Сотворение Хаоса / "И другие..." в Театральном институте им.Б.Щукина
Выпуск №6-206 (2018), 150-летие Максима Горького
Первый специальный курс Щукинского театрального института, сориентированный на оперетту и мюзикл, воспитывался в содружестве с «Московской опереттой», укрепив ее труппу в 2013 году несколькими выпускниками.
Тем неожиданнее в его афише не самая простая историческая драма, естественная, однако, для Вахтанговской сцены. В спектакле «...И другие» соединились основные эпизоды культовых пьес Максима Горького «Егор Булычов и другие» и «Достигаев и другие», а посвящена постановка 100-летию Революции 1917 года.
Почти пустая сценическая площадка «Шаляпинского дома», где идет спектакль, поначалу больше напоминает зал ожидания на старом вокзале. Пока собираются зрители, юный раненый солдат (студент III курса Иван Авдеев), сидя на жестком диване, без особой надежды на сочувствие, даже с некоторой иронией, поет под гармошку жалостливые песни. Его заглушает невнятный шум и людской говор, в котором можно расслышать комментарии исторической ситуации: отношение к давней войне с Японией, деятелям Думы, войне 1914 года, событиям февраля 1917-го.
Вокзальный гул и смрад сменяется унылой тишиной обеда в доме купца Булычова. Глава семьи необратимо болен, а потому каждый из присутствующих озабочен своим будущим, не скрывая при этом взаимного раздражения. «Тектонические сдвиги» во внешнем мире - возможность для каждого обнаружить мировоззрение или повод приспособиться к обстоятельствам.
Режиссер-педагог Валерий Маркин, следуя не только педагогическим задачам, в судьбах персонажей сохраняет драматический баланс личного и общественного. Юные артисты азартно живут этим разнонаправленным напряжением. В масштабной исторической фреске возникают индивидуальные оттенки и полутона. При этом артисты не играют возраст, умудренность жизнью или клиническую картину болезни. Жизненный опыт каждого героя выражен в специфике его внутреннего ритма. Оставаясь молодыми людьми, артисты подают яростно остроумный, афористичный горьковский текст свежо и молодо. Так проявляется сегодняшняя «оптика», особенности взгляда нынешнего поколения на проблемы людей давней эпохи, по-иному переломной, но в чем-то странно похожей на жизнь текущую.
Принадлежность артистов к «легким жанрам» проявляется как бы невзначай: то на пианино кто-то из героев сыграет, остроумно комментируя собственный характер, то в пластике персонажа проявится особенная легкость и острота. Порой артисты выходят в неузнаваемо разных ролях, решая каждую весьма эксцентрично, что тоже говорит об их жанровой подвижности. Например, Никита Грабовский, начав спектакль молодым циником Алексеем, сыном Достигаева, позже является в яркой роли блаженного Пропотея, а Роман Зарандия воплотил и демонстративно веселого, но явно равнодушного Доктора, и простодушного псевдоцелителя Трубача.
Егор Булычов, обаятельный и смелый в исполнении Вячеслава Пронина, старается сохранить интерес к происходящему, даже видя весь его развал и разлад. «Грызет меня боль как тоска», - горькое его признание невозможности в этой жизни участвовать, хотя никаких иллюзий по поводу ее «перспектив» Егор не питает.
Люди вокруг него давно не семья, кажется даже, что они ею никогда и не были. Булычов давно убедился, что «хорошие люди редки, как фальшивые деньги». Егор не только прожил жизнь на чужой улице, но и в доме не стал хозяином, во всяком случае, окружающие его активно игнорируют, эгоистично занимаясь своим будущим. В глубины «достоевщины» тут никто не устремлен, но и мрачные краски Леонида Андреева им недоступны.
Азартный интерес к происходящему мерцает в глазах побочной дочери Булычова Шурки (Нина Журавлева). Отца она любит всем сердцем, до конца надеясь на чудо. Жаль, что ее отношения с растяпой Тятиным, наивным, честным и растерянным в исполнении Александра Орлова, в спектакле резко сокращены и не проявлены.
Только Шурка да последняя любовь Егора, горничная Глафира (Екатерина Егорова), тихая, но упрямая, способны на человеческую искренность по отношению к нему. «Ты да Шурка, вот все, что я нажил», - признается Булычов. Сочувствие, по-мужски скупое, но полнозвучное, ощутимо и в отношении к нему немногословного лесника Доната (Кирилл Молчанов). Другие же пребывают в режиме ожидания «широко объявленной смерти», не заботясь даже о вежливости.
Дочь Варвара (Анна Владимирова) так же озабочена «текущей политикой» и возможным наследством, как муж ее, черствый и ухватистый Звонцов (Иван Семкив). Хитрюга Достигаев (Дмитрий Никаноров), чью коронную фразу «Верую в Бога, но предпочитаю коньяк» в спектакле произносит Булычов, под руку с умной и растленной женой Елизаветой (Анастасия Пугина) от умирающего партнера спешит на улицу, чтобы выгодно «примкнуть» к историческому процессу. Дочь его декадентка Антонина (Екатерина Полынская), похожая на героиню немого кино, дорожит лишь своей картинной замкнутостью.
Демагог поп Павлин (Артур Сахаров) своим мудрствованием не только бесполезен, но и опасен. Тупая игуменья Мелания (Елизавета Макеева), отказавшаяся от всего женского в себе, этой «принципиальностью» отвратительна не меньше.
Неоднозначен характер жены Булычова Ксении (Екатерина Кузнецова). Ксения когда-то Егора искренне любила. Даже если это ей лишь казалось, нынче не только наследство ее заботит.
Не сумев влиять на мужа, она трагично воспринимает грядущую потерю как крах собственной женской судьбы, даже в этом оставаясь эгоисткой.
Пока каждый герой озабочен своими проблемами, чад и хаос Истории неотвратимо проникают в пустеющий дом Булычова, отравляя в нем, как ядом, человеческие характеры и связи. «Музыка революции» оборачивается сумбуром, который куда органичнее для всякой эпохи перемен, в которую довелось жить.
Фото с сайта Театрального института им. Б. Щукина
Фотогалерея
