Центробежным тенденциям мы должны противопоставить стремление к союзу

Выпуск № 8-118/2009, Гость редакции

В гостях у редакции «СБ, 10» художественный руководитель Государственного драматического театра имени Коста Хетагурова, заслуженный деятель искусств Республики Южная Осетия, министр культуры Тамерлан ДЗУДЦЕВ

- Тамерлан, позвольте начать с деликатного: какова нынешняя обстановка в Цхинвали и в республике?

- Ситуация, можно сказать, нормализуется. Мы пережили войну, черту подвели, а теперь все зависит от нас самих. Восстанавливаем разрушенное, а поскольку разрушено почти все, то и восстанавливаем все подряд, начиная с жилых домов. Главное было пережить эту зиму, спасти людей, которые оказались на улице. Теперь зима уже закончилась, так что полегче. Все, что на нас обрушилось - и война, и природные катаклизмы, - надеемся, осталось позади. Все мы одолели. Теперь надо снова собраться с духом и в полную силу работать.

В области культуры процесс особенно сложен – у коллективов нет даже помещения, где репетировать. Театр сгорел еще в 2005 году, киноконцертный зал разрушен, временное пристанище нашего театра, здание, куда мы так и не смогли въехать, оно только еще готовилось, - тоже разрушено в августе прошлого года. Конечно, это очень болезненно и для труппы, и для меня как режиссера и художественного руководителя – я, может быть, переживаю по этому поводу больше, поскольку и спрос с меня больше. Но – есть оптимизм, есть большие планы работы, есть интересные проекты, которые будем реализовывать. Плакаться не станем, этого мы не умеем, можем только делом доказывать.

Благо, репертуар у театра сохранился, есть тройка спектаклей, которые мы можем показывать зрителю. А остальные – актерский потенциал есть, но декорации, костюмы утеряны, так что надо приводить в порядок, прежде чем выпускать их на публику. Пока держимся – шекспировского «Юлия Цезаря» мы возили и на фестиваль «На пороге юности» в Рязань, и на гастроли в Волгоград и в Ульяновскую область. Коллектив – актеров у нас 30 человек – живет в надежде, что скоро мы сможем полноценно работать и зритель наш, в Южной Осетии, увидит спектакли, которые мы так хотим ему показать.

С другой стороны, нарастают проблемы, особенно те, которые долго не решались. Небольшая республика, возможности у нас невелики, нуждаемся в поддержке. В первую очередь, конечно, нам нужны режиссеры. Мы зовем ребят, которые, несмотря ни на что, готовы приехать и поставить у нас то, что им нравится. Ищем людей повсюду, во всех регионах, и на Кавказе, и по всей России. Нам очень нужны энтузиасты. Это не значит, что они будут работать даром, их труд, конечно, будет оплачен, но мы ждем интересных предложений. Мы постараемся создать для них такую творческую базу, на основе которой можно осуществлять необычные творческие проекты. Если у вас есть грандиозная задумка – пожалуйста, мы вместе способны ее реализовать.

Тем более мы заинтересованы в начинающих режиссерах – тогда мы уже будем прицеливаться: как дальше выстраивать наше с ними сотрудничество. Ведь у многих молодых, что недавно вышли со студенческой скамьи, нет места, где они могли бы воплотить свои замыслы, а мы даем полную творческую свободу. К тому же труппа настолько изголодалась по работе, что мы готовы рассматривать заявки самые разнообразные. Условно говоря, по жанру – от народной комедии до высокой трагедии, от пластических постановок до любых экспериментов - пожалуйста.

В нашей труппе актеры разного возраста, но в большинстве – молодежь. Поэтому труппа мобильна и сможет, я полагаю, все. Соотношение мужской и женской составляющих нормально, я не могу сказать, что актеры не столь одарены, как актрисы, или что мои актрисы менее талантливы, чем...

- А где это видано, чтобы женщины были менее талантливы?

- Вот именно. Это только ваша «Золотая Маска», помнится, один год не нашла во всей России достойных кандидаток. Или нет, вроде бы нашла, но – из Японии, да?

