Астров наших дней / Геннадий Большаков (Чебоксары)

Выпуск №6-196/2017, Лица

Астров наших дней / Геннадий Большаков (Чебоксары)

«...Среди отчаянной скуки, когда вместо людей кругом бродят какие-то серые пятна, слышатся одни пошлости, когда только и знают, что едят, пьют, спят, иногда приезжает он, не похожий на других, красивый, интересный, увлекательный, точно среди потемок восходит месяц ясный...» Разговор о юбиляре захотелось начать именно с этих слов, сказанных Еленой Андреевной о докторе Астрове в чеховском «Дяде Ване». Если на сцене заслуженный артист России, народный артист Чувашии Геннадий Большаков, зрители Чувашского государственного академического драматического театра им. К.В. Иванова словно попадают в другое измерение.

Образы, созданные им более чем за 30 лет творческого горения (в труппе театра актер с 1983 года), манят тонкостью внутренней организации, хрупкостью фактуры и особой энергетикой. Таковы его Иосиф («Ежевика вдоль плетня» Б. Чиндыкова), Пайдуш («Когда гаснут звезды» Н. Сидорова), Ильдивер («Плач девушки на заре» Н. Сидорова), отмеченный в 1999 году Государственной премией Чувашии. Также нельзя не вспомнить Ринальдо («Ринальдо идет в бой» Г. Джованни), Эдуардо Палумбо («Утешитель вдов» Д. Маротта и Б. Рандоне), Егоршу («Дом» Ф. Абрамова), Элезука («Березовый тракт» И. Тукташа), Прибылева («Чужой ребенок» В. Шкваркина) и еще свыше трех десятков ролей, вписанных золотыми буквами в театральную летопись республики.

Геннадий Арсентьевич родился вдали от городской суеты, в поселке Красный Вазан Шемуршинского района Чувашии, с младенчества дышал полями и лугами, запахами парного молока, ржаного хлеба из печки и свежескошеного сена. Любил уезжать на лыжах туда, где земля сливается с небом, и слушать тишину... Совсем как пастух Игнат в спектакле «Морозное дыхание метели» по рассказам И. Бунина, полный необъятного раздолья и небесной синевы, дикий и первозданный, как сама природа.

Портрет героя написан крупными мазками и напоминает скорее эскиз, нежели законченное полотно. Угрюмый, коренастый, с крепкими, напряженными руками, на которых проступают лиловые дорожки вен, и грубым неотесанным профилем, Игнат тихо, едва слышно ведет диалоги с самим собой. В его хаотичных репликах, повисающих в воздухе свинцовыми каплями, нет ни одной восходящей интонации (к голосу словно подвешена гиря). Он почти не взаимодействует с другими персонажами, и есть в этом нечто волчье, скрытное, отдающее могильным холодом.

Мельпомена готовила актеру яркую биографию с гастролями по всей стране (Москва, Санкт-Петербург, Ярославль, Нижний Новгород, Орел, Уфа, Ульяновск, Казань), победами на Международных фестивалях театров тюркских народов «Туганлык» и «Науруз», высокими оценками критиков и теплыми отзывами зрителей. Но все это впереди, а пока... Вечера напролет маленький Гена пропадал в деревенском драмкружке и с сияющими от восторга глазами участвовал в районной художественной самодеятельности. Узнав о конкурсе в чувашскую студию Высшего театрального училища им. М.С. Щепкина, с легкостью миновал три отборочных тура и попал в число двадцати талантливых земляков, отправленных на учебу в Москву.

Курс набирал заслуженный деятель искусств Чувашии, профессор Владимир Смирнов - талантливый педагог, в совершенстве владеющий спецификой преподавания в национальных студиях. Тщательно изучая историю и самобытную культуру народа, будь то темпераментные осетины или добродушные якуты, он старался преподносить профессию сквозь призму этноса, что потом очень помогало ребятам на родной сцене. Также в числе великих учителей были звезды советского экрана, народные артисты России Виталий Соломин и Виталий Коняев, заслуженный деятель искусств России Римма Солнцева и заслуженный деятель искусств Чувашии Наталия Петрова.

