Белгород. Жертва вечерняя...

Выпуск №5-205/2018, В России

Белгород. Жертва вечерняя...

Эта премьера Белгородского государственного академического драматического театра им. М.С. Щепкина была встречена зрителями с повышенным вниманием и интересом. Второй спектакль, поставленный здесь Семеном Спиваком (режиссер Мария Мирош, художник Дарья Горина, музыкальное оформление Владимира Бычковского), как правило, не покидающим родной Санкт-Петербургский молодежный театр на Фонтанке (первым стала идущая с большим успехом уже несколько лет «Касатка» А.Н. Толстого), стал подлинным событием.

Роман Ф.М. Достоевского «Идиот» определен режиссером по жанру как «один день из жизни князя Мышкина», первый день прибытия князя из Швейцарии в Петербург. Именно этот день содержит, по мысли режиссера, все сложные, запутанные узлы гениального произведения, а потому и решен Семеном Спиваком стремительно, в резкой смене настроений и состояний персонажей, кажется, с пристальным вниманием к «Записным книжкам» писателя периода работы над «Идиотом» и - едва ли не главное! - с ненавязанной, неакцентированной, а словно возникающей сама собою мощной православной нотой. Эта нота властно ведет не к сегодняшнему, нередко показному, декларируемому церковничеству, а к тем глубоким сомнениям, что преследовали Федора Михайловича Достоевского всю жизнь.

Князь Христос, как называл своего героя писатель, явлен перед нами чистым и невинным ребенком. Живущий в этом образе Дмитрий Беседа появляется в начале спектакля прямо из зрительного зала и, проходя через него, смотрит на окружающих с улыбкой узнавания - вот они, люди его родины, на которую он вернулся после лечения в клинике. Как хочется скорее узнать, какие они, добрые или недобрые?.. Он поднимается на подмостки и перед ним начинает жить своей вымышленной жизнью экран компьютера, на котором разворачиваются жестокие убийства, преследования. Князь Мышкин стоит спиной к зрительному залу, но кажется, что мы видим его недоумевающие, полные непонимания глаза. И в это время одна из створ экрана сдвигается - за ней возникает хор персонажей, поющий гимн «...Спит душа моя крепким сном давно...». И снова перед нами компьютерная игра, и снова сдвигается одна из створ, и один из поющих бросается удержать ее, не дать прервать пение.

Тогда возникает вагон поезда, на экране мелькают рельсы, слышен стук паровозных колес. Начинается действие романа.

Замерзший до последней степени, укутанный поверх плаща в плед, князь Мышкин знакомится со своими попутчиками - мелким чиновником Лебедевым (Дмитрий Евграфов играет его крупно, едко, с язвительными интонациями человека, привыкшего как бы невзначай унижать и высмеивать тех, кто слабее) и Парфеном Рогожиным. С самых первых слов, еще до рассказа о встрече с Настасьей Филипповной и бегстве из дома от отца, Рогожин Дмитрия Гарнова буквально завораживает мощью своей личности - дремучей, страстной, непокорной, словно стихия. И на протяжении спектакля от него невозможно будет оторвать глаз, настолько сильна и страшна эта фигура в каждом своем движении, в своем немногословии, но предельной сосредоточенности в каждую минуту сценического существования. Разбойник, по библейскому толкованию, он и явлен таким...

Очень яркая и сильная труппа Белгородского театра еще раз продемонстрировала как индивидуальность каждого актера, так и мощь ансамбля: мы видим характер каждого, какая бы небольшая роль не принадлежала тому или иному исполнителю: Лизавета Прокофьевна Епанчина Оксаны Бгавиной - как беззаботно поет она вместе со своими дочерьми, как пристально всматривается в портрет Настасьи Филипповны, и за всем этим не только презрение к мужу, но и страх за судьбу старшей дочери, которую генерал Епанчин решил выдать за стареющего ловеласа Тоцкого (Илья Васильев, Роман Рощин). Еще до «характеристик» Мышкина, данных каждой из Епанчиных, мы по манере поведения и коротким репликам угадываем характеры почти бессловесных в тот миг Александры (Нина Кранцевич), Аделаиды (Наталья Чувашова), Аглаи (Дарья Ковалевская); как величествен и уверен в себе Епанчин Виталия Бгавина и - как поражен манерой держаться князя Мышкина: такого он уж точно никогда не видел. Пролив стакан воды, Мышкин берет из рук Гани Иволгина носовой платок, вытирает им стол, лужу на полу, затем свой лоб и пытается вернуть платок Гане, который брезгливо отмахивается от него. Тогда Мышкин, свернув платок в мокрый комок, кладет его в карман брюк и, оттопырив этот край, чтобы не промокнуть, непринужденно, с улыбкой садится на диванчик. И тщательно будет складывать, как, наверное, приучили в клинике и как учат детей, плед, шарф, плащ, сложив все аккуратной кучкой и водрузив сверху шляпу... Наблюдая с изумлением за всеми этими движениями, а затем увидев каллиграфический почерк Мышкина, генерал, кажется, искренне возрадуется за то, что сможет сделать доброе дело, определив это дитя в какое ни на есть ведомство...

