Вечер, посвященный 100-летию Г.Н.Бояджиева

Выпуск № 8-118/2009, In brief

Вечер, посвященный 100-летию Г.Н.Бояджиева

 

В Синем зале Союза Театральных Деятелей РФ состоялся вечер, посвященный 100-летию со дня рождения выдающегося театрального деятеля советской эпохи – доктора искусствоведения, театроведа, критика, педагога Григория Нерсесовича Бояджиева (1909-1974), и приуроченная к этому событию презентация нового издания его известной книги «От Софокла до Брехта за сорок театральных вечеров». Вечер вели театроведы Алексей Бартошевич и Видмантас Силюнас. Несколько минут внимания уделил мероприятию критик Михаил Швыдкой, рассказав о Бояджиеве как о человеке, которому было свойственно «чувственное восприятие Ренессанса, постоянное ощущение праздника, историческое понимание бытия». Но главное, на что было обращено внимание, – «это был человек, который любил театр, а сегодня это чувство почти утрачено». Человек, который рассматривал историю как живой материал…

При подготовке к вечеру Алексей Вадимович Бартошевич сотоварищи, совершенно случайно просматривая кадры «Гамлета» Питера Брука, привезенного в СССР в самом зените оттепели, увидели на пленке, что в зале МХАТа на гастрольном спектакле сидит Бояджиев с супругой (и публика вечера увидела редчайшие фрагменты).

Декан театроведческого факультета РАТИ Елена Кочетова вспоминала о парадоксальном сочетании строгости и доброжелательности в критериях мастера, в частности удивительной была позиция Бояджиева по отношению к молодежи – студенты плохими не бывают…

Силюнас разбавил серьезный разговор воспоминанием о портретах, висевших над рабочим столом Бояджиева – прямо перед глазами возвышался бюст сурового Данте, но стоило поднять глаза чуть выше, и там была уже иная сюжетика. О содержании нетрудно было догадаться — в интонации Силюнаса звучала легкая ирония и обескуражило утверждение, что какие бы словари ни составлял интеллектуал Патрис Пави, «театр - самый плотский вид искусства».

Тонкий юмор сквозил в рассказе Вениамина Смехова о рождении «Тартюфа» (1968) на Таганке. Время голодное и режимное. Заседание Художественного совета. На повестке волнующий вопрос - что ставить. Шекспировед Александр Аникст, безусловно, отдавал предпочтение Шекспиру, Юрий Карякин апеллировал к Достоевскому. И тут Бояджиев, нарушив всяческие регламенты, «сломал» заседание, настаивая только на «Тартюфе» Мольера. Речь выступавшего была сродни песенно-былинному исполнению чуть ли не в стиле александрийского стиха. Охарактеризовав математический дар Михаила Донского и ненавязчиво раскрыв его блестящие способности переводчика, Бояджиев перешел к текстологическому анализу и поэтике произведения, тут же на одном дыхании фантастически описал роль Тартюфа – все это произошло в течение пяти минут - скоропалительная эклога, гимн Мольеру, вдохновенно прозвучавший в устах театрального критика, дал мощнейший старт знаменитому любимовскому спектаклю.

За умение зажигать и вдохновлять окружающих ему не случайно присвоили звание «ГИТИС в тигровой шкуре», а верную спутницу жизни, его жену, ласково называли «бояджинка».

И все же, подчеркнул Бартошевич, для Бояджиева главным в жизни было счастье писать. Уже в 8 утра в Щелыково был слышен стук-стук на машинке. Задумчиво глядя на занимающегося спортом Силюнаса, Бояджиев сетовал: сколько можно за это время написать… Если искусство будет ясным, то жизнь будет пресной, считал он.

Одним словом, на вечере из мозаики воспоминаний, словно из тьмы, выступил великий маэстро критической мысли во всем многообразии прожитой жизни… человек на все времена.

Фото Олеси Кочановой

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.