присутствовал при разговоре актрисы с журналистом французской газеты «Фигаро».

- Александра Александровна, скажите, вы родились до революции?

- Я родилась в 1866 году.

- Вы царя видели?

- Голубчик, я видела трех царей. Я присутствовала при коронации Александра третьего и Николая второго. Мой папа был режиссером Александринки и он ставил всю эту коронацию.

- А хорошо было жить при Николае втором?

- Чудесно, замечательно.

- А зачем же тогда сделали революцию?

- Это другой вопрос. Это потому что хотели равенства и братства.

- Вы жили при монархии, а как называется строй, при котором вы сейчас живете?

Она посмотрела на Бориса Михайловича и спросила: «Ну как это называется?» Он ответил: «Социализм».

- Ну конечно, именно это я и хотела сказать.

- Но это хороший строй? - продолжает журналист.

- Это замечательный строй.

- А Никита Сергеевич (Хрущев. - А.О-М.) пару дней назад на съезде сказал, что нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме.

- Ну и что?

- А зачем же, если так хорошо жить при социализме, строить коммунизм?

- Ой, французы, как с вами трудно, какие вы бестолковые. При социализме очень хорошо, а при коммунизме будет еще лучше.

- А куда же еще лучше, если очень хорошо?

- Ну как вам объяснить, чтобы вы поняли? При коммунизме будет почти как при Николае втором.

* * *

Александре Александровне всегда писали тексты выступлений на открытия и закрытия съездов. Она что-то из них читала, а в конце всегда говорила по-своему. И вместо того, чтобы сказать, «да здравствует наша КПСС и т.д.», она говорила: «Мы очень благодарны нашим управляющим конторам и лично вождю мирового пролетариата Иосифу Сталину». И с этим ничего нельзя было сделать.

* * *

Слова «гениальная», «величайшая», сказанные в ее адрес, Александру Александровну всегда возмущали. Для большинства людей, знавших Яблочкину лично, представить ее во гневе кажется неправдоподобным, поскольку она была человеком очень мягким, деликатным и доброжелательным. Между тем были случаи, когда она не могла сдержаться.

В Центральном Доме актера, который в ту пору еще не носил ее имени, устроили просмотр документального фильма «Дочь Малого театра», снятого в 1958 году. Ему предшествовало вступительное слово профессора В.А. Филиппова (он по-старомосковски выговаривал: булоШная, четверЬг и требовал, чтобы актеры выражались именно так). Большой знаток русской культуры и быта XIX‒XX столетия рассказал о вкладе Яблочкиной в искусство Малого театра, о ее бескорыстном полувековом служении на посту председателя ВТО. Находившаяся в зале Яблочкина терпеливо слушала этот спич, но только до того момента, пока Владимир Александрович, войдя в особый раж, не объявил ее великой русской актрисой. Тут она не выдержала и, опершись на изящную трость, без которой давно уже не обходилась, поднялась со своего постоянного седьмого кресла в первом ряду (рядом тогда сидел Петр Петрович Лучинин - прямой потомок Ломоносова, который лет сорок возглавлял кассу взаимопомощи ВТО), стукнула тростью об пол и грозно сказала: «Ну что вы такое говорите, Владимир Александрович?! Побойтесь Бога! Какая же я великая актриса? Особенно при них», - и она выразительно указала широким жестом на меркуровские скульптурные портреты - от Щепкина до Ермоловой, - что украшали стены Большого зала Дома актера.

В этом не было никакой позы или кокетства. Напротив, вся сущность Александры Александровны, ее непосредственность и искренность как нельзя лучше проявились в этот момент. Да так, что Владимир Александрович тут же устыдился своих слов, словно провинившийся школьник, подошел к старейшине Дома Островского, низко поклонился и поцеловал ей руку. А Александра Александровна, испытывая, видимо, некоторую неловкость за резкость тона, в знак окончательного примирения дружески-нежно погладила склоненную голову, давая понять, что инцидент исчерпан.

* * *

За несколько лет до смерти Яблочкина сломала шейку бедра. Оперировать ее не стали, но поместили в больницу на улицу Грановского. Накануне майских праздников Юлий Германович Шуб предложил Борису Михайловичу вместе с ним навестить Александру Александровну. Соорудил небольшой сверток с икрой, свежими огурцами, помидорами (в то время свежие помидоры были каким-то чудом) и другими деликатесами.

