Чебоксары

Выпуск № 8-118/2009, В России

Чебоксары

Пьесе «Гроза» исполняется нынче 150 лет. Чувашский ТЮЗ им. М.Сеспеля в год своего 75-летия обратился к самой знаменитой драме А.Н.Островского во второй раз – первую сценическую версию осуществила сорок лет назад ученица Михаила Тарханова Зоя Ярдыкова.

Приступая к работе, постановщики, режиссер Станислав Васильев (выпускник РАТИ 2001 года, сейчас – художественный руководитель ТЮЗа) и опытный сценограф Ольга Ежкова (главный художник театра), отдавали себе отчет в том, что зрителем спектакля станет молодежь, вкусившая плодов дегуманитаризации школьного образования, в то же время усвоившая правила компьютерных игр. С другой стороны, сегодня над юными не довлеют установки и штампы нашего школьного литературоведения, призывающего к обличению пороков представителей имущих классов. А это значит, зрителям ничто не помешает воспринять первоначальный авторский замысел пьесы – про «темное царство» внутри каждого из нас, в каждой христианской душе.

Раздумывая над художественным обликом будущего спектакля, Ольга Ежкова вышла на решение использовать в оформлении стиль традиционного русского народного промысла, гжели. Это явный отсыл к народным истокам драмы, о чем говорят все ее исследователи, и всему миру известный однозначно-русский бренд. Нарочито-кукольная пластика гжели, с одной стороны, и ее бело-синий примитивизм с другой, подсказали режиссеру возможность расположения действия в реальной и сказочно-мистической плоскостях. Это очень интересно в принципе, и особенно – в данном случае, когда режиссер решил привлечь внимание зрителей к такой традиционной особенности российского менталитета, как непрерывное лукавое лицедейство. В свою очередь, традиционный цвет гжели помогает в финале спектакля выйти на свинцово-синий цвет грозы. Главное место действия, дом Кабанихи, художник представила в виде большой гжельской вазы, окна и двери которой – кружки-гжелки поменьше. В той же холодно-фарфоровой стилистике выполнено все его внутреннее «кукольное» убранство, даже верхняя веранда, где происходит знаменитый диалог Кабанихи и Феклуши о дальних странах. Одежда сцены, кулисы и падуги, изумительные по красоте и многозначности, оформлены огромными искусственными цветами, расположенными строго перпендикулярно сцене, и изображениями крошечных калиновских церквушек, опасно склонившихся к волжской глади. Столь образное противопоставление настоящего и придуманного, правдивого и ложного призвано рождать многочисленные зрительские ассоциации. Подсвеченное сказочно-мерцающим светом мягкое убранство сцены, в виде округлой рамы, стало эстетическим кодом действия. Двумя синеглазыми гжельскими чучелами, мужским и женским, украшено место встреч калиновских парочек, в том числе Катерины и Бориса, Варвары и Кудряша. Бездушно-веселые механические человечки придают их свиданиям дополнительный выразительный фон, а порою и принимают в них участие. Все сцены драмы пропитаны музыкой русских народных песен и романсов. Музыкальную партитуру спектакля, очень умную и тонкую, составила Людмила Васильева, озвучившая, к примеру, финальную сцену мелодией «Гори, гори, моя звезда».

Эстетика игрового поля определяет и внешний облик действующих лиц. Цвет их костюмов, пластика гжели — тем более плотная, насыщенная, объемная, чем существеннее их обладатели вовлечены в игру под названием «нравы нашего города». И только Борис, недавно приехавший к своему дяде, Дикому, в начале спектакля в белом фраке и шляпе, не такой как все. Кстати, на этом настаивает и сам Островский в своем примечании: «Все, кроме Бориса, одеты по-русски». И только когда он в полной мере включится в общую игру, цвет его одежды меняется – приобретает серо-голубую полоску и синенький цветочек, как и у всех калиновцев.

