СУДЬБА ЗАВИСИТ ОТ ПОДМОСТКОВ / XI Всероссийский театральный фестиваль «Актеры России — Михаилу Щепкину» (Белгород)

Выпуск №4-224/2019, Фестивали

В день, когда...

Каждые три года родина Михаила Семеновича Щепкина Белгородчина встречает российские труппы - столичные и провинциальные. Они играют свои спектакли на подмостках Белгородского государственного академического драматического театра имени М.С. Щепкина, и каждый раз это становится данью памяти выдающемуся актеру XIX века. Интерпретируя русскую и зарубежную классику, проживая судьбы своих персонажей, актеры неизменно сверяют себя «по Щепкину», для кого театр всегда был святилищем, а жизнь бесповоротно принадлежала сцене, «которой отдал себя».

Московская страница афиши открывалась спектаклем МХТ имени А.П. Чехова «Предел любви» по пьесе Паскаля Рамбера в его же постановке. Вечная тема - взаимоотношения мужчины и женщины от начала любовной истории до точки окончательного разрыва. Он (Андрей Кузичев) и Она (Евгения Добровольская) сооружают в замкнутом безликом пространстве незримую стену из взаимных обвинений, разоблачений, упреков. Два диалога как две параллельные линии, которые никогда уже не пересекутся. Слова рикошетят по белым стенам, бьют наотмашь без малейшей попытки смягчить удар, попадают в самые болевые точки. И если у этой любви есть предел, он наступил. Вопрос лишь в том, кто покинет комнату первым.

Сценическую версию романа «Обломов» И.А. Гончарова, созданную Миндаугасом Карбаускисом, представил Московский академический театр имени Вл. Маяковского. Дом Ильи Ильича задуман художником Сергеем Бархиным как шкатулка, где собраны самые дорогие сердцу вещицы. Фотографии родителей и живописные пейзажи, вероятно, окрестностей Обломовки мило соседствуют с дымковской игрушкой и букетом полевых цветов в вазочке. По акварельно бирюзовым стенам неспешно скользит луч очередного дня (художник по свету Александр Мустонен), утро сменяет вечер, и в этой медитативной атмосфере нет места грубому быту, срочным делам и вообще суете. В уютном и почти сказочном мирке Обломова (Вячеслав Ковалев) и его слуги Захара (Анатолий Лобоцкий) все надежно и прекрасно. В скрипящей спинке дивана слышится музыка. Многолетняя пыль, взметнувшаяся в воздухе и принявшая в солнечном луче причудливые формы, вызывает искреннее восхищение. Но главное убежище Ильи Ильича - невероятных размеров халат в царственных оттенках синего и красного. Он создает иллюзию защищенности, но одновременно лишает энергии. Без хозяйской руки ветшает Обломовка, да и вся жизнь рушится, но стоит получше закутаться и по-детски спрятать голову, проблемы отступают.

Магические чары обломовского халата разрушатся лишь на миг - в сердце Ильи Ильича вместе со звуками Casta diva ворвется любовь и... столкнется с деловитостью Ольги Ильинской (Анастасия Мишина). Быть с ней, значит соответствовать взрослым категориям жизни, отвечать за свои поступки, совершенствоваться. Совсем скоро появится обоюдное раздражение, Обломов поспешит в свое укрытие, и теперь уже огромный халат, подобно спруту, не выпустит из своих объятий, не оставит шансов что-то изменить. А дальше уже судьба: туповатая, но очень практичная Пшеницына (Ольга Ергина) превратит потерявшую смысл жизнь Обломова в почти пищеварительный процесс, починит старый халат, подоткнет поудобней подушки на диване. И вроде бы все как прежде, те же картины на стенах, разноцветные дымковские фигурки на столике, а красота ушла. Луч света не скользит по вылинявшим стенам, и невыносимо скрипят двери.

Судьба неотвратима, но ее жестокий сюжет достойно проживает главный герой спектакля «Мольер» Центрального академического театра Российской Армии в постановке Бориса Морозова. Этот трагический и одновременно светлый мотив звучит в музыке Рубена Затикяна. Режиссер, сценограф Анастасия Глебова и художник по костюмам Андрей Климов выстраивают поединок художника и власти на фоне большой театральной игры, в которой участвуют и члены тайного духовного общества во главе с Архиепископом, и королевский двор, и само светило Людовик Великий. Здесь у каждого свои сюжетные линии и определенные реплики, скрывающие на самом деле жажду властвовать, ханжество, сребролюбие. В этом насквозь фальшивом мире театр Мольера остается единственным местом, где не боятся говорить правду, преследуя лишь одну цель - спасти общество от окончательного падения. Но силы неравны: великого драматурга и комедианта приговаривают к смерти.

