Многоликость моно/ VII Международный фестиваль моноспектаклей «Монокль» (г.Санкт-Петербург)

Выпуск № 8-118/2009, Фестивали

Многоликость моно/ VII Международный фестиваль моноспектаклей «Монокль» (г.Санкт-Петербург)

В Петербурге вопреки финансовому кризису состоялся VII Международный фестиваль моноспектаклей «Монокль», который проводится раз в два года. Традиционно он проходил в два этапа – петербургский и международный. Жюри первого этапа отобрало три спектакля-победителя, которые были показаны на международном этапе. Два из них были удостоены наград. Об этих спектаклях речь пойдет ниже.

Удивление вызывает факт, что на второй этап не прошел моноспектакль «Мандельштама нет», представленный Авторским театром. Спектакль поставлен Олегом Дмитриевым. Актриса Малого драматического театра – Театра Европы Галина Филимонова показала классический моноспектакль, строго отвечающий всем законам жанра. Его литературной основой стали воспоминания вдовы великого поэта Н.Я.Мандельштам, сконцентрированные на сквозной теме ее воспоминаний – арестах О.Э.Мандельштама, Воронежском периоде их жизни, мученической смерти поэта.

Актриса и режиссер скупыми средствами показали трагизм эпохи, когда каждую ночь происходили аресты невинных людей, в том числе и тех, кто представлял гордость и честь страны. Пророческие строки Ахматовой «Все расхищено, продано, предано…» материализовались в спектакле.

Галина Филимонова, без преувеличения, предстала трагической актрисой, избежав сентиментальности и слезливости. Она перевоплощается в Надежду Яковлевну Мандельштам со всеми чертами ее нелегкого характера – потребностью немедленно высказать правду-матку в глаза, ироничностью, вспыльчивостью и одновременно тем незаметным, не бросающимся в глаза героизмом, который она проявила не только в страшный период гонений великого поэта, возглавляемых самим Сталиным, но и позже, когда положила всю свою жизнь, чтобы увековечить память мужа, в том числе и тем, что большинство его стихов она хранила в памяти. Страшные периоды их бездомного, голодного существования, почти мистического, нависшего подобно Дамоклову мечу страха, унизительности положения поэта, которого с высочайшего изволения не печатали – все вынесла эта героическая женщина, поведав об этом в своих воспоминаниях.

Кажется, что Галина Филимонова живет на сцене только сердцем, которое в любую минуту на наших глазах может остановиться. За этим стоит высокий профессионализм, точность отбора выразительных средств, о которой писал Мандельштам:

Красота – не прихоть полубога,

А точный глазомер простого столяра.

Седая женщина со строгим лицом, ястребиным взором, от которого никому не укрыться, живущая любовью к мужу – великому поэту. В ее героине чувствуется усталость и одновременно поразительная созидательная сила. Тяжелая походка немолодой женщины, красота и выразительность пластики рук, глаза, живущие своей отдельной жизнью. Временами она предстает героиней античной трагедии. Так могли любить Медея или Федра. В то же время она – правдивый летописец эпохи.

Перед нами проходит галерея лиц – поэтов, писателей – приспособленцев, в том числе и страдающих от собственного выбора, как Фадеев; политических деятелей от Сталина и Бухарина до исполнителей высочайшей воли. Эти образы точно вылеплены и узнаваемы. Но стержень спектакля – живая, страдающая личность Поэта, замученного, уничтоженного политическим строем.

Великое достоинство спектакля и в том, что он поставлен, когда миновало время, погружения в документальные и дневниковые воспоминания. Старшее и среднее поколения знакомы с воспоминаниями Н.Я.Мандельштам, но младшее прошло мимо не только этих воспоминаний. Реакция зрителей подтверждает, насколько оказался современным этот спектакль в нашу театральную эпоху, когда даже трагедия интерпретируется иронически, зачастую – ернически.

