Чехов как бессмертие / Международный театральный фестиваль «Мелиховская весна»
Выпуск №1-211/2018, Фестивали
Фестиваль ежегодно в конце мая расцветает самыми разными спектаклями в подмосковном имении Чехова. ХIХ «Мелиховская весна» радовала зрителей широким спектром интересных и даже интригующих постановок по пьесам и прозе Чехова. И не только. Зрителей познакомили с достойнейшим гостем: в этом году в фестивальную подпрограмму «В гостях у Антона Павловича Чехова» был приглашен Алексей Максимович Горький – пермский театр «У моста» привез «Вассу» (первый вариант) в постановке главного режиссера Сергея Федотова, а выпускники курса П. Хомского и С. Голомазова в ГИТИСе показали ставший уже «культовым» студенческий спектакль «Мещане. Попытка прочтения».
Перекресток времен
Первый же фестивальный день преподнес зрителям сразу три сюрприза – киносеансы, оперу и вечер художественного слова. Все привыкли, что ежегодную акцию «Ночь в музее» мелиховский театр «Чеховская студия» проводит особенно, и в этом году молодые артисты придумали и прекрасно исполнили программу в стиле джаз-кабаре. Но этот день начался и закончился искусством кино, обрамив вечер художественного слова по произведениям Чехова, очаровательной оперой Тараса Буевского по сцене-монологу «О вреде табака» и церемонией торжественного открытия фестиваля.
Первым был показан короткометражный фильм «Чайка» режиссера Елизаветы Стишовой, поставленный на киностудиях «Айтышфильм» (Киргизия) и «Sleepwell» (Россия) – невыдуманная история о борьбе киргизского учителя русского языка за сохранение в школьной программе своего предмета в условиях, когда первым иностранным идет турецкий язык. Герой фильма ставит с учениками чеховскую «Чайку», и дети увлечены, и даже директор школы приходит на спектакль, но шофер, увозящий рабсилу на работы в Россию, ждать не может… Фильм, в котором нет назидательности, но есть настоящая боль, произвел впечатление грянувшего набата именно для русского зрителя – те, кто живет за границей России, с этой проблемой знакомы давно… Завершился день показом фильм Юрия Грымова «Три сестры».
Еще одна новация – впервые в рамках фестиваля прошел «Детский день» для детей младшего и старшего возраста, имеющий целью приобщить подрастающее поколение к театру не только через спектакли, но и через занятия и игру.
Еще одна традиция – 24 мая в Мелихово прошел традиционный День памяти Олега Ефремова, в этом году сюда приехали студенты его последнего курса Школы-студии МХАТ.
Если угодно, в этом сочетании новации, рассчитанной на детей, и традиции, хранящей память, есть своя символика, в том числе и театральная. И программа «Мелиховской весны 2018» это полностью подтвердила.
«Кот в мешке»
Единственный спектакль, который экспертная комиссия предварительно не видела (в чем на обсуждении честно созналась) – «Пришел! Увидел! Полюбил!» Липецкого государственного академического театра драмы им. Л.Н. Толстого. Доверие экспертов было основано и на уважении к Липецкому театру, который стоял у истоков зарождения фестиваля и с тех пор является его постоянным участником, и к его главному режиссеру Сергею Бобровскому. И ведь не ошиблись эксперты! Спектакль просто поразил замечательно придуманной шуточной формой – на видеоэкране идет немое кино, текст «для слабослышащих», озвученный ироничным красивым мужским голосом (режиссер С.Бобровский не отказывает себе в удовольствии самому его произнести), сообщает придуманные предыстории знаменитых чеховских пьес «Медведь» и «Предложение». Преамбула к «Медведю», например, предуведомляет зрителей, что, мол, труп мужа помещицы Поповой был найден помещиком Смирновым и доставлен в дом героини, так что он ее знал, а она его нет. Вдова погрузилась в траур и приняла обет молчания… И вот Смирнов приезжает требовать долг, вдова молчит и изъясняется жестами, пока ярость ее не побеждает обет, а Смирнов, на самом деле, увлекся вдовушкой еще тогда, и где-то на половине этой яростной дуэли зритель начинает понимать, что на самом деле он приехал свататься. Вместо кипы заемных писем он предъявляет ей альбом с фотографиями всех женщин, которых бросил и которые бросили его… Именно этот альбом и расстреливает с удовольствием вдова, счастливо превратившаяся в невесту. А предыстория «Предложения», по версии театра, начинается с заявления в суд насчет принадлежности Воловьих лужков. Разыграна вся эта кутерьма и в «Медведе», и в «Предложении» легко, с прекрасной выдумкой и актерской самоотдачей. Три актера – Залина Малиева, Андрей Литвинов и Владимир Борисов – продемонстрировали завидную пластику, владение разными манерами игры («Предложение» вообще поставлено как комедия масок, но масок отечественных), чувство стиля и меры в использовании гротескной манеры. «Кот в мешке» оказался очень «породистым» - удачный прием сочинения детективной преамбулы позволил освежить взгляд на чеховские пьесы-шутки.