Сила зловещего механизма власти с особой яркостью показана в сцене заседания Кабалы. В хорошо отрепетированном спектакле главная партия у Архиепископа Шарона (Владимир Еремин), который сам распределил роли и следит за правильностью исполнения. Святая братия с их заученными речами больше напоминает ряженых, а когда приводят Муаррона (Роман Богданов), и они надевают театральные маски, действо превращается в театр абсурда. Именно в этот момент приемный сын Мольера впервые осознает, среди кого он оказался и какой непоправимый поступок совершил. Исповедуя Мадлену Бежар (Ольга Богданова), пугая ее адскими муками и вырывая в итоге страшное признание, голос Архиепископа приобретает поистине демоническое звучание, а сам он кажется пришельцем из преисподней.

Свой театр и в королевском дворце. Под ироничным и умным взглядом Людовика Великого (Николай Лазарев) разыгрываются репризы с доносами и карточным шулерством. Нисколько не удивляясь, он наблюдает за абсурдистской сценой, когда Архиепископ и д'Орсиньи (Сергей Федюшкин) оплевывают друг друга. Но вот он говорит с Муарроном о его предательстве, и театральность исчезает, возникает ключевое слово «совесть».

Несчастья рубят Мольера под корень, но сложнейшая психологическая игра Николая Козака наполняет его персонажа силой, спокойствием, достоинством. Несмотря на смертельную опасность, он выйдет на сцену, сыграет свою последнюю роль и в этот миг будет абсолютно свободным.

Спектакль Белгородского драматического театра имени М.С. Щепкина «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н. Островского тоже поставил Борис Морозов в соавторстве с Анастасией Глебовой (сценография), Андреем Климовым (костюмы) и Русланом Родионовым (музыкальное оформление). Молодой Егор Глумов в исполнении Владимира Дорогина с самого начала задает ритм действию. Он появляется на сцене, проходит сквозь коридор безликих стен и бросает вызов: «Идти напролом, да и кончено дело!». Таким и будет его путь к вершине карьеры - стремительным, жестким, без тени сомнения. У Глумова почти ангельская внешность и соответствующий дресс-код - строгий костюм, белоснежная рубашка. Все по Островскому: на лбу написано, что это хороший человек. Потому и Курчаев (Сергей Штатнов) и Голутвин (Андрей Манохин) на его фоне выглядят почти карикатурно.

Просчитывая на два шага вперед, этот милый молодой человек почти не прикладывает усилий, чтобы войти в доверие к Мамаеву. У Виталия Бгавина этот персонаж настолько самодоволен и глуп, что даже не замечает в услужливости Глумова открытой фарсовости, граничащей с издевкой. И в какой-то момент Мамаева даже становится жаль: он открыт, наивен и абсолютно счастлив в обретении идеального племянника. В искусно сплетенную сеть Глумова легко попадают приземленный философ Крутицкий (Виталий Стариков), наделенная огненным темпераментом и инстинктом охотницы Клеопатра Львовна (Вероника Васильева), живущая в придуманном и фальшивом мире Турусина (Марина Русакова). А на Городулина (Илья Васильев) Глумову и вовсе не потребуется игровых ухищрений, потому что тот мгновенно почувствует в нем «своего».

Выстраивая многосоставную интригу, в финале Глумов понимает, что «выстроил замок, висящий на воздухе без фундамента». В такой ситуации нужно действовать молниеносно, не давая противнику опомниться. И сцена разоблачения, сыгранная среди почти невесомых сценических конструкций, - его последний шаг к окончательной победе. Ангел становится воином, который сокрушает все и вся, пригвождает жестокой правдой людей из высшего света. Финал сыгран Владимиром Дорогиным убедительно, мощно, почти без эмоций. И оказывается, что лицемерный злодей на самом деле единственный в этом обществе честный и умный человек, а потому еще не раз пригодится и Мамаеву, и Крутицкому, и Клеопатре Львовне. Сомнений нет - Глумов далеко пойдет. Жаль только, что все эти качества направлены не на высокие цели.