Серьезный, глубоко выстраданный создателями спектакль не вышел в финал. Почему? Скорее всего, потому, что психологизм ныне не в моде. Предпочтительнее форма. Чем более она не соответствует стилистике произведения, чем более она вычурна, тем более привлекает даже при всей своей незатейливости.

«Жадный Джамба» с подзаголовком «Варварская версия» по мотивам трагедии А.С.Пушкина «Скупой рыцарь» тому пример. Спектакль был представлен как независимый творческий проект «Русские самоцветы», объединяющий, как гласит афиша, двух молодых независимых артистов из Москвы и Санкт-Петербурга. Москву представлял режиссер Денис Ширко, культурную столицу – исполнитель моноспектакля Илья Дель.

Сценография, костюм исполнителя, аксессуары поражают пышностью, не говоря уже о видеоряде, единственная функция которого – напомнить об африканском происхождении русского поэта Пушкина. Видеокадры банальны. Показаны современные африканские племена, снятые в стиле глянцевых журналов. Звуковое оформление включает африканский барабан джамба, которым овладел актер, и попурри из популярных мелодий от Бизе до современных. Грим актера сложнейший: вся цветовая гамма задействована в дикарски раскрашенном лице с одной бакенбардой. Когда так представал незабвенный Виктор Гвоздицкий в спектакле «Пушкин и Натали» в постановке К. Гинкаса, это было понятно. Спектакль разрушал все стандарты и штампы, культивируемые в пушкинских постановках. Почему это имеет место быть у Ильи Деля, сказать трудно. Публика забавляется, когда он на обритую наголо голову водружает цилиндр, чтобы произнести монолог Барона, в котором особенно акцентируется слово «бедность» за счет дважды или трижды произносимого первого слога, и это блеяние очень веселит зрителей. С ведением стиха – проблемы: невнятная артикуляция, потеря ритма и музыки пушкинского стиха.

В финале актер долго носится по сцене с каким-то знаменем. Все это очень забавно и весело, большинство зрителей даже в восторге. Молодая способная критикесса сказала, что Пушкин транспонирован и донесен до современного зрителя.

Хармс сочинил замечательные анекдоты о Пушкине, каким его представляли обыватели. Вероятно, к этому или подобному стремились молодые независимые артисты. Замысел понятен, однако не раскрыт и не подкреплен художественно.

Из девяти спектаклей, представленных на фестивале, четыре сопровождались уведомлением «по мотивам».

Артист балета театра «Ванемуйне» Айвар Калласте показал пластическую фантасмагорию «Молчание» по мотивам «Записок сумасшедшего» Гоголя. Режиссером, сценографом, художником по костюмам выступил хореограф Руслан Степанов. Сценографический образ спектакля выразителен. На выстроенных друг за другом стульях сидят чиновники в мундирах, с перьями, но без голов. Герой существует в вакууме, сводящем его с ума. Однако пластическое решение спектакля полностью отсутствует, если не считать нескольких балетных пробежек по сцене. Иногда персонаж произносит фразы из повести Гоголя. Заданный метафорический строй быстро разрушается из-за назойливых бытовых, граничащих с голым натурализмом, подробностей. Явление героя в кокетливых трусах, выгодно подчеркивающих его балетную фигуру, переодевание в женское платье, вероятно, означающее, что его бедное сознание идентифицирует героя с его возлюбленной, прятанье любовных писем за пазуху, создающее что-то похожее на женскую грудь, – все эти формальные ухищрения далеки от философской повести Гоголя. Спектакль воспринимается не более чем как проба пера, попытка расширить границы жанра.

