Розовы

Выпуск №6-196/2017, Лица

Розовы

Сергей Викторович Розов, сын знаменитого драматурга Виктора Сергеевича Розова - очень известный человек в театральном мире. Режиссер с большим стажем, много лет отдавший детскому театру, он уже давно работает художественным руководителем Центра Художественного Образования ГБПОУ «Воробьевы Горы», называвшегося когда-то Дворцом Пионеров на Ленинских Горах. Сергей Розов - руководитель фестиваля «В добрый час!», название которого глубоко символично: именно так называлась знаменитая пьеса Виктора Розова, рассказывающая о выпускниках середины 50-х, вступавших в новую взрослую жизнь, пьеса, имевшая богатую сценическую и экранную судьбу. Этот фестиваль - грандиозный форум, на который весной съезжаются детско-юношеские театры из самых разных городов страны.

- Сергей Викторович, Вы для меня - проводник в «мир Розова», на пьесах которого воспитывалось не одно поколение театроведов. Я ведь тоже была знакома с Вашим отцом: когда я защищала диссертацию по режиссуре Анатолия Эфроса и Олега Ефремова, Виктор Сергеевич написал отзыв о моей работе, который и теперь хранится во ВНИИ искусствознания. Какой это был прелестный, остроумный и красивый человек! Расскажите нам о Вашей знаменитой семье Розовых. Вы - Сергей Викторович, Ваш отец - Виктор Сергеевич, а кто же был Ваш дед?

- Деда и бабушку по отцовской линии я в живых уже не застал. Я - довольно поздний ребенок; когда родился, отцу было уже 40 лет, и своих родителей к тому времени он уже потерял: мать - в военные годы, отца - до моего рождения. Дед мой, Сергей Федорович, был счетовод-бухгалтер, и всю жизнь проработал в этой должности в Костроме. О своем детстве и всем своем жизненном пути отец писал в книге воспоминаний «Удивление перед жизнью». После его рождения (отец родился в Ярославле в 1913 году) дед ушел воевать на Первую мировую войну. Вернулся из плена в 1918-м с довольно тяжелой травмой... Семья деда жила очень скромно, бабушка была домохозяйкой, и вырастили они двоих детей - Виктора и Бориса.

Из Ярославля их переселил савинковский мятеж. В то время отцу было пять лет. Савинковцы заняли центр города, ворвались в несколько домов и заявили, что уничтожат заложников, если большевики не дадут им выйти из окружения. И семье деда пришлось срочно эвакуироваться, а дом их был уничтожен. Поселились они в городе Ветлуга, недалеко от брата деда, Александра Федоровича. Именно по Ветлуге отец запомнил нэп - когда, как по мановению волшебной палочки, появилось все; и когда появлялась какая-то лишняя копеечка, мать говорила: «Витька, гуляем - беги за калачами к нэпманам!» Оттуда они уже перебрались в Кострому, именно ее отец считал своей родиной, которая его сформировала. Там он учился и в школе, и в индустриальном техникуме, там он впервые начал ходить в театральную студию - костромской ТРАМ. Сейчас там Театр кукол, на котором есть памятная доска, посвященная моему отцу. Интересно, что раньше там работал Алексей Дмитриевич Попов. И когда отец потом поехал в Москву поступать в театральный институт (ему пришлось там и по вокзалам поскитаться), то несколько ночей он провел в доме Попова, который по костромским рекомендациям его приютил у себя.

Семья же Розовых в Костроме была известной благодаря еще и моему двоюродному деду Александру Федоровичу, крупному губернскому врачу, основателю больницы в селе Одоевском. Он был очень творческий человек, член хорового общества, любил петь и музицировать. (Недавно мы с моим двоюродным братом ездили в те места и нашли ту больницу, и первое, что увидели - портрет Александра Федоровича у входа.)

А когда состоялся дебют моего отца в ТРАМе, то, по нашей семейной легенде, его отец утром пришел и протянул ему газету: «На!» И там написали, что спектакль был неплох, «если бы не одна паршивая овца - а именно товарищ Розов, который испортил своей ролью все впечатление!» С этого началась его слава и его отношения со СМИ. Хотя потом он очень хорошо играл роль Скотинина в «Недоросле» в ТРАМе. А потом, в Москве, прошел гигантский конкурс, поступил одновременно во ВГИК и в Театр Революции, выбрал Театр Революции, где был принят на курс Марии Ивановны Бабановой, и даже стал там старостой (в то время ему был 21 год). По рассказам отца, студенты однажды отстранили Бабанову от репетиций - потому что репетировать с ней было совершенно невозможно: она все время выскакивала на сцену, показывала, как надо играть - после чего руки у них только опускались и они понимали, насколько они бездарны, и отец как староста вынужден был сказать: «Мария Ивановна, мы вас очень просим не приходить к нам в процессе выпуска спектакля». Она вылетела пулей, вся пунцовая, и уже только во время премьеры встала где-то за шторкой в конце зала, а когда спектакль закончился, влетела на сцену и расцеловала их всех - и все было прощено.