Комедию «Оркестр» Жана Ануя (перевод Светланы Володиной) сыграли артисты Академического русского театра имени Евг. Вахтангова из Владикавказа. Режиссер Александр Федоров рассказал историю музыкантов, которые мнят себя большими мастерами, и каждый тщательно скрывает, что этот захудалый оркестр их единственное пристанище. Работа не приносит им удовольствия, играют «на автомате», не обращая внимания ни на музыку, ни на публику. Это психологическое состояние персонажей подчеркивает механистический рисунок спектакля, созданный режиссером по пластике Майрбеком Матаевым.

Только один человек получает истинную радость от своей работы - мадам Ортанс Натальи Серегиной. В оркестре смысл ее жизни и наслаждение пусть и крошечной, но властью. Только ей позволено понукать скрипачек, открыто проявлять знаки внимания единственному в этом обществе мужчине Пианисту (Алан Цаллаев). Что бы ни происходило, главное требование мадам Ортанс к своим подчиненным - улыбаться. Когда героини, подойдя к авансцене, говорят о самом сокровенном, натренированные улыбки сходят с лиц, исчезает кукольная пластика и приходит понимание их неустроенности, одиночества. Каждый монолог наполнен болью из-за упущенных возможностей и ошибок. Особенно остро это звучит в сцене Патриции (Зоя Бестаева), рассказывающей историю своих взаимоотношений с матерью.

В низкосортном мирке по-настоящему страдает лишь юная Сюзанна (Анастасия Алёхина), запутавшаяся в отношениях с Пианистом, уставшая от фальшивого звучания оркестра. Но даже ее самоубийство не прервет концерта: исполнители продолжат натянуто улыбаться, а в глазах появится страх потерять эту жалкую работу. И все же смерть Сюзанны что-то меняет внутри каждого. Появится мечта о чем-то большем, и она материализуется в финале, когда музыканты выйдут к публике в строгих костюмах и, следуя руке дирижера, сыграют прекрасно и слаженно, без единой фальшивой ноты.

На каждом фестивале всегда есть высшие точки. Одной из них стал спектакль Санкт-Петербургского молодежного театра на Фонтанке «В день свадьбы» В. Розова. Художественный руководитель постановки Семен Спивак, режиссер Антон Гриценко, сценограф и автор костюмов Александр Храмцов и художник по свету Денис Дьяченко соединили в своей работе земное и надмирное. Раннее утро незаметно наполняется звуками и красками жизни, и это мимолетное состояние необъяснимого счастья отражает внутренний мир главной героини Нюры (Алиса Варова). Вот-вот наступит день, которого ждала так долго, - свадьба с единственным и главным человеком ее жизни Михаилом (Андрей Зурубин). Счастье Нюры очень хрупкое, она словно и не верит в него до конца. Как точно это психологическое состояние сыграно актрисой, когда она надевает купленные к свадьбе туфли и делает первые неумелые шаги. Когда танцует под звучащую для нее песню из радиопередачи «В рабочий полдень» - сначала неловко, словно стесняясь, а потом, поймав кураж, свободно и раскованно, как абсолютно счастливый человек.

В предсвадебной суете, наполненной покупкой продуктов, поисками посуды и тайной подготовкой стенгазеты, высвечиваются линий взаимоотношений других персонажей. В сценах Салова (Вадим Волков) и Матвеевны (Людмила Пастернак) много скрытой нежности и мудрости, в наполненных комедийным подтекстом диалогах Жени (Сергей Барабаш) и Оли (Дарья Вершинина) звенит и переливается всеми оттенками чувств первая любовь, в яростной охоте Майи (Ксения Ирхина) за любвеобильным Василием (Сергей Яценюк) страсть граничит с ненавистью.

Без пяти минут муж Михаил Заболотный сосредоточен и спокоен. Пытаясь не думать о свадьбе, он все время старается занять руки - строгает, тщательно подметает двор, красит окно. И тем страшней та перемена в нем, когда появляется Клава (Анастасия Тюнина) - женщина из прошлого, о которой, казалось, сумел забыть, нарушает тщательно сохраняемое равновесие, выбивает почву из-под ног.

Вопросы долга и любви в такой ситуации несовместимы, и свадьба с Нюрой может стать еще большим предательством по отношению к ней. Удивительно, но это ясно понимает известный своим непостоянством в любовных привязанностях Михаил Заболотный и пытается отвести беду. А иначе будет еще на одну несчастливую семью больше, как, например, у Николая (Николай Иванов) и Риты (Наталья Третьякова).