В нынешнем сезоне Геннадию Арсентьевичу исполнилось 55, а он по сей день, как истинный «щепкинец», стремится к правде на сцене, вдумчиво погружаясь в характер и заставляя публику сопереживать его героям. Но одно дело, когда речь идет о ранимом, по-детски доверчивом князе Мышкине («Идиот» Ф.М. Достоевского) или замученном обстоятельствами Никите («Власть тьмы» Л.Н. Толстого). И совсем другое, если перед нами Степан в национальной драме «В деревне», предстающий на страницах классика чувашской литературы Ф. Павлова воплощением демонического начала.

Чуткий психолог и философ, Геннадий Большаков анализирует поступки героя, вновь и вновь пытаясь понять, что толкает его в пропасть... Так ведь Степан совсем один, и это сводит его с ума. Отвергнутый всеми, он бесконечно страдает и жаждет любви, но красавица Елюк даже не смотрит в его сторону. Невысокий, сутуловатый, с пристальным, как у коршуна, взглядом, тяжелой и вальяжной походкой, герой хочет казаться сильным и независимым. Но уже в первой картине в его грузном шаге появляется что-то от раненого зверя, загнанного в угол.

Точно беспокойный призрак, блуждает на грани миров Сальери в пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери», пленяющий остротой нюансировки и многоплановостью мизансценических контуров. Перед нами отнюдь не завистник и злодей, а брошенный фортуной страдалец, терзаемый миллионами противоречий и постоянно сомневающийся в верности своих решений. Движения героя нервозны и суетливы, речь тороплива и сбивчива. С трясущимися от волнения руками и срывающимся голосом ступает он на преступный путь, заведомо обрекая себя на муки совести.

Не склонный к броским внешним эффектам, которыми нередко грешит молодое поколение актеров и режиссеров, Геннадий Большаков ведет свою игру, полную психологизма и болезненной рефлексии. И когда спектакль заканчивается, кажется, что с закрытием занавеса его герои не исчезают, а продолжают жить в параллельной реальности. Вот и Миккуль в драме А. Тарасова «Свет далекого счастья», наверное, скитается где-то по свету, будто осенний лист, подхваченный ветром (в 2004 году эта роль принесла актеру Государственную премию России).

Мастер «лепит» персонажа из эмоциональных контрастов и несовместимых, на первый взгляд, внутренних состояний. Кротость, набожность, желание быть лучше и чище борются в нем с порочной страстью и похотью, разъедающей сердце подобно змею-искусителю. Не зная, за что хвататься, куда бежать и кого звать на помощь, Миккуль теряет контроль над собой и в финале переживает раздвоение сознания.

Горьким одиночеством и безысходными поисками себя томим Маэстро в пьесе А. Тарасова и О. Тургай «Прощальный круг печальных журавлей» («Лучшая мужская роль» на ежегодном Республиканском конкурсе театрального искусства «Узорчатый занавес»). Мелодраматичная история о загадочном господине с печальными глазами, чутким сердцем и душой художника, ломающем жизненные стереотипы, не терпящем человеческой фальши и зажигающем во мраке будничной прозаичности путеводные звезды, разыгрывается «на волоске» от зрителей, сидящих на сцене. Герой сразу оказывается частью нас, а мы - песчинками гигантской вселенной, сотворенной актером прямо на наших глазах.

Рисунок роли выдержан в прозрачных акварельных тонах. Геннадий Большаков играет спектакль на едином романтическом порыве, обжигая публику своим горячим дыханием. Его актерское высказывание, льющееся трепетной исповедью, сравнимо с песней жаворонка, вознесшегося над бренностью мира...

 

Фото из архива

Чувашского государственного академического драматического театра им. К.В. Иванова

 

ПДФ статьи 

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.