Санкт-Петербург. "Дон Кихот" в постановке Семена Спивака.

Выпуск №1-111/2008, В России

Санкт-Петербург. "Дон Кихот" в постановке Семена Спивака.

Признаюсь сразу: в петербургском Молодежном театре на Фонтанке я была впервые. И пишу о спектакле, поставленном по пьесе Михаила Булгакова «Дон Кихот» художественным руководителем Молодежного театра на Фонтанке Семеном Спиваком не из профессиональной необходимости (или долга), а исключительно подчиняясь чувству. Признаюсь также: чувство, которое настоятельно требует высказывания, словесного выражения, возникло у меня не сразу, а лишь к концу первого акта; затем, во время второго и третьего действия, оно укреплялось, а финал, очень сильно сыгранный актерами, заставил задуматься над тем, чем вызвано это чувство, которое можно назвать чувством благодарности — и за доставленное эстетическое удовольствие, и за сопереживание, ради которых мы и ходим в театр.

Пьеса  М. Булгакова — очень непростой материал для постановки: она изобилует длинными монологами и статичными диалогами, в ней нет увлекательного сюжета с любовными перипетиями или захватывающими приключениями, за которыми зритель следил бы, затаив дыхание. Наверное, потому она и ставилась редко, и в репертуаре Ленинградского театра имени А. С. Пушкина (Александринском), где состоялась ее первая постановка (в марте 1941 года), продержалась недолго. (Впрочем, в этом, может быть, виновата Великая Отечественная война, когда было не до надуманных подвигов, а требовались подвиги реальные. Но ведь и возобновления не последовало.) Так чем же захватывает зрителя булгаковский «Дон Кихот» в постановке С. Спивака? Прежде всего надо отметить, что режиссер остался верен не только духу, но и букве канонического текста, который воспроизводится почти без купюр и без столь модных сегодня вольных вставок. Такое бережное отношение к классике делает честь режиссеру-постановщику, в особенности в театре, именуемом Молодежным и действительно — и по призванию, и по признанию — таковым являющемся. Это особенно ценно сейчас, когда экспериментирование с классикой приобрело такой размах, что неискушенный зритель (и прежде всего юный) уже никоим образом не узнает, что же на самом деле говорил и что имел в виду великий писатель имярек.

Оказывается, классику можно актуализировать, не изменяя ни ее форму, ни содержание, надо просто уметь показать, как она современна. Вот это и сумел сделать Молодежный театр в своем «Дон Кихоте». Прежде всего (и это самое главное) он сумел показать, что такие понятия, как борьба за справедливость, сражение со злом и стремление к идеалу, не просто слова, а основа и назначение жизни человеческой и что они не устаревают никогда — ни при каких общественных формациях. Они будут актуальны до тех пор, пока жив человек. Воплощением этой идеи является рыцарь Дон Кихот, и потому главной задачей режиссера и всего коллектива театра было актуализировать его образ. Режиссер предлагает свою собственную трактовку главного героя. И первый знак этой новой трактовки — внешность. Сломан привычный, сложившийся веками стереотип, и перед нами возникает не тот длинноногий, возвышающийся надо всеми рыцарь в латах, который запечатлен в иллюстрациях Гюстава Доре и воплощен на нашем киноэкране Николаем Черкасовым. Дон Кихот у Спивака — обыкновенный человек среднего роста, лысоватый, на нем какая-то странная одежда, похожая на исподнее, и смешная детская шапочка «с ушами». Такое резкое снижение образа поначалу шокирует. Допустим, режиссер хотел акцентировать пародийность образа Дон Кихота, заявленную самим Сервантесом, писавшим свою историю незадачливого идальго как пародию на рыцарские романы. Однако пародия, как мы знаем, превратилась в одно из величайших произведений, а его герой вошел в мировую культуру как символ силы человеческого духа и занял в ней свое высочайшее место наряду с такими вечными искателями истины, как Гамлет, Фауст, Дон Жуан. Но спектакль не является собственной инсценировкой романа, он поставлен по пьесе Булгакова. Тогда можно предположить, что Булгаков с его интересом к психическим отклонениям (два доктора в нашей литературе — Чехов и Булгаков — достаточно часто вводили в свои произведения персонажей с расстроенной психикой) делает главным в образе Дон Кихота его безумие — отсюда и одежда, напоминающая больничную, и это утрированно странное поведение героя. Но даже если Дон Кихот, скажем так, не совсем здоров, то его болезнь, используя выражение Пастернака, — «высокая болезнь». В этом мы и будем убеждаться по ходу действия и окончательно убедимся в финальной сцене, когда поверженный и потерявший иллюзии, прозревший Дон Кихот умирает, своей смертью утверждая, что жизнь без фантазий и иллюзий — это и есть смерть. От пародийного и комического к высокому и трагедийному — таково развитие образа Дон Кихота в спектакле С. Спивака. Это перевоплощение, это движение точно и органично сыграл Андрей Шимко, и ему прекрасно «подыграли» другие персонажи. Очень тонкий режиссерский ход — танец Мариторнес в конце первого акта. Он становится неким переломным моментом — именно с него начинается углубление образа Дон Кихота. Марина Ордина исполняет свой танец с замечательной пластикой, и в связи с этим хочется отметить разнообразную и очень полезную работу в спектакле балетмейстера Сергея Грицая.