Но рвать по живому невыносимо. Эта боль пульсирует в сцене свидания Михаила и Клавы: в полной темноте на мгновение соединяются огоньки их сигарет. В почти сакральной сцене сна Нюры, когда она, кажется, едва не умирает от осознания потери. В последнем эпизоде, который произойдет уже во время свадьбы, Нюра посмотрит в глаза Михаила и, наконец, перестанет себя обманывать. И то, как произнесет она, почти выдохнув: «Отпускаю», прозвучит страшнее самого отчаянного крика. Нюра снимет фату и повесит ее на гвоздь в стене дома, переоденется в повседневную одежду, положит в портфель пару бутербродов со свадебного стола, возьмет велосипед и уедет. Возможно, чтобы заново научиться жить.

Елена ГЛЕБОВА

Поле битвы - театр

Между 18 брюмера и островом Святой Елены пролегло шестнадцать лет и четыре с половиной тысячи миль, и Наполеон Бонапарт преодолел их со скоростью, несовместимой с желанием жить. Но даже в бывшем хлеву, среди крыс и отравленной снеди император обязан двигаться вперед - как шагали через русские снега преданные ему солдаты, оставив жен и детей. Куда? Об этом спектакль Самарского академического театра драмы имени М. Горького «Корсиканка» в постановке Валерия Гришко.

Доминантой сценографии Кирилла Данилова является вертикаль. В глубине сцены под потолок уходят огромные окна, но сквозь них почти не проникает свет. Конура, именуемая резиденцией генерала Бонапарта, скорее выглядит, как глухой каменный мешок, и на дно его брошен европейский диктатор. Серо-сине-зеленые тона, в которых решено пространство спектакля, напоминают об океанской стихии и скалистых берегах острова-тюрьмы (художник по свету Юрий Капелюш).

Закутанный в стариковскую шаль Наполеон карабкается вверх по лесенке, и это не победоносное сражение с гравитацией и судьбой, а привычный круг изнуренного неволей зверя по клетке. Неузнаваемый в этом бесформенном комке немощи Владимир Гальченко, добравшись, распахивает крошечное, будто подвальное, окошко и зябнет на сквозняке. Холодный атлантический ветер врывается в затхлое жилище императора, принося с собой понятную тоску по свободе и озноб - возможно, единственное, что заставляет его чувствовать себя живым.

Жозефина в теплом охряном платье (костюмы Янины Кремер) вспыхивает в подземелье, словно зажженная спичка. Молодая женщина, совсем не похожая на обездоленных многолетней войной вдов, - сама жизнь и любовь! - пришла за уплатой долга к мастеру войн и смертей. Актриса Наталия Прокопенко подкупает зрителя, как Жозефина - Наполеона, обаянием непосредственности, благозвучностью голоса и проникновенным пением. То, что жажда справедливости сменилась в ней состраданием, внутренне обезоружило мадам Понтиу, но она до времени продолжит прятаться за наивной броней корыстной простолюдинки, желающей получить с императора двадцать тысяч за погибшего мужа.

Статных генералов Гурго и Бертрана (Петр Жуйков и Герман Загорский) будто не коснулось всеобщее разложение: они все так же впечатляюще выглядят в своих мундирах - словно тратят на поддержание своего внешнего вида последние силы, не размениваясь на недойную козу и отсутствие провианта. Эти двое из ларца в компании расслабленного Повара (Владимир Сухов) представляют собой трагикомическую свиту узника: за ними внимательно следит готовый в любую минуту расхохотаться зрительный зал - и тем пронзительнее звучит к финалу их преданность императору.

Завершают описание расстановки сил на этой шахматной доске образы англичан: перед нами исполнительный - и исполненный показного достоинства - Капитан Попплтон (Андрей Нецветаев) и воплощение спесивого негодования - Губернатор Хадсон Лоу (Валентин Пономарев). Британское бюрократическое иезуитство разбито на голову находчивостью Понтиу, но эта победа не становится торжеством дзанни на потеху публике. Режиссер в сценах с британцами удерживает фокус внимания на корсиканце Наполеоне - именно его трансформация, а не романтически-комедийная канва составляет основу этого стильного и сдержанного спектакля.

Защищая Жозефину от хозяев острова, великий корсиканец снова обретает осанку и гордый профиль своих парадных портретов. Наполеона возвращает к жизни не коньяк с труднопроизносимым названием и не морковка, не внезапная любовь, а бой, который он решается дать неприятелю. «Для солдата честь - это погибнуть в бою или победить», - упрекает он своих генералов, озвучивая приговор и самому себе. Понтиу предлагает новое поле битвы и помогает своему императору выигрывать сражение за сражением: за достойную пищу, за свободу передвижения, против отравителей.