- И то было, и другое. В один год национальная премия России отправилась в Страну Восходящего солнца, а в другой – на восемь кандидатов-актеров не нашлось ни одной актрисы.

- А у нас – ну, не буду расхваливать, человек пусть сам приедет, наверняка найдет тех, кто ему нужен. Возможен и популярный ныне вариант читки-представления, когда актеры не знают еще текста, ходят с листками роли в руках, но уже намечены и характеры, и мизансцены – тогда легче судить о перспективах работы.

- Не станет ли препятствием язык – вы же играете не на русском?

- Мы государственный театр, играем, конечно, на родном, осетинском. Хотя и думаем о создании русской труппы, идея витает в воздухе, надеюсь, вскоре обернется реальностью. У нас есть ребята, которые хотят играть и умеют работать на русском. В связи со строительством нового театрального здания мы будем создавать русскую труппу – это однозначно: вовлекать в театральную орбиту и русское население.

- Один театр, но с двумя труппами?

- Ни в коем случае, это означает заложить почву для трений. Когда в одном помещении работают две труппы – всегда предпосылки для ревности: тем, дескать, чего-то там дали, а нам почему не дают? Думаю, русская труппа будет приписана к муниципалитету. Мы даже предусматриваем такой вариант: приезжает инициативная группа – скажем, два-три человека, заявляет о своем желании организовать свое дело, русскую труппу: да флаг в руки, открываем им зеленую улицу.

- Соблазн велик…

- Сейчас мы готовим площадки для нормальной работы. Нам нужен большой задел, чтобы эти площадки не пустовали. А крышу над головой приезжим мы - поначалу временную – обеспечим, а когда в Цхинвали развернется строительство домов в полную силу, то и постоянную. Эти ребята могут стать первопроходцами – впервые в истории создадут такой театр, начнут летопись русского театра в Южной Осетии. Неплохо, а? И при этом им будут предоставлены все возможности…

- Хорошо бы… Но пока проблема в отношении языка для осетинского театра: приезжает, скажем, энтузиаст, привозит пьесу, которая всем нравится, но она на русском.

- Во-первых, у нас хорошие традиции – главными режиссерами у нас были в свое время и русские, и грузины, и представители других национальностей, что работе не мешало. Один из русских режиссеров даже сказал как-то занятому у него осетину: ты так эмоционально сыграл, что я понял и без перевода. Все наши актеры свободно говорят по-русски, так что на репетициях тоже никаких сложностей в этом отношении не будет. Далее – у нас довольно обширная база переводов, если постановщик приедет с классической пьесой, большой процент вероятности, что она окажется переведенной на осетинский. Если же он привезет пьесу, перевода которой нет, а мы загорелись, то находим переводчика, в течение краткого времени получаем текст на осетинском. А пока пусть постановщик дает задания и актерам, и цехам, работает с художником и композитором – словом, выход будет найден.

- Тогда вопрос уже не к худруку, к министру: какие планы, помимо строительства театра и создания режиссерской команды?

- Фестивали как мощное средство интенсификации творческой жизни. Фестивали разного уровня – и региональный, кавказский, и более мощный, международный. Не буду раскрывать карты, мы готовим несколько проектов, о которых оповестим позже. Я видел много фестивалей – и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в российской глубинке, в некоторых наш театр принимал участие, и должен сказать, что есть еще незаполненные ниши. Может, организаторы не додумались, может – не смогли осуществить. Мы категорически не приемлем формы отбора, которые существуют на некоторых столичных фестивалях, где ущемляются интересы национальных театров. Для народов Кавказа подобные вещи весьма чувствительны, думаю, что и не только для них. Об этом мы неоднократно говорили, обменивались впечатлениями – на Северо-Кавказском фестивале «Сцена без границ», равно как и на «Туганлыке» и других. Везде сходная картина: приезжают столичные критики (как члены жюри или эксперты) и говорят, что вот такой-то спектакль самый удачный, ему присуждают Гран-при, утверждают, что он достоин показа в Москве. На этом все и заканчивается, потому что те московские фестивали, которые могли бы пригласить такой спектакль, его не замечают. Вот тот же фестиваль, о котором я упоминал, - «Золотая Маска». Фестиваль-премия. Национальный. Слово «национальный» из его названия надо просто убрать. Поскольку непонятно, какой национальности надо быть, чтобы попасть на «Маску».

