Давайте негромко, давайте вполголоса... / Вспоминая Олега Янковского
Выпуск №7-217/2019, Вспоминая
Олег Янковский, народный артист СССР, один из самых ярких самобытных артистов российского театра и кино на рубеже ХХ-ХХI веков, лицо узнаваемое, медийное, сумел прожить свою жизнь негромко и вполголоса, не суетно, не засвечиваясь в тусовках, не прожигая жизнь по разного рода знаковым и модным мероприятиям. Он просто работал. И улыбался своей неизменной, чуть застенчивой и загадочной, невероятно обаятельной улыбкой.
Высокий, сухощавый, он с годами обретал значительность облика, которая дается тем, кто прожил жизнь глубоко и насыщенно. Возраст красил его, придавая симпатичному лицу черты неординарной личности.
Сначала он появился на экране в фильме «Щит и меч».
Юноша с арийским лицом. Уже давно стала апокрифом история о том, как случайно в кафе его увидел режиссер Басов, посетовал, что юноша с таким лицом, наверняка, физик или филолог, но никак не артист.
А оказалось, что дворянское происхождение и воспитание определили облик недавнего выпускника Саратовского театрального училища.
В 1973 году Марк Захаров, только что возглавивший Ленком, тогда еще Театр имени Ленинского комсомола, пригласил Янковского на роль молодого энергичного советского парня-созидателя в почти не вспоминаемый нынче спектакль по пьесе Ю. Визбора «Автоград ХХI». Кто мог знать, что в ХХI веке не то что никаких современных автоградов не будет, а и созданное в веке ХХ развалится. Но тогда, на исходе третьей четверти ХХ века, молодой пафос созидания буквально затоплял сцену, а герой делал свое серьезное дело, чуть смущенно улыбаясь, оставаясь человеком деликатным, хотя имеющим твердые убеждения.
Олег Янковский не потерялся в крепкой «мужской» труппе тогдашнего Ленкома, среди таких мегазвезд, как уже завоевавший всесоюзную любовь Александр Збруев, брутальный Николай Караченцов, обладающий бешеным темпераментом Александр Абдулов. Он по-прежнему вел свою партию негромко, вполголоса, но его герои поражали значительностью и внутренней силой при внешней сдержанности, даже некоторой отстраненности.
В театре он сыграл немного - всего 15 ролей за 36 лет, по 3-4 года ожидая премьеры. Но это искупалось его невероятной востребованностью в кино, созданием многих ярких, знаковых ролей на экранах: в фильмах Тарковского, Швейцера, Балаяна, в блистательных телефильмах своего театрального режиссера Марка Захарова. Его сказочник из «Обыкновенного чуда» мог быть только таким - мудрым, немногословным, словно хранящим какую-то тайну. Собственно, эта загадочность, недосказанность присуща всем героям Янковского. Когда наблюдаешь за ним на экране, когда смотрел на его героев в театре, все время преследовало ощущение, что ты так до конца и не угадал: что хранится за обаятельной улыбкой, которая скорее прятала, чем обнажала его душу и помыслы. Он всегда был сам герой - и еще кто-то, наделенный тайным знанием, чем-то очень важным, о котором невозможно вот так, просто, поведать.
Он звал за собой - и останавливал у невидимой черты. И эта его закрытость еще больше притягивала и интриговала.
Он сыграл Ленина, как тогда, в преддверии принципиальных изменений в обществе, было модно - без грима, без сковывающей похожести. В спектакле по пьесе М. Шатрова «Революционный этюд» («Синие кони на красной траве») появлялся высокий - 182 см роста - стройный, интересный мужчина в костюме. Только привычный галстук в горошек был указанием на то, что перед нами руководитель первого в мире государства рабочих и крестьян. Это было время идеализации Ленина в противовес разоблачению его окружения. Это был некий идеальный вождь. Умный, тонкий и вместе сильный, целеустремленный человек, взваливший на свои плечи непосильную ношу, обладающий хорошими манерами, темпераментом и железной волей. Такому Ленину верили, за таким вождем шли.
У него, невероятно обаятельного человека, прекрасно получались неудачники. В кино это были бывший спортсмен («Влюблен по собственному желанию»), мечущийся герой («Полеты во сне и наяву»). Таким стал учитель физкультуры из спектакля «Школа для эмигрантов» Дмитрия Липскерова.
Одной из театральных вершин оказался его Тригорин из «Чайки». Мотыльковая легкость, самоирония, невероятно смешная сцена, сделанная в стилистике немого кино, когда Тригорин перебегает от Аркадиной к Нине - это было фарсовое изображение его метаний между двумя женщинами в столице. И при этом - трезвая горечь много понимающего человека, умного, язвительного.
Так получилось, что вместе с ним я смотрела премьеру спектакля «Рождественские грезы» в МХТ имени А.П. Чехова - сценическую версию пьесы Н. Птушкиной «Пока она умирала». Он был предельно внимателен. А вскоре появился его единственный фильм - «Приходи на меня посмотреть» по этой пьесе, добрая новогодняя сказка о любви и преданности, в которую его герой Игорь вносил долю здорового скептицизма и иронии.
«Репетируя с Янковским в театре капитана Беринга из «Оптимистической трагедии» - роль, в которой совсем немного слов,- я обратил внимание на то, как он умеет молчать. «Глаза - зеркало души»,- говорят люди. У него необыкновенно выразительный взгляд. Ему вовсе не обязательно говорить слова, он умеет излучать нервную энергию, «сгорать», не двигаясь с места. Так, как умеет это делать он, пожалуй, никто другой не умеет», - так написал о своем актере Марк Захаров.
Я не пишу биографию Янковского. Его выдающиеся кинороли в фильмах «Царь», «Ностальгия», «Любовник», «Тот самый Мюнхгаузен», «Крейцерова соната», «Доктор Живаго», «Анна Каренина» и многие другие, давно стали классикой, предметом восхищения и изучения.
В дни 75-летия Олега Янковского мы просто вспоминаем одного из лучших актеров, умеющих молчать, смотреть, думать на сцене и на экране, подарившего зрителям минуты подлинного счастья.
Фотогалерея