Разбередившую старые раны поверженного полководца корсиканскую песню (музыкальное оформление - Василий Тонковидов) режиссер дополнил впечатляющей видеопроекцией (ее автор - Владимир Сухов). Прекрасное победоносное французское войско встало перед Наполеоном платоновской аллегорией о пещере: его великое прошлое, победы, которые он стремится описать в мемуарах, парадный военный мундир - лишь тени на стене в тюрьме души, из которой не выбраться.

Угасание жизни - огня, который заставляет плясать призрачные силуэты в пещере, - уносит не только заурядные судьбы, оно равняет правителей и простой люд. Если полководца великим делает победа, то человека живым - решение продолжать бой с небытием. Приняв его как дар от парижского люда, Наполеон еще раз поднимется по лестнице, ведущей вверх, в финале спектакля, оставив у подножия Жозефину - не с деньгами, а с поцелуем императора. Он распахнет окно, и атлантический ветер снова ворвется внутрь - но уже не в тюрьму, а на капитанский мостик корабля, который ведет сквозь бескрайний океан жизни император Франции, король Италии и протектор Рейнского союза Наполеон Бонапарт.

Любопытным созвучием обернулась встреча в афише белгородского фестиваля двух названий: «Леди Макбет Мценского уезда» Владимирского академического областного драматического театра и «Месяц в деревне» Курского государственного драматического театра имени А.С.Пушкина. Очерк Лескова (с его отсылкой в названии к «Гамлету Щигровского уезда» Тургенева) обнаружил тематическое родство с самой знаменитой тургеневской пьесой. Судьбы женской страсти, не находящей выхода, явлены в историях двух героинь - Катерины Львовны и Натальи Петровны.

Обозначив жанр постановки как вокально-пластическую трагедию, балетмейстер Мария Большакова постаралась перевести богатую психологическими деталями прозу Лескова на язык сценического движения и танца. Неизбежные упрощения повествования, с одной стороны, придали спектаклю энергию необратимого движения по прямой к трагической развязке, но с другой - лишили актера (а в итоге - и зрителя) тонкой и подробной психологической разработки некоторых образов, оставив за бортом, к примеру, предысторию замужества Катерины Львовны, ее пустой жизни с изначально нелюбимым супругом, или виртуозно написанную автором сцену убийства мужа с осознанием неминуемой смерти, через которое проходит жертва. Психологическая нюансировка уступила место ярким экспрессивным мазкам, которые обозначили на сцене спрямленную сюжетную линию литературного первоисточника, внешние факты жизни героев в ущерб ее внутреннему процессу.

Достоинством спектакля является органичное сочетание пластики и вокально-музыкального оформления (композитор Сергей Жуков, хормейстер - Елена Буланова). Популярные и малоизвестные фольклорные и стилизованные под русский народный фольклор музыкальные композиции стали воздухом сценического действия. В осмысленном через музыку пространстве возникали удивительной наполненности сцены. Среди них особо выделяется пролог, в котором Леди Макбет прозревает свое будущее, людской суд над ней.

Зачин спектакля исполнен в мрачных тонах: кружение арестантов, полумрак, минималистичная декорация в виде решетчатых полотен, потусторонний свет и голос (художник-постановщик - Вячеслав Виданов). В центре сцены - неподвижный силуэт главной героини (Анна Зайцева). Ее первые движения неловки, угловаты, даже - механистичны. В истории о торжестве телесности над разумом и моралью, о страшном реванше, который берет изнывающая от тоски и вынужденного бездействия плоть, эти неверные шаги, дерганый поворот плеча, словно отказывающие конечности становятся осмысленным знаком и мостиком в современность: перед нами женщина, которой не довелось понять, как жить в собственном теле, как отзываться на его желания, как растить из этих не самых возвышенных устремлений гармоничную, духовную личность. Это не только и не столько печальный итог судьбы Леди Макбет, сколько до сих пор не преодоленный разрыв между транслируемым из поколения в поколение образом идеальной состоявшейся женщины - жены, матери, хранительницы очага, воплощения актуальных для эпохи добродетелей - и самосознанием женственности, воспитанием тела, необходимой инициацией, которую не всем девочкам доводится пройти. Нежность, пышность, мягкая внешность актрисы скрывают этот вывих телесности до финальных сцен, когда после измены Сергея с Сонеткой Катерина словно танцует мужское ломанье, стремясь сбить ставший невыносимым ритм, в котором движется окружающий мир.