Трудности перевода
«В овраге» Марийского театра юного зрителя из Йошкар-Олы и «Номер шестой» Московского ROOM-театра явили на фестивале два разных примера инсценировки чеховской прозы. Сценическую версию одной из самых страшных повестей «В овраге», где убийство младенца проходит бытовым эпизодом, молодой режиссер Эрвина Гордеева решила как вариант обрядового действа, где две подружки-рассказчицы словно ведут репортаж он-лайн, порой вступая в спор друг с другом в оценке событий, массовка – хор, сопровождающий народными песнями и будние дни, и праздники, и сватовство, и свадьбу, и радость, и беду, – тоже вплетена в действие. Персонажи вступают в рассказ мгновенными сценами, причем актеры играют отношение и к своим героям, и к происходящему… Десяток табуреток и легкие занавеси, словно белье сушится на веревках – по всем параметрам «бедный театр», но как выразительно и изобретательно работают эти нехитрые предметы, как богато и детально проработаны все взаимоотношения персонажей… В этой повести Чехов никому не выносит оценок, выступает как холодный наблюдатель, но театр, безусловно, эмоционально оценивает все происходящее. Очень удачная инсценировка, точный режиссерский выбор приема и прекрасный актерский ансамбль сделали «В овраге» одним из самых заметных спектаклей фестиваля.
Чего, к сожалению, нельзя сказать о работе ROOM-театра по чеховской повести «Палата номер шесть» – невнятное толкование смысла повлекло за собой такую же невнятную инсценировку, а та, в свою очередь, потребовала как-то «оживить» действие, и ввести мотив не то прямого телерепортажа с бойким ведущим, не то экскурсии по «дому скорби». Размытость действенного конфликта оставляет темпераментных актеров «без руля и без ветрил», и все вместе создает впечатление абсолютной необязательности обращения к этому тексту.
Экспериментальная постановка «Чехов» Московского театра «Мост» также связана с проблемой инсценировки. Ее автор и режиссер-постановщик Георгий Долмазян увидел в трех пьесах Чехова – «Вишневый сад». «Чайка» и «Три сестры» – возможность соединить их в едином пространстве места и времени действия. Идея не нова, но представляется, в таком решении есть резон: во всех пьесах время действия – предреволюционная Россия, предчувствие и ожидание скорых перемен, общий крах надежд и предстоящий слом самих жизненных устоев… Режиссер не дописывает текст за Чехова, герои разговаривают словами своих ролей. Когда на сцене вместе Аркадина и Раневская, Сорин и Гаев, Соленый и Треплев, Нина Заречная и Шарлотта и так далее – можно их только познакомить друг с другом, но действуют они все-таки каждый в сценах из своих пьес, причем сцены бывают решены и исполнены очень выразительно, как, например, прощание Тузенбаха и Ирины… Театр «Мост» – правопреемник легендарного Студенческого театра МГУ, отрадно, что его традиции живут и развиваются, что коллектив ставит перед собой непростые художественные задачи.
Примером свободной инсценировки чеховских смыслов, мыслей и слов стал замечательный спектакль Юрия Погребничко «Забыть или больше не жить» (эскиз по пьесам А.П. Чехова). Смешная и трагическая, печальная и веселая, конкретная и абсурдистская, карикатурная и прелестная клоунада завораживает зрителя полностью, заставляя вспомнить Даниила Хармса и удивиться, как, оказывается, он близок Чехову. Отдельные слова, реплики из чеховских пьес и рассказов, фразы из других авторов образуют новый текст, для каждого зрителя не только предлагаемый театром, но и свой собственный, с огромным культурным пластом аллюзий и ссылок, воспоминаний и цитат, вопросов без ответов и ответов без вопросов… «Где ты, облако-рай?» - поют все персонажи, объединившись в конце в общий хор, забыв о себе и вопрошая некую высшую силу о том, что было, что будет и чем сердце успокоится… И успокоится ли оно хоть чем-нибудь в этой тесной, наглухо закрытой от внешнего мира коробке? И что следует делать людям, родившимся на свет помимо своей воли («Чего бы ты хотел? Я бы хотел быть среди тех, кто сумел не родиться…»). И нет ответа на вопросы, для чего звезды на небе, и что следует делать - «забыть или больше не жить?», как нет ответа на вечный вопрос что появилось раньше – яйцо или курица, активно и без слов разыгрываемый двумя серьезными клоунами … Если бы знать, если бы знать…
Нужны новые формы!