Московский актер Саид Багов представил независимый проект по мотивам произведений Д.Хармса «Аугенапфель», выступив автором оригинального текста и режиссером. Жанр спектакля определен как чудо в одном действии. Не приходится спорить, что Багов – одаренный, опытный актер, личность которого притягивает и вызывает интерес. Однако соединение текстов Хармса с его собственными, представляющими вехи биографии актера, не пошли на пользу спектаклю. Тексты Багова проигрывают блистательной прозе Хармса, утяжеляют действие и разрушают стилистику спектакля. Не происходит ни идентификации с Хармсом, ни самовыражения творческой натуры. Трагический абсурд Хармса разрушается не только текстами автора, но и амикошонством исполнителя. В спектакле звучат записи великих певцов, с которыми герой, подобно Хлестакову с Пушкиным, на дружеской ноге. С капризными интонациями герой обращается к звучащему голосу: «Пой, Надя!» или «Пой, Тито». Имеются в виду Надежда Обухова, Тито Гобби и так далее. Прием известный, давно апробированный, но идущий вразрез с текстами Хармса, излагающего «странную историю моей жизни». Если бы Саид Багов ограничился самовыражением только через прозу Хармса, мог бы получиться спектакль в эстетике театра абсурда.

Моноспектакль «Фро» по мотивам одноименного рассказа А.Платонова стал лауреатом фестиваля, заняв третье место. Его играет актриса Экспериментальной сцены под руководством А.Праудина Ольга Белинская. Режиссер – Татьяна Артимович (Беларусь).

Актриса обладает незаурядной внешностью: внимание публики она завоевывает с первой минуты появления на сцене. Ее иконописный лик,тонкий лиризм, вдохновенность всего облика берут в плен. Однако скоро наступает разочарование, причина которого в огрублении романтической прозы Платонова, в этом рассказе близкой к прозе Бунина. Фро – самая женственная героиня советской литературы. Рассказ – своего рода любовная исповедь, переходящая в экстаз, и Ольга Белинская могла бы это воплотить. Но нерв истории Платонова потерян. Сцену загромождают самовар, таз, абажуры, среди которых существует героиня. Множество бытовых подробностей, как, например, мытье головы, переодевания, придуманные лишние сцены идут вразрез с лирической прозой Платонова, меняя ее акценты, в том числе и использование фрагментов оперы Г.Перселла «Дидона и Эней», в основу которой положена история из «Энеиды» Вергилия. Как известно, Дидона покончила с собой, взойдя на костер и спалив Карфаген, поскольку Эней покинул ее навсегда. Федор уехал на Дальний Восток, но он определенно вернется, поскольку любит Фро. Музыка Перселла потрясает, но такое несоответствие известного сюжета с идеей рассказа не идет на пользу спектаклю.

Талант, искренность актрисы не могут не вызвать отклика, но если бы режиссер больше доверяла Платонову, спектакль бы зазвучал в полную силу.

Фестиваль высветил одну из важных проблем нашего искусства - явление «по мотивам». Прием не нов и во многом удобен, честно предупреждая об определенной деконструкции первоисточника. Но с автором считаться необходимо, не обедняя его мысли и не искажая стиля. Безусловная удача в таком подходе к интерпретации - фильм Киры Муратовой «Чеховские мотивы».

Остальные участники фестиваля представили версии оригинальных текстов.

Моноспектакль актрисы Нижегородского академического театра драмы им. Е.Евстигнеева Тамары Кирилловой «Васса Железнова. Третий вариант» включает все монологи и часть диалогов, переделанных в монологи, из обоих вариантов пьесы М.Горького. Режиссер Владимир Кулагин зарекомендовал себя на многих международных фестивалях как интересный постановщик моноспектаклей. Эта работа - дебют Тамары Кирилловой в этом жанре. К сожалению, талантливой актрисе не удалось создать целостного образа Вассы. Режиссер и актриса подошли формально к тексту, соединив эпизоды биографии Вассы. В спектакле нет сквозного действия. Незаурядная личность, каковой является героиня Горького, растворилась в житейских историях.

Специального приза президента Международной ассоциации моноспектаклей был удостоен Георги Йолевски (театр «Квартет». Скопье, Македония). Он показал спектакль «ЭЭГ – Электроэнцефалограмма» по произведениям А.Камю, Й.Плевнеша, С.Беккета, У.Шекспира, Г.Бюхнера, Х.Мюллера, Р.Крле, Г.Йолевского. Он же автор композиции и режиссер.