Текст Островского ложится на исполнителей-кукол очень удачно. Дикой и Кабаниха (Василий Павлов и Валентина Сурикова) в их нарочито объемных, тяжелых и нескладных одеяниях сразу же определяются как главные куклы. Они не ощущают нелепости своих костюмов, слов, нравоучений. Они же куклы, главные фигуры в этой игре! Смысл их существования и есть эта странная игра. Они давным-давно не чувствуют жизни, тем более любви… Над бездыханным телом Катерины Кабаниха механическим окриком изрекает: «Полно! Об ней и плакать-то грех!» Как о лишней карте, которую давно бы следовало выбросить из колоды.

Катерина (Венера Пайгильдина) – единственный живой человек в калиновском царстве. Она, как синекрылая голубка, мечется в его силках, разрывается между Борисом и Тихоном, понимая, что страсть ее погубит, но и отказаться от любви, великого божественного дара, не может. Ее антипод – Варвара (Ольга Почалкина) с полутораметровой мочально-рыжей косой, огромными круглыми совершенно стеклянными глазами, не ведает никаких проблем: ни стыда, ни страха, ни сомнений. Ей подвластно все, только она способна устроить свидание Бориса и Катерины под носом у Кабанихи, только она одна находит возможность преодолеть неодолимые пределы Калинова, убежать неизвестно когда и куда. Заодно прихватывает с собой и Кудряша, авось, на что сгодится в дороге! Тема безнравственного человека и приспособленца явлена актрисой с блистательной виртуозностью.

Виталий Сергеев (Тихон) при помощи мягких комических красок создал образ малодушного эгоиста, добродушного пьяницы и подкаблучника. В его кукле каким-то образом смогли ужиться все черты провинциальных российских мужичков. Он и красив, и смешон, и добр, и умен, и глуп, и нелеп, и все сразу в одном флаконе. Он всех любит, и все любят его. Он и человек, и кукла. Зрители, безусловно, верят его безутешным рыданиям над бездыханным телом жены, как понимают и то, что и теперь для Тихона ничего не изменится. Завтра он опять будет самой послушной куклой в фарфоровом кабановском доме.

Невозможно не сказать о кукле-медиуме Феклуше-страннице. Обе исполнительницы, Раиса Полякова и Лидия Красова, создают образы людей-прилипал, прирожденных нищих, артистичных юродивых, издавна самых любимых на Руси персонажей. И нигде кроме, пожалуй. Они всегда современны и узнаваемы, и они постоянно заставляют зрителей проецировать увиденное на сегодняшний день, на самих себя.

Ирина Архипова и Полина Чамжаева, известные актрисы Чувашского ТЮЗа, в роль Глаши, девушки в доме Кабановых, крошечную, игрушечную, вкладывают огромный труд души. Их Глаша – фоновый персонаж, который оттеняет все остальные, как образная сценическая одежда – все действие в целом.

Кудряш Александра Степанова – кукла-флюгер, пешка, но какая же настоящая игра без пешек! Николаю Дмитриеву (Кулигин) досталась роль куклы, которая все знает, все умеет, но никому ровным счетом не нужна. Он – тот бескорыстный праведник, без которого в России не живет ни одно село. На словах. На самом деле, все прекрасно обходятся…

Драма А.Н.Островского поставлена в Чувашском ТЮЗе в двух вариантах, с двумя составами исполнителей. Один играет «Грозу» на русском, другой - «Аслати» – на чувашском языке. Это первый двуязычный опыт театра. Результат интересен тем, что «Аслати» более мистична, действие ее довольно высоко приподнято над лукавыми калиновскими нравами. В русской «Грозе» метафизики меньше, но и она безошибочно находит в загадочных христианских душах потаенные уголки добра и любви. Оба спектакля постоянно прибавляют в выразительности, в немалой степени за счет того, что актеры все явственнее ощущают потенциал своих ролей, заложенный режиссером. И «Гроза», и «Аслати» привлекли в театр новых зрителей, значительно повысили профессиональный статус Чувашского ТЮЗа среди коллег. Главное же значение спектаклей, по-видимому, в том, что в эпоху нравственного релятивизма театр наглядно продемонстрировал свою ответственность перед новым поколением зрителей и свою готовность помочь им в формировании четких мировоззренческих ориентиров.

Фото предоставлены театром

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.