Крик мятущейся души Константина Треплева ныне стал вдохновителем fashion-индустрии, и это обстоятельство тонко и остроумно обыграно в «Чайке» академического театра драмы им. Виктора Савина из города Сыктывкар Республики Коми. Московский режиссер Елена Оленина предложила неожиданное прочтение чеховской пьесы, и театр убедительно его воплотил с энтузиазмом молодой энергии. По замыслу режиссера, пьесу Чехова разыгрывает актерская труппа, но это не «театр в театре», сценически все организовано гораздо тоньше. Это игра в игру, действие разворачивается сразу в трех планах – актеры сыктывкарского театра играют актеров некоей крепкой провинциальной труппы, которые, в свою очередь, исполняют чеховскую «Чайку». Пьеса разыгрывается всерьез, но каждый исполнитель стремится выйти на первый план и провести свои ударные эпизоды на маленькой круглой сцене – крышке от бочки (разновеликие бочонки от игры в лото стали удачным образным решением, предложенным сценографом Анной Репиной). Именно на этой крохотной сцене произносятся все знаменитые монологи, именно сюда все время стремится прорваться юная Нина, для которой самое главное слава, известность и жизнь напоказ. Сцена объяснения Тригорина и Нины смотрится как отдельный концертный номер, и исполнители ни на минуту не теряют контроль над зрительным залом: «Ну что, смотрят?» – еле слышно спрашивает Тригорин Нину во время трепетного первого объятия, и она, косясь на публику, отвечает: «Смотрят, смотрят».
Спектакль начинается дуэлью на пишущих машинках – юный Треплев соревнуется с уже состоявшимся Тригориным, и ясно, что он бросает ему вызов и отчаянно завидует. Так заявлен главный, вневременной конфликт пьесы – конфликт поколений в искусстве. Но – эта труппа живет для публики, существует с ней в настоящем моменте и в настоящем мейнстриме, и режиссер тонко подчеркивает это многозначительное обстоятельство загадкой красных сапог – в первом действии все действующие лица обуты в красную обувь – сапоги, сапожки, туфли… И только на ногах у Треплева серые кроссовки. Но в своем спектакле о Мировой душе Треплев вводит новую моду – героиня Нины Заречной укутана в материал со штрих-кодом и с надписями на одежде. Во втором акте, когда эта новая мода стала мейнстримом, все персонажи одеты в футболки и майки с надписями-девизами, и только Треплев обут в красные кроссовки… Опять он, творец новой формы, в мейнстрим не попал, хотя очень старался, и кафтан себе соорудил, похожий на кафтан Тригорина в первом акте… Треплев здесь – единственный человек, который так и не смог изменить самому себе.
Сложный, многослойный и многозначный, но при этом очень легкий и темпераментный спектакль поставила Елена Оленина, и это большая удача всей талантливой труппы театра из Сыктывкара.
Известно, что на «Мелиховской весне» должна обязательно играться «Чайка» – эта пьеса именно здесь задумана и написана. Хотя ответить на вопрос: почему символом стала именно эта птица непросто. Помню, как эстонский режиссер Эльмо Нюганен, приехав из Мелихова, спросил в интервью: «Откуда в Мелихово чайка? Здесь нет ни моря, ни озера». И сам ответил: «Чайка – редкость. И Нина – редкость». Многие режиссеры сегодня не согласны с тем, что Нина – редкость, и пробуют спорить. Но Олег Жюгжда в своей «Чайке» Гродненского областного театра кукол с этим не спорит, более того – Нина у него падает вниз, в озеро, раскинув руки, как птица крылья… В этом спектакле, если верить программке, персонажи вообще лишены имен, обозначены как учитель, беллетрист – той характеристикой, которая у Чехова следует после имени. И Треплев здесь – демиург своего мира, именно он раздает всем маленьких кукольных двойников. Он хочет управлять ими, но они начинают жить собственной жизнью, обнажая человеческую суть персонажей, умножая смех, страх и страдания… Игра режиссера и актеров с текстом и игра с приемом умножает смыслы в геометрической прогрессии – чего стоит сцена, когда Треплев протягивает руки к кукле Аркадиной, а Аркадина-актриса забирает Треплева-куклу себе, и вместо того, чтобы перевязать голову, заматывает бинтами с ног до головы, заставляя сына убежать, зарыдав… Множество злобных крикливых чаек с болтающимися красными лапками появляются в начале спектакля, и то одна, то другая птица время от времени возникают в действии, сопровождая человеческие жизни, намекая на символы и знаки, на самом деле не имеющие никакого отношения ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему.