Что касается линии моей мамы, то ее мать, Александра Константиновна, выросла в семье, где было одиннадцать детей, из которых выжили восемь. А дед по линии матери приехал из Сибири, поступил в Московскую консерваторию, во время гражданской войны ездил с бригадами красных, переболел тифом, надорвал голос, и уже как оперный певец не мог состояться, но в театре оперетты проработал всю жизнь. Словом, он был театральным человеком в чистом виде - и понятно, почему его дочь, моя мама, пошла в актрисы. В конце 40-х годов она играла на сцене ермоловского театра. Интересно, что когда проходил первый конкурс самостоятельных работ молодых московских актеров, то среди юношей первое место занял Олег Ефремов, а среди девушек - моя мама... Я не единственный сын, у меня есть еще младшая сестра Татьяна Розова, играющая на сцене МХТ им. А.П. Чехова, ее дочь Анастасия Скорик работает там же. А ее сын Иван заканчивает факультет музыкального театра в РАТИ.

- А музея Виктора Розова у нас нет?

- В Москве нет. Есть только в Музее Армии экспонаты о том, как в составе знаменитого Краснопресненского ополчения отец уходил на фронт. Есть много материалов в Бахрушинском музее, где к его 100-летию была сделана очень интересная экспозиция. А вот в Костроме при театре есть музей Розова. И Ярославский ТЮЗ носит имя Розова.

- Наверное, Ваш дом наполнен воспоминаниями об отце?

- Как ни смешно, на его московском доме у метро «Аэропорт» нет мемориальной доски. Когда мы занялись этим вопросом, то оказалось, что нельзя дважды увековечивать память: а дело в том, что во дворе «Табакерки» уже стоит скульптура, изображающая трех драматургов - Розова, Володина и Вампилова - и это считается официальным скульптурным памятником. И еще при жизни Михаила Шатрова мы обдумывали идею сделать в скверике у метро «Аэропорт» скульптуры известных людей, ведь здесь жили и Симонов, и Арбузов, и Шпаликов, и Георгий Юматов, и клоун Карандаш, и многие знаменитости... Москвичам все это было бы очень интересно.

- Расскажите о вашем детстве...

- Родился я в Зачатьевском монастыре на Остоженке. Кельи монастыря тогда занимали коммунальные квартиры, в которых мы и жили, и мои первые годы прошли именно там. А школа находилась прямо во дворе. (К метро «Аэропорт» мы переехали много позже.) Коммуналка, в которой мы жили, была счастливая: там жила в основном творческая интеллигенция и то, что называлось «промыслами» - частные фотографы, художники, зубные врачи; и в помине не было никакой «вороньей слободки», не было не только ссор, но даже недопонимания между людьми.

Еще у нас была дача в писательском поселке на Пахре возле селения Ватутинки. Это был первый платный дачный поселок (в Переделкино, как вы знаете, дачи давались писателям в аренду). Там купили себе дачи Константин Симонов, Александр Твардовский, Михаил Ромм, Михаил Червинский, Владимир Тендряков, Юрий Яковлев, Юрий Нагибин.

- А как отец воспитывал Вас? У него был воспитательский дар?

- В детстве он воспитывал меня просто роскошно: очень много читал мне вслух и даже по памяти, а память у него феноменальная, он вспоминал гигантские куски из поэзии! А потом, в школьные годы, он, например, никогда меня не ругал - а как бы «расстраивался», играл в расстройство. У него была такая система: не надо ребенка ругать, а надо показать, что он родителя огорчил... И меня это ужасно угнетало, я это тяжело переживал - когда отец с тобой полдня «подавленно» общается. И я бы не сказал, что это был его педагогический шедевр. А мама была взрывной, импульсивной, и мы с ней могли орать друг на друга, а через пять минут забыть об этом; и я по складу своего темперамента пошел больше в нее.

Мою сестру Татьяну, которая младше меня на семь лет, отец воспитывал совершенно по-другому: вот тут он совершенно устранялся и не очень следил за ее учебой в школе. Зато потом она очень стала наверстывать - и сейчас, например, она в неделю прочитывает по две книги, следит за всей мировой литературой и всеми новинками искусства.

- А Вы, наследуя отцу, не писали пьес?

- Нет, всерьез этим не занимался. Есть кое-что в соавторстве с другими. Есть сериал «Три вокзала»... Вообще, писать я не люблю, и в этом смысле не пошел в отца. Вероятно, это результат того, что отразилось в подсознании: было обидно, когда отец был занят (он обычно писал на веранде), и не мог с нами общаться, а общаться с ним мне очень хотелось.

- А сам успех отца Вас не подстегивал к писательскому творчеству?