Яблочкина лежала в отдельной палате. Встретила их несколько необычно - сдержанно. Разговаривала односложно. Цветы попросила поставить в воду. А от гостинцев категорически отказалась и велела Шубу отнести все это детям. Когда же деликатный Юлий Германович осторожно поинтересовался, отчего, собственно, Александра Александровна сегодня не в духе, объяснила, что накануне был обход профессора, который сказал лечащему врачу: «Смотрите, чтобы к столетию Александра Александровна была на ногах!» «Вот и прекрасно!» - воскликнул Шуб. - «Что же в этом прекрасного? Вы же знаете, что у нас любят все делать в последнюю минуту. Выходит, я должна лежать все это время?»

* * *

Актриса всегда помогала людям и защищала актеров. Так, например, когда началась кампания против Ленского, с которым она работала в Малом театре и которого очень уважала и ценила, Яблочкина возглавила группу ведущих мастеров против его травли. Написала письмо директору императорских театров, благодаря которому А.П. Ленскому предложили вернуться в театр. Но он так и не успел вернуться на сцену, поскольку в 1908 году, когда травля закончилась, он уже умирал.

* * *

Актриса оставила мемуары «Жизнь в театре», изданные в 1953 году и переизданные под названием «75 лет на сцене» в 1970-е годы, где критиковала дирекцию императорских театров, которая мешала и не разрешала ставить на театральных сценах Москвы и Петербурга пьесы Гоголя, Грибоедова, в то время как они с успехом шли в провинции. В Москве и Петербурге их начали ставить с 15-летним опозданием! Даже Островскому не так легко было пробиться на сцену. Его, кстати, и Михаил Щепкин поначалу не очень принял.

* * *

И еще один эпизод, за который, по признанию Бориса Михайловича, ему очень стыдно. Наступил момент, когда в силу естественных причин было решено сменить руководство ВТО. К Александре Александровне руководители страны относились с невероятным уважением, но к тому времени она уже не вставала и, естественно, не могла вести заседания.

Это был 1963 год. Но как ей об этом сказать? Кому поручить такую миссию? Вячеслав Константинович Гоштов, зная настроение Александры Александровны, считал, что подобное известие сведет ее в могилу. Но и пускать дело на самотек тоже было невозможно. И тогда Гоштов предложил Борису Михайловичу попытаться уговорить Яблочкину обратиться к Съезду ВТО с просьбой освободить ее от обязанностей председателя. При этом нужно было дать понять, что ее отставку все равно никто не примет. В крайнем случае ее попросят остаться пожизненно почетным председателем.

Внимательно выслушав Бориса Михайловича, Александра Александровна, едва скрывая волнение, твердо сказала: «Передайте тем, кто вас прислал ко мне, я никогда такого письма не напишу. А если меня снимут, я этого не переживу».

К сожалению, к словам этим никто в ЦК КПСС не прислушался. В январе 1964 года состоялся очередной Съезд ВТО, на посту председателя ВТО оказался М.И. Царев, а Яблочкина была избрана почетным председателем пожизненно. О том, что фактически она смещена с поста, никто, конечно же, не сказал, и актриса продолжала жить с полной уверенностью, что ничего не изменилось.

Съезд закончился 16 января, а 18 марта актриса Нина Смельская, которая была вхожа в дом Александры Александровны, позвонила ей и сказала, что актеры написали возмущенное письмо по поводу того, что ее сняли с председательства. Для Александры Александровны это был удар. Через два часа у нее случился инсульт, и 20 марта актрису похоронили.

* * *

И закончить хочу прямой речью Бориса Михайловича Поюровского. «При том, что бог не дал ей ни семьи, ни детей, она была счастлива от того, что у нее была возможность всю жизнь заниматься благотворительностью. Это составляло чуть ли не больший смысл ее жизни, нежели даже сцена. Ей нравилось творить добро. Помогать людям. И она внушала всем, что если мы не будем этого делать, зачем мы нужны?

Я все чаще вспоминаю ее и тех, кто творил добро действительно потому, что это составляло смысл их жизни. Изменить ход истории невозможно. И сейчас, когда люди считают, что главная ценность как можно больше урвать, такие как Яблочкина выглядят чудаками. И если бы не было таких чудаков, мир давно бы закончился».

Сегодня мы можем теми же словами сказать о Борисе Михайловиче Поюровском...

Фотогалерея