Движение - беспрестанное, болезненное кружение и романсовое музыкальное сопровождение становятся лейтмотивом и спектакля «Месяц в деревне» в постановке Юрия Бурэ. В соавторстве с художником Александром Кузнецовым они создали пространство, парадоксальным образом сочетающее в себе образ дома как оплота устойчивости - и маховика, перемалывающего судьбы героев. Поднимается занавес - вращается сценический круг, гостиную сменяет сад с беседкой, затем - сени - и в бесконечной гонке по усадьбе преследуют друг друга герои.

Возвращение нежного друга Ракитина могло бы стать для Натальи Петровны праздником в опостылевшей деревенской жизни, но оказалось некстати. В прологе Михаил (Евгений Сетьков) растерян, мечется по дому с букетом цветов: его никто не встречает, хотя до недавнего времени едва ли был у молодой хозяйки более близкий поверенный. Основное действие начинается, как и у Тургенева, в гостиной. Встреча состоялась, но успокоения Ракитину ждать не приходится: голос взвинченной Натальи (Ольга Легонькая) звенит, как надтреснутый хрустальный колокольчик. Мастерски управляя вниманием зрителя, режиссер переключает его с попыток Ракитина понять причины перемены отношения к нему на досаду вперемешку со смятением, которые переполняют Наталью.

Причина - молодой учитель. О нем столько разговоров, упоминаний как бы вскользь, что к моменту реального появления актера на сцене возникает полная иллюзия, что Алексей Беляев (Михаил Тюленев) все это время присутствовал в гостиной. Попасть под обаяние этого здорового, румянощекого, улыбчивого студента и видеть молодого человека глазами Натальи Петровны легко. Но торжество в улыбке, напор и решимость, с которыми он идет на адюльтер, получая одно за другим доказательства любви, а затем и прямое признание хозяйки, делают Беляева амбивалентным персонажем.

Аркадий Ислаев тонко ловит настроение супруги, но словно не в состоянии сложить простые числа и понять причину разлада. Александр Швачунов создает трогательный образ мужчины, который ради мира в семье не подает виду, что все понимает, - хотя на самом деле доступное его пониманию - иллюзия. Правду разворачивающейся у него под носом драмы Ислаев понять не способен, у него будто нет нужного органа восприятия. Этот врожденный изъян - черта семейная: Анна Семеновна (Лариса Соколова) пристально следит за невесткой, чувствуя, что Аркадий несчастен; но мать и сын, как слепцы из притчи, спорят, как выглядит слон, ощупывая его хвост и хобот.

Систему образов-зеркал в спектакле поддерживают блистательные комические дуэты доктора Шпигельского (Эдуард Баранов), соседа Большинцова (Виктор Зорькин) и компаньонки Лизаветы Богдановны (Оксана Бобровская), а закольцовывает повествование судьба Верочки (Елена Цымбал). Дав согласие на нежеланный брак, лишь бы не оставаться под одной крышей с соперницей, которую считала наставницей, старшим другом, почти матерью, в финале юная Вера медленно идет по краю вращающегося круга, прощаясь с домом с тем же колотящимся сердцем, с каким в начале искал в нем любимого человека Ракитин.

Благодаря художественной воле организаторов фестиваля «Актеры России - Михаилу Щепкину» зрители получили в подарок спектакль в спектакле. Речь идет о «Кабале святош» Белгородского государственного академического драматического театра имени М.С. Щепкина, важным обстоятельством которой является пьеса «Тартюф», - и собственно «Тартюфе» в исполнении артистов Драматического театра им. Б.А. Лавренева Черноморского флота из Севастополя. Оба спектакля поставил Юрий Маковский, и посмотреть в фестивальные дни только один из них было бы непростительным упущением.