Русский театр может поехать на другие фестивали в России, может – на заграничные, где он будет восприниматься посланцем своей страны. А национальные – как чеховские сестры, что мечтали: в Москву, в Москву! Мы хотим показаться в столице: пусть даже выступим неудачно, нас жестко раскритикуют, но мы хоть будем понимать, на каком мы свете, что нам делать дальше. Мы ведь хотим принимать участие в театральном процессе, вносить свой вклад.

- Недавно на «Майятуле» - фестивале финно-угорских народов – первое место (в серьезной, между прочим, борьбе) завоевал театр из Петрозаводска. У себя дома он получил Государственную премию Карелии.

- В этом и вопрос: кто мы – всего лишь первые парни на деревне, а в городе никто? Возникают какие-то рамки, ощутимые и для артистов, и для режиссера: дескать, дальше нельзя. Шедевры вроде как уже не наша прерогатива. Между тем, часто бывая в Москве, могу сказать, что за театральный сезон в ней бывает всего один удачный спектакль, это максимум.

- Ну нет, бывает и два-три!

- Ладно, не буду спорить с патриотом своего города. Хотя я всегда спрашиваю по приезде в столицу: что можно посмотреть нового и хорошего? И люди, которые отвечают за свои слова, как правило, извиняются – вот сегодня ничего нет, завтра тоже. Часто, посмотрев какую-то модную новинку, я спрашиваю: неужели вот это зрелище считается у вас хорошим? Я могу сказать в лицо многим из тех мэтров, которые руководят крупными стационарами: то, что вы показываете, к театральному искусству отношения не имеет.

- Вы сейчас на особом положении: с одной стороны, сохранились давние связи, с другой – теперь вы самостоятельны. А у России есть еще союзные отношения с Беларусью – три государства, включая вас, могут создать уже наднациональный фестиваль.

- Такая вероятность тоже не исключена. Во всяком случае, могу гарантировать, что национальные театры будут на планируемый нами фестиваль проситься, а мы будем их приглашать. Мы были несколько лет назад на фестивале «Гостиный двор» в Оренбурге – там я увидел великолепный спектакль из Самары «Доходное место», спектакль, который меня потряс. Он приехал не из Москвы и не из Питера. В нем сошлось все – актерские работы, их ансамбль, режиссерский язык, работа сценографа, что для провинции часто трудно. Были там и другие хорошие постановки. И это не единственный случай. Надо же, в конце концов, уважать актерскую братию, равно как и свое дело – а ведь даже русским театрам из глубинки трудно пробиться, не говоря уже о тюркоязычных труппах или труппах с Кавказа. Это препятствия, препоны, проблемы, которые создаются искусственно.

- Кстати, о фестивале в Рязани, где вы были уже не впервые, он адресован подросткам. Что вы думаете о работе с подрастающим поколением?

- Одна из самых больных проблем – театр для детей, даже еще раньше – драматургия для детей. Мы, режиссеры, начинаем что-то изобретать сами. Рязанский ТЮЗ и его руководитель Василий Грищенко, которые создали фестиваль, заслужили не только добрых слов, но всяческих наград. Ведь подросток, как раньше говорили – отрок, переживает очень сложный период становления. Мы должны рассказать ему со сцены что-то понятное, доступное его сознанию, но и увлекательное. Не в смысле только увеселения – после такого представления молодые люди вроде довольны, но быстро о нем забывают. Когда мы впервые приехали на фестиваль в Рязань, привезли острую пьесу, когда-то очень популярную – «Любовь, джаз и черт» Грушаса, помните?

- Еще бы! Шаг дерзкий, пьеса по-прежнему ранящая.