Сценография Яны Якимовски раскрывает замысел спектакля, подчеркивая его основную идею. На сцене голое дерево, на ветвях которого висят странные на первый взгляд предметы. По мере развития действия становится очевидным, что это дерево находится на дороге, по которой шагают персонажи «В ожидании Годо» Беккета. Висящие на нем предметы – знаковое соответствие другим пьесам и их персонажам – Гамлету, Капитану из драмы «Войцек», Калигуле и другим. Видеоряд использован осмысленно: актер отдает свое сердце, питает собственной кровью своих героев, и на экране проецируется его творческая жизнь, его роли, то есть его электроэнцефалограмма. Георги Йолевски убедителен в трагических и комических персонажах, раскрывая суть актерской профессии, неотделимой от его жизни.

Актриса государственной филармонии СПБ для детей и юношества удостоена специального приза жюри за моноспектакль «Кинфия» по поэме Елены Шварц. Режиссер Юрий Томошевский, много лет посвятивший жанру моноспектакля, внес большой вклад в развитие этого жанра.

Изысканная стилизованная поэма Елены Шварц написана от лица римской поэтессы I века до н.э., золотого века Августа, возлюбленной поэта Проперция и героини его элегии. Ее стихи не дошли до наших дней, но остались бессмертные строки Проперция:

Сколько лет я терпел холодность твою безрассудно

И без упрека сносил рабство свое и тебя!

В лице Татьяны Морозовой поэма нашла идеальное воплощение: форма и содержание счастливо совпали. Пластика героини досконально продумана балетмейстером Марией Большаковой, чему способствует пурпурного цвета струящийся костюм, придуманный Екатериной Шапкайц. Актриса очень пластична и музыкальна. Изломанные линии движений, грациозность, капризность интонаций и при этом подлинный темперамент создают образ не женщины, прославившейся дурным нравом, но неудовлетворенной личности, чей мир – вселенная, чья жизнь посвящена творчеству. Но до этого никому нет дела. Это второй, тайный смысл поэмы Елены Шварц, который поняли, прочувствовали и воплотили режиссер и актриса. Не будь Юрий Томошевский членом жюри, Татьяна Морозова стала бы лауреатом фестиваля. Но этика превыше всего, а специальный приз жюри – это признание профессионалов, что немаловажно.

Второй премии удостоился Сергей Москаленко (Харьковский театр «Р. S S». Украина) с моноспектаклем «Ну, наконец» П.Туррини с подзаголовком «Трагедия «Я». Режиссер Степан Пасичник и художник Ярослав Маслов проявили подлинное единомыслие. Художник создал выразительный вещный, предметный мир, позволяющий актеру свободно существовать в этом пространстве, используя предметы и по их назначению, и как символы. Так в финале из старого ящика он вытаскивает свои детские игрушки, и это настоящие игрушки, которые с незапамятных времен лежали в ящике, потому что их забыли выбросить. Или давно забытый и по случайности не выброшенный фотоальбом. Таких находок в манере гиперреализма в спектакле достаточно. Они создают атмосферу, контрастируя с модным дорогим костюмом героя, со всем его обликом хорошо обеспеченного человека, дом которого убирается прислугой, которой велено избавиться от старого хлама.

Пьеса Туррини – об условиях человеческого существования, о проблеме выбора. В какой-то момент герой решил покончить счеты с жизнью, перед этим поведав себе и нам историю своей жизни. Это ситуация романа Сартра «Тошнота», в котором интеллектуал осознал всю тщету и бессмысленность своего существования. Однако персонаж Туррини в отличие от героя Сартра далеко не философ, хотя так же озабочен экзистенциальными проблемами. Его одолевает тошнота, вызванная осознанием неправдности собственной жизни.