«Кабала святош» выстроена с инженерной точностью. Художник Марина Шепорнева создает выверенную симметрию пространства. Мы видим закулисье с гипертрофированным подъемным механизмом на авансцене - атрибутом театральной машинерии. Управляет им, опуская и поднимая занавес, тушильщик свечей Бутон (обаянием и сердцем большого ребенка наделил своего героя Дмитрий Евграфов). Такое же колесо мы увидим вскоре в глубине сцены, когда перед нами развернутся версальские интерьеры: по ту сторону к нему будет приставлен Справедливый сапожник (допущенный к изнанке придворных «спектаклей» шут - яркая актерская удача Андрея Зотова). Жизнь предстает соперничеством лицедеев, которые скрывают свои истинные устремления за занавесом: в спектакле границу «четвертой стены» пересечет один лишь Мольер на своем последнем представлении, объединив данность жизни и созидаемую им творческую судьбу. И этот переход окажется шагом в иной мир.

Цепочку событий запускает известие о беременности Арманды. Мольер (Виталий Бгавин) пребывает в опьянении от сценического успеха, любви юной актрисы и известия о наследнике. Энергия актера передается персонажу в полной мере: именно такой Мольер мог стать создателем театра, где актеры даже в предсмертном бреду подхватят его отчаянное: «Играем!» Прекрасная Арманда (Оксана Катанская) беззаботна, как полагается юности, и даже сомнение, примет ли Мольер новость о ребенке с радостью, не в состоянии всерьез опечалить ее. Она легко клянется: Мольеру - в верности, Муаррону - что не последует за ним в комнату - и с той же легкостью нарушает клятвы. Пограничное состояние Мадлены мастерски передает Оксана Бгавина. Труппа Мольера поклоняется сразу двум богам, Господу и сцене, и Мадлена в этом видит истоки греха. Позже на исповеди она сформулирует свой проступок: «Была актрисой, прельщала. Жила с двумя». Театр в ее сознании стал причиной кровосмешения, и героиня, не в силах предотвратить ужасное, прощается с подмостками в пронзительной сцене, выбирая путь покаяния и служения церкви.

Театр же в этот момент готов породить чудовище, о котором пока никто не подозревает: в чреве клавесина зреет предательство, и эта фантасмагорическая, роковая беременность «порочным мальчиком» сулит гораздо большие беды. Роман Рощин проведет своего Муаррона от униженного существа через самодовольство и попытку сбросить с театрального Олимпа Парижа Мольера - к откровению: побывав в застенке Кабалы и при дворе, герой прозревает ужас жизни так же ясно, как мудрый Лагранж (нетипичного, почти потустороннего всеведущего Регистра создал Андрей Манохин).

Попадая в подвал церкви на собрание Кабалы Священного писания, зрители обнаруживают уже знакомый театральный механизм - он явно используется, как пыточное приспособление. Свой искаженный спектакль ставит и Архиепископ (Иван Кириллов), но актеры ему попадаются нерадивые: то бродячий проповедник произнесет неприемлемое слово при короле, то д'Орсиньи (Сергей Денисов) вдруг проявит благородство и откажется убивать безоружного Мольера, то Людовик разрешит пьесу «Тартюф». И все же ему удается сладить это противоестественное трио - во имя одному ему понятного блага. Образцовой актрисой жестокой мистерии Шаррона предстает лишь воспитанная Мольером Мадлена: исполнив свое назначение, после отпущения грехов она в театральном жесте воздевает руки к небесам и пропадает в сиянии света. Впрочем, путь наверх ей не открывается, ее жизнь обрывается на земле, за бутафорскими небесами, где только что пылало адское пламя.

Образ Короля (Илья Васильев) в спектакле вряд ли намеренно отсылает зрителя к личности Сталина, но полуприкрытые глаза, неторопливая, будто сонная речь недвусмысленно подчеркивают сходство с одиозным прототипом. Спектакль далек от популистского сопоставления времен Мольера, Булгакова - и дней сегодняшних. Он говорит о вещах вневременных - и только поэтому внятных современному зрителю: праве художника на безопасное пространство для творчества и праве человека на открытое провозглашение правды. И то, и другое в премьере, состоявшейся в Год театра, обрело вес и общечеловеческое значение.

Судьба спектакля «Тартюф» Юрия Маковского оказалась непростой: он пережил несколько вводов, в том числе - на главные роли, но от этого не потерял, а обрел новые измерения смыслов.

Зрителей встречает огромное изображение родословного древа, поддержанное озорными, намеренно декоративными фанерными яблоньками, стоящими поодаль (художник-постановщик - Юрий Чурсин). Главная забота Оргона - кто продолжит династию и унаследует его дом, богатство, а главное - мудрость - обрела зримое комическое воплощение в сопоставлении библейского древа, у подножия которого свершилось грехопадение, и перечня пращуров: им явно гордятся и ведут, очевидно, от тех же прадавних времен.