…Три «Чайки», показанные на «Мелиховской весне–2018» (в короткометражном фильме и двух спектаклях), словно три взгляда из настоящего в будущее – если бы знать…
Сон разума
На вопрос о том, что нас ждет в будущем, попытался радикально ответить театр «Место действия» из Самары – режиссер Артем Филипповский. В фестивальном буклете приведены слова режиссера: «Самое загадочное явление мира – жизнь как сон». Он отталкивается от слов Чебутыкина: «Может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю…» И в страшном театральном сне на сцене появляется охранная рамка, по центру – клетка, а справа – молодой Чебутыкин, настраивающий какой-то аппарат, похожий на телевизор… Чеховские герои появляются как гости из недоброго будущего, некоторые люди как люди, а некоторые уже переродились в каких-то зомби, Соленый вообще похож на Чудище из «Аленького цветочка», Вершинин в белом костюме постоянно ясен и прямолинейно глуп… Если бы в клетке осталась жизнь, а во враждебном окружающем мире царило бы сплошное непотребство, можно было бы уловить намек на некое прочтение, но сквозь клетку все спокойно проходят, или красиво на ней повисают в различных декоративных позах. Не то сигналы из будущего на чебутыкинский телевизор неясные приходят, не то чеховские герои случайным мутациям не подлежат, так и осталось неизвестным. Театр со зрителем о правилах игры не договорился, и каждый зритель волен был воображать свою картину крушения мира.
Заключительный аккорд
Премьерой спектакля «Дядя Ваня», представленным Театром «Чеховская студия» Музея-заповедника Мелихово, завершился XIX международный фестиваль «Мелиховская весна». Поставлен спектакль актером Кириллом Лоскутовым. Для меня эта постановка во многом оказалась необычной и даже провоцирующей на пересмотр, казалось бы, давно устоявшихся основ. И дядя Ваня, и Серебряков, и Астров (Сергей Кирюшкин, Андрей Богданов и Антон Белый) – молодые, красивые и крепкие мужчины, только Серебряков зачем-то симулирует подагру. Хранительницей духа имения Войницких здесь оказалась нянька (заслуженная артистка России Наталья Беляева), «Галка-Маман» вообще отсутствует, некрасивую Соню играет красивая, с сильным внутренним нервом актриса Марина Суворова... Красавица Елена Андреевна в исполнении актрисы Полины Елисеевой не несет никакой загадки, а с первого появления угадываешь в ней злую расчетливую стерву, сделавшую неправильный выбор. В то же время именно эти «неправильности» вдруг заставили меня в наизусть знакомом тексте словно впервые услышать что-то новое – например, что Елену Андреевну дядя Ваня впервые увидел, когда ей было 17 лет. Как она была связана с семьей Войницких? – новый толчок к размышлениям. Не все режиссерские решения сложились в единую картину, но это только премьера, к тому же играют спектакль на открытом воздухе (художник-постановщик Ольга Васильева), и многое еще будет уточняться и углубляться. Пока же, на мой взгляд, главным в спектакле стал доктор Астров в исполнении Антона Белого, но ясно, что потенциал у спектакля большой.
… Хотелось бы еще сказать хотя бы несколько слов о «Горьком в гостях у Чехова». «Васса» большого мастера Сергея Федотова еще раз убедила в том, что сегодня не так-то просто встретить режиссера, так основательно и прочно чувствующего материальность мира. Внимание к обстановке, в которой живут его герои, максимальное – детально обустроенный дом Вассы реален даже в тех деталях, которые не видны зрителю, так оформлен, например, «красный угол». В то же время это супернатуралистическое оформление очень театрально – стеклянные внутренние стенки дают возможность реализовать и столь любимые режиссером «мистические» явления. В таком пространстве актеры существуют психологически точно, взаимоотношения каждого из героев со всеми другими персонажами читаются зрителями легко. Прекрасная труппа Пермского театра «У Моста» показала высокий класс мастерства.
Студенческие «Мещане. Попытка прочтения» уже отмечены фестивальными наградами, и заслуженно. Но удивило, как обе эти горьковские пьесы современно и актуально говорят о проблеме отцов и детей, острейшей проблеме, которая с наступлением новой технологической эпохи грозит в ближайшем будущем стать неразрешимой. И именно театр сегодня сохраняет пуповину, связывающую поколения пониманием и сохранением сути вещей… И Мелихово, хранящее чеховский дух русского театра, предназначено для этой миссии как никакое другое место на земле…
Фотогалерея