Сергей Москаленко создает противоречивый образ преуспевающего журналиста, зашедшего в тупик, из которого нет иного выхода, кроме самоубийства. Актер подробно проживает жизнь своего героя, сливается с ним, превращаясь в его alter ego. Сначала создается впечатление, что это исповедь негодяя. Постепенно становится понятно, что это ситуация другого произведения Сартра – «За закрытыми дверями» с окончательным приговором: «Ад - это другие». Ни его служебные успехи, ни контакты с другими людьми не могут удовлетворить героя. Актер раскрывает его душевную эволюцию, постепенно раскрывая его «я». И если в начале спектакля он являл образец душевного здоровья, то по мере развития внутреннего действия становилось понятно, как он одинок, неприкаян и несчастлив. Его мучительный рассказ постоянно прерывается счетом, ибо он принял решение покончить с собой выстрелом из револьвера, досчитав до тысячи. Но прежде прозвучит самое горькое воспоминание: ему попадается фотография человека, присутствие которого ему было необходимо всегда, но этого не случилось. Это самый пронзительный момент спектакля, особенно контрастирующий с сухим счетом. Это воспоминание возникает на числе 980, и доселе казавшийся мертвецом герой оживает. Но вот произнесено «тысяча», раздается сухой щелчок. На полу мертвец, в кресле – кукла, муляж, которым и оставался человек на протяжении своей жизни. Вместе с актером мы прожили последние полтора часа его земного существования, закончившегося беспощадным судом над самим собой. Сценическое время слилось с реальным. Болевые точки жизни героя стали нашей болью, высветив наши постыдные тайны.

Первую премию жюри единогласно присудило Всеволоду Чубенко, актеру Камерного драматического театра (Вологда) за спектакль «Кыся», авторскую версию театра по роману В.Кунина с подзаголовком «Бестиарий нашего времени»(режиссер Яков Рубин). По сравнению с романом инсценировка в литературном отношении выигрывает. Ее единственный герой, умнейший кот Кыся, хоть и относит себя к беспородным котам, но в нем чувствуется родство с котом Мурром из романа Э.Т.А.Гофмана, многие житейские воззрения которого разделяет и Кыся. Конечно, Мурр – ученейший кот, склонный к литературному творчеству. Но хозяева Мурра и Кыси – люди творческие. Да, Иоганнес Крейслер – великий непризнанный композитор, а Шура, хозяин Кыси, - журналист. Правда, Мурр живет головой, Кыся – сердцем, и спектакль убеждает в том, что у Кыси – сердце, способное вместить если не весь мир, то всех обездоленных, встречающихся на его пути.

Яков Рубин выступил режиссером и сценографом спектакля. Оформление крайне просто и остроумно. Кыся повествует о своих похождениях, лежа или полулежа в гамаке. Он почти все время находится в дороге. Мерное покачивание в гамаке уютно расположившегося в нем Кыси контрастирует с его многочисленными приключениями, в которых он всегда становится на сторону обиженных и всегда побеждает. Всеволод Чубенко создает многогранный характер, используя эксцентрику, местами откровенную клоунаду, гротеск, но основная краска его актерской палитры – лиризм, временами щемящий, настолько его герой умеет сострадать всему живому, будь то животные или люди. Актер может оправдать и ненормативную лексику, не часто, но встречающуюся в тексте, настолько это звучит смешно и весело. Героические деяния кота, олицетворяющего настоящего мужчину, рассказанные не без доли хвастовства, рождают оптимизм и веру в то, что не перевелись еще на Руси богатыри телом и духом. Умный и веселый спектакль – не частое явление на современной сцене, тем более что этому спектаклю присуща яркая, почти карнавальная театральность вопреки скромности сценического оформления.

Таковы некоторые итоги VII Международного фестиваля «Монокль», проходившего в Петербурге. Как и всегда, фестиваль проводил Балтийский Международный Фестивальный Центр и Театр-фестиваль «Балтийский дом».

Фото Владимира Постнова (вверху)

Фото предоставлены пресс-центром фестиваля

 

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.