Несомненно, огромное значение для раскрытия всей сложности и масштабности образа Дон Кихота имеет фигура Санчо Пансы. Этот персонаж, чрезвычайно интересный и сам по себе, играет как в романе, так и в пьесе очень важную роль. В спектакле она обретает некоторые новые оттенки. Обратимся к буклету, выпущенному перед премьерой (отметим, кстати, — очень красивому и прекрасно составленному Т. Коростелевой и Е.Рыбас), где режиссер и артисты говорят о своей работе над спектаклем, о понимании своей задачи. Вот, в частности, что пишет исполнитель роли Санчо Пансы, молодой артист Роман Нечаев о своем персонаже и его взаимоотношениях с главным героем: «Для меня Дон Кихот как персонаж видится художником. Задача художника — придумывать этот мир, задача крайне сложная, потому Дон Кихотов, наверное, очень мало. Они двигают историю, они придумывают ее, они остаются в веках. Но есть другие люди, поклонники Дон Кихотов, они не умеют придумывать, но они веруют, и таких миллионы... Поначалу я никак не мог найти воплощение Санчо Пансы, понять, кому адресован мой персонаж... И только когда увидел, что мой герой адресован без малого ста процентам зрителей в зале, то понял, что я — Санчо Панса. Я — почитатель, я — человек верующий... Вообще Санчо повезло, потому что рядом с ним есть художник, из тех, которые остаются жить в веках». Такое глубокое проникновение в роль в сочетании с большим актерским талантом дали великолепный результат. Санчо Нечаева живой, колоритный, веселый, остроумный, порой язвительный — и вместе с тем нежный и трогательный.

Интересный режиссерский замысел стимулирует воображение актеров, и они работают свежо и оригинально, как, например, трио Н. Рязанцева — Е. Клубов — А. Одинг в сцене перевоплощений. В спектакле занято много артистов, среди них и студенты курса С. Спивака. «Массовка» здесь несет на себе немалую нагрузку: юные артисты играют на музыкальных инструментах, поют и танцуют. Музыкальное оформление (Иван Благодер и Владимир Бычковский) во многом способствует созданию особой атмосферы спектакля и словно бы раздвигает границы малого пространства сцены. Удивительно, но когда смотришь спектакль, совершенно не замечаешь, что сцена маленькая и практически не отделена от зрительного зала. Действие, разыгрывающееся на ней, совсем не кажется камерным, пространство сцены каким-то чудесным образом расширяется и углубляется, особенно явственным становится это ощущение в сцене поединка в герцогском замке. Какими средствами это достигается — зрителю знать необязательно, это из области театрального волшебства, важно то, что это придает масштабность и значимость совершаемому на сцене. И конечно, немалую роль в создании этого эффекта играет сценография. Она не только красива и оригинальна в своей изысканной лаконичности, она — что особенно важно — соответствует замыслу спектакля. Это белое пространство — белый пушистый ковер на полу и такая же драпировка на стене — должно символизировать, по словам художника-постановщика (Семен Пастух), «чистый лист, на котором возникают образы». На этом фоне как бы рождаются и обретают реальные черты фантазии Дон Кихота. «Мне нужна была такая среда, — говорит С. Пастух, — абсолютно без географических, исторических, национальных признаков». «Это не Испания», — утверждает он, и тут я позволю себе не согласиться. Мне довелось побывать в Испании, и после поездки по Андалузии — Кордова, Севилья и т.д. — уже в Мадриде, в Прадо, в зале Сурбарана, я как будто в зеркале увидела ту Испанию, по которой только что проехала. Его пейзажи были наполнены белым цветом: белые дома, пересеченные черными линиями балконов. Эта чистая белизна, сияющая под яркими лучами солнца, — и есть Испания.

Фото Владимира Постнова

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.