Режиссер дает зрительному залу время, чтобы настроиться на стихотворный лад, постепенно представляя персонажей, перемежая строфы остроумными танцевальными сценками (режиссер по пластике и танцу - Олег Дорохин). Подвижная, пластичная труппа с легкостью вовлекает зал в действие: мгновение - и зрители завороженно следят за пререканиями домочадцев с непреклонной Госпожой Пернель (Валентина Попова). Навязчивая идея этого дома - Тартюф. Оргон и его маменька стремятся добиться для своего кумира всеобщего признания, а остальные - развенчать этого домашнего святошу. Эльмире (Оксане Осиповой) свекровь не дает толком рта раскрыть, ее излишняя деликатность впоследствии придаст особую отчаянность сцене мнимого соблазнения Тартюфа. Брат невестки Клеант (Виталий Максименко) не умеет остановиться вовремя и превращает возражение в многословную, но бесплодную проповедь. Несдержанный в своей горячности Дамис (Илья Домбровский) пытается переубедить упорствующую бабушку согласным хором с громокипящей служанкой Дориной (Ксения Витковская). Умница Марианна (Любовь Климкина), как ни пытается угодить взрослым, тоже получает свою порцию нравоучений. Под стать ей и незадачливый жених Валер (Николай Коваленко), готовый разрушить собственное счастье из детской обиды.

И если мать бежит из погрязшего в грехах дома, то Оргон (Игорь Лучихин) стремится скорее туда вернуться, чтобы воссоединиться с дражайшим другом - набожным молодым человеком Тартюфом. Участие в его судьбе затмевает прочие тревоги: за абсурдно смешной глухотой Оргона к отчету Дорины о недуге жены встает мотив недоверия самому близкому кругу - и эту тему актер со всей возможной серьезностью проводит через весь спектакль вплоть до драматичного воссоединения семьи. Оргон утратил веру в строптивых родственников и своенравных слуг - и потому так охотно обманывается любезностью проходимца, который предлагает ему столь желанную сказку.

Тартюф (в исполнении недавно принятого в труппу актера Виктора Шадрина) при первом своем появлении вызывает ассоциации с побитым жизнью животным. Он то ли заискивающий уличный пес, то ли вовсе червь, прах под ногами обитателей дома Оргона - сходство усиливает монохромный серый костюм. Над ним подтрунивают домашние, он и сам рад унизиться и оговорить себя перед хозяином. Но во втором акте герой демонстрирует разительную перемену во внешности. Забрав власть над имуществом, разыгрывая последние козыри перед тем, как выставить всех на улицу, Тартюф в щегольском фиолетовом костюме с кружевной оторочкой, с идеальной осанкой человека высшего сословия неторопливо спускается по лестнице, свысока оглядывая свои будущие владения. Яблоньки поворачиваются другой стороной и стоят черные, усыпанные алыми гранатами. Этот яркий потусторонний символ отмечает поворот мира на 180 градусов: кто был ничем, стал всем, а высокие помыслы сменило торжество низких устремлений. Если танцевальная стихия ранее была подвластна только настоящим владельцам дома, то теперь пританцовывает и почуявший силу лицемер, спускаясь с лестницы нелепым прыжком с издевательским выражением лица.

И хотя судьба Тартюфа предрешена - судья Лояль в безупречном исполнении Вячеслава Крамарева разрешает конфликт своим вмешательством - ему подобные все еще имеют власть над миром. Недаром в программке, где помещены фото и подробные описания каждого персонажа, вместо физиономии Тартюфа стоит лишь буква Т: та переменная, значение которой может присвоить любой пройдоха.

В программу фестиваля вошла работа совсем молодого театрального коллектива, только начинающего свою профессиональную историю. Губкинский театр для детей и молодежи на сцене БГИК показал спектакль по мотивам русских былин «Богатыри».

Автор текста и режиссер-постановщик Нина Лаврова соткала сценическое действо из сотен (без преувеличения!) пословиц, поговорок и присказок, особой интонации былинного эпоса, игровой стихии народного театра и заряда творческой энергии, которой спешат делиться со сцены артисты этого маленького коллектива.

Еще до начала спектакля закрытый занавес заливает яркий, праздничный красный свет, даря залу предощущение праздника. Мгновение - и перед нами появляется балаганчик, из которого по очереди выходят актеры. У каждого свой музыкальный инструмент, они радостно демонстрируют их публике, а затем начинают повествование