- Когда мы приехали снова, оказалось, что спектакль помнят, даже хотели бы увидеть еще раз. Мы ищем подобные пьесы. Нельзя показывать подросткам пьесы жестокие, из разряда так называемой «новой драмы», нужно, чтобы спектакль ребят воодушевлял, настраивал на романтический даже лад. А в тюзах подчас не учитывают присущее этому возрасту стремление к романтике. У меня самого тоже растут дети, я уже начинаю задумываться: придет время, они меня спросят – папа, а что ты для нас сделал?

Вероятно, мы объявим конкурс детской драматургии, хотя подчас, когда авторы преклонного возраста пишут о подростках, это режет слух – не тот язык, иная атмосфера. Дети — наиболее чуткое население, они скорее улавливают изменения среды, в том числе информационной, включая освоенный ими интернет. Проблемы у подростка те же – вхождение в жизнь, поиск своего места в мире, а разговор о них должен быть другим. Иначе между сценой и залом не возникнут токи взаимодействия, зал будет шуметь, как часто бывает на традиционных представлениях. У нас был случай, когда маститый драматург принес пьесу, ее прочли молодой части труппы – не называя имени автора. Хорошо, что он не присутствовал на последующем обсуждении, мне и так пришлось успокаивать страсти, когда все в голос утверждали – не про молодых написано, не их проблемы. Но где молодые драматурги?

- Опять-таки куча конкурсов, в том числе и в Москве…

- Когда я читал пьесы ряда новых драматургов, о которых мне сказали, что это поколение next, то передо мной все время маячил один и тот же вопрос: а про что? Или я уже не понимаю ничего (да вроде до старческого маразма далеко), или это – не драматургия. Трудность ведь не в том, как это поставить (наши классики научили, что поставить можно и телефонную книгу), но – зачем? Мне не удалось найти пьесу, которая захватила бы, что-то разбередила, заставила волноваться…

- Как редактор бюллетеня Российского авторского общества «Авторы и пьесы», которому приходится читать бесконечное множество текстов, могу сказать, что разруха в умах коснулась и этой сферы. Драматургические лаборатории, которых было много, которые вели мастера, почти исчезли. Но талантами земля не оскудела – возможно, стоит связаться с теми, кто одарен, но еще не имеет опыта?

- Двумя руками за. Мечтаю – сядем рядом, обсудим написанное автором, найдем общий язык, я объясню, чего хотелось бы театру, продолжим работу. Для подростков, кстати, важно, чтобы в пьесе было такое событие, которое перевернуло бы всю жизнь персонажей. А не череда эстрадных номеров, прослоенных плоскими нравоучениями.

- Но подросток еще и сын своего народа – это он тоже начинает осознавать, начинает сравнивать «своих» с иными. Национальная самоидентификация – проблема даже не только молодых ребят, у нее еще и эстетическая составляющая.

- Вопрос из сложнейших. У меня был спектакль «Прометей» нашего классика Бритаева (нашего Островского), который пересказал древнегреческий миф на осетинский лад (все ж таки титан был прикован к скале на Кавказе). Пять лет назад я сделал эту работу – с ориентацией на европейский стиль. Когда я привез его на «Рождественский парад» в Петербург, критики признались, что они вообще не знают осетинской драматургии.

Нет у нас издания, которое освещало бы вопросы национальных культур, и не действует в этом направлении Театр Наций. На его сцене каждый национальный театр должен иметь возможность хотя бы один раз в год дать свой лучший спектакль.

- А если в ответ услышите, что Театр Наций – окно не в Европу даже, но в мир, что его задача – привозить зарубежные спектакли?

- Во-первых, этим уже занимается – и лучше – Международный Чеховский фестиваль. Да и другие тоже – «Сезон Станиславского», к примеру, Кукольный имени Образцова, «Серебряный витязь» - я могу кого-то и забыть. Но, в конце концов, почему нельзя сочетать? Пускай привозят хоть из Африки, хоть из Южной Америки, но дадут место и время и Дагестану, и Карелии, и Осетии…

Центробежным тенденциям мы должны противопоставить стремление к союзу.

Фотогалерея