И рядом - другой генерал - полубезумный Иволгин, блистательно, без какого бы то ни было перебора в патологии сыгранный Иваном Кирилловым.

В его порывах к любому человеку, появляющемуся в доме, столько эмоций ожидания, что его рассказы будут выслушаны с вниманием, столько расположенности, что он вызывает смешанное чувство боли и щемящей жалости. Так же, как и его несчастная жена Нина Александровна (Ирина Драпкина), глаза которой постоянно полны ужаса от переживаемых унижений. Но, забыв свое достоинство, как судорожно бросается она вместе с дочерью Варварой (Валерия Ерошенко) подбирать мелочь, рассыпанную ворвавшимся в дом Рогожиным со своей «бандой», для купли Настасьи Филипповны!.. И как искренне, радостно реагирует она на такое простое предложение Настасьи Филипповны попить чаю, забыв о своем страхе перед будущим браком сына с этой женщиной.

Кстати, Семен Спивак однозначно отвечает на риторический вопрос князя Мышкина перед портретом Настасьи Филипповны: добра ли она? Для режиссера это несомненно, и Вероника Васильева сильно и страстно играет не женщину-вамп, ставшую привычной по театральным трактовкам, а поистине проживает «от» и «до» исстрадавшуюся, искалеченную душу, жаждущую добра, гармонии и неспособную «погубить младенца», когда князь, получив наследство, предложит ей руку и сердце.

Можно продолжить перечень непервостепенных персонажей, которые явлены в спектакле ярко и интересно. Это и Фердыщенко (Николай Ильдиряков), в момент прихода князя в дом Иволгиных, словно червь, ползком, возникающий то с одной, то с другой стороны подмостков, а затем невидимо для Мышкина и впрямь вползающий в комнату. А затем, на вечеринке у Настасьи Филипповны, рисуясь, Фердыщенко расскажет о том, как украл три рубля, а горничную выгнали из дома, решив, что это сделала она. И в этот момент горничная, накрывающая на стол, уронит поднос со столовыми приборами, заставив зрителя задуматься о том, что именно с ней произошло когда-то давно это событие.

Горничных в спектакле три и хочется назвать их всех, потому что если у Епанчиных молодая и смешливая, не слишком вышколенная прислуга Мавра (Татьяна Макарова), то Настасье Филипповне достались две ленивые, еле передвигающие ноги и засыпающие на ходу Паша (Юлия Волкова) и Катя (Наталья Зуева) - каждое их появление вызывает у зрителей смех, несмотря на напряженное внимание ко всему происходящему.

И подруга героини Дарья Алексеевна получилась у Надежды Пахоменко из тех, кого принято называть «не подруга, а змея», - уж такая приторно-ласковая, уж такая услужливая и заботливая, что фальшь ее так и бьет в глаза.

Есть еще Ганя Иволгин, сильно и сдержанно, очень точно сыгранный Антоном Блискуновым. В каждой из сцен-эпизодов он разный, чутко улавливающий атмосферу, остро реагирующий на ее малейшие колебания.

Атмосфера спектакля с поражающей точностью соответствует атмосфере романа Достоевского - стремительно меняющимся ритмом сцен, с переходами в темноте под снежной метелью, резко ломающимся состоянием героев, устремленностью к трагическому финалу первого дня князя Мышкина в Петербурге, о котором сын Н.С. Лескова писал в своих мемуарах, как о «самом нервном городе». Этот нерв больной, какой-то издерганной, извращенной жизни, подчиненной лишь наживе, присутствует в каждом эпизоде спектакля вплоть до того момента, когда Настасья Филипповна, задремавшая «во хмелю» на полу, положит руки на плечи мужиков из банды Рогожина, затем ноги - и ее унесут в пылающее нутро камина, в который она бросила деньги. Там, в красном зареве, она покажется распятой, эта Блудница поневоле, потому что превратится в Жертву Вечернюю. Жертву этого безумного мира, для которого ничего нет важнее денег. И все медленно войдут в это зарево вслед за ней, а перед князем Мышкиным створы затворятся, напомнив, что гимн о Жертве Вечерней поется перед открытыми царскими вратами, которые потом закрываются - перед ними остается Единый Безгрешный, не способный участвовать в делах тьмы.

Так происходит переход Ветхого Завета в Новый.

Но створы эти снова откроются, чтобы мы вновь услышали в финале гимн «Пробудись, душа...», обращенный к каждому из нас. И, судя по реакции зала, каждый из зрителей понял: какую телеграмму послали им на этот раз режиссер и театр...

P.S. Мне посчастливилось увидеть этот спектакль дважды - на генеральном прогоне с публикой и на официальной премьере. На прогоне артисты выложились настолько, что смотреть на них, собравшихся на обсуждение, было тяжело. Да и на режиссере, что называется, лица не было после напряжения последних репетиционных дней. От Семена Спивака ждали каких-то слов. Он поблагодарил труппу и сказал: «Я понимаю, как вы все устали, я бесконечно благодарен вам, но у меня есть одна просьба: давайте останемся на 15 минут, надо уточнить еще одну сцену...»

Статья в PDF

Фото предоставлены театром


Фотогалерея