- Я так плотно вырос в обстановке этого успеха и так привык к нему, что это было для меня естественно и обычно. Наверное, отцовской славы хватило на меня, чтобы о славе не мечтать. Меня больше привлекала режиссерская стезя. Но до 10-го класса я вообще не знал, куда буду поступать. Не думал, что свяжу жизнь именно с театром. Я интересовался историей, филологией. Хотя я уже в школе ставил спектакли - например, удачно поставил «Тень» Шварца.

В 1977 году я окончил режиссерский факультет ГИТИСа на курсе М.О. Кнебель, учась вместе с Михаилом Али-Хусейном, Гедрисом Мацкявичюсом, Виктором Симакиным, Ольгой Глубоковой, Александром Шуйским, Александром Клоковым... Так получилось, что судьба связала меня с театром для детей и молодежи. Несколько периодов своей жизни я работал в Центральном Детском Театре, ныне РАМТе. В 1984 году я, уже как главный режиссер, открывал Ярославский ТЮЗ, проработал там несколько лет. Также одним из моих серьезных проектов был Всероссийский экспериментальный центр «Школьный театр», который существовал при Министерстве образования Российской Федерации. Я был там главным режиссером; в этот момент как раз и случился мой переход в сферу детского театрального образования.

- Получается, что «детско-юношеская» тема от Вашего отца, написавшего много пьес о молодежи, по наследству и совершенно естественно была передана Вам?

- Выходит, что так, хотя, когда я учился режиссуре, то совсем не планировал связывать свою творческую жизнь с молодежными театрами. Но я пошел на диплом в ЦДТ - и как-то прикипел душой, мне стало там интересно, я много спектаклей поставил на этой сцене. От комитета комсомола нашего театра, со знаменитым клубом искусств ЦДТ, в те годы мы часто выезжали с концертными программами в разные учебные заведения - что тоже было увлекательно. А во время работы в Ярославском ТЮЗе я даже набирал курс актера детского театра, который пользовался большим авторитетом в городе.

К 43-м годам я поставил уже больше ста спектаклей. В конце 90-х я вернулся в РАМТ, и худрук Алексей Бородин поручил мне реорганизацию педагогической части, которая была бы связана с выездными программами, популяризировавшими РАМТ. Уже тогда я стал сотрудничать с Департаменом образования и Министерством образования. И когда в 1990-м году был создан «Школьный театр», я переключился на деятельность в сфере образования, создавая самые разные проекты. Потом я пришел во Дворец Пионеров на Ленинских Горах, в Театр Юных Москвичей, который в то время уже несколько лет был без руководителя, и шесть лет руководил в нем театральной студией. А ТЮМ, как вы знаете, имеет богатейшие традиции, славную историю и существует с самого основания Дворца Пионеров, с 1936 года. ТЮМ действительно очень знаменит, и в разные годы здесь начинали свой путь такие крупные актеры, как Игорь Кваша, Владимир Андреев, Ролан Быков, позже - Сергей Никоненко, Наталья Гундарева, Ольга Науменко, Елена Стародуб, Виктория Толстоганова и многие другие. Воспитал ТЮМ и знаменитых режиссеров - Валерия Беляковича, Леонида Нечаева, Владимира Штейна...

- Как изменился Дворец Пионеров за последние годы?

- Из Дворца Творчества мы стали составляющей большого образовательного процесса. И мы сегодня - единственный образовательный комплекс в Москве, где дополнительного образования, то есть творчества, 95%, а общего образования 5%, и это замечательно, поскольку наша задача в том, чтобы дополнительное образование повело за собой общее, чтобы подросток посмотрел на мир всех знаний сквозь призму своей увлеченности, своего интереса. Я - художественный руководитель театрально-творческой лаборатории. И для меня важна интеграция театрального увлечения ребят в общее образование.

- А каков теперь ваш фестиваль «В добрый час!»?

- Он теперь входит в большую общегородскую фестивальную систему под названием «Новые вершины». В этом году наш фестиваль пройдет двенадцатый раз. И теперь большое место в его работе занимает аналитическая часть. Это обсуждения коллективами спектаклей коллег, во время которых ребята учатся отстаивать свою художественную позицию. И фотосессии, во время которых мы просим, например, показать чужой спектакль в нескольких мизансценах, дабы сформулировать главную идею спектакля. В прошлом году мы делали закрытие в форме спектакля «Фестиваль», выстроенного по воспоминаниям обо все фестивальных днях... Словом, придумано много новых фестивальных технологий. И самое главное у нас - это «пространство общения». Мы устраиваем театральные карнавалы, театральные викторины, ребята общаются, знакомятся, варятся в общем театральном котле, и даже бывает, что театральные руководители приглашают к себе на роль кого-то из другого коллектива - совсем как в профессиональном театре.

 

ПДФ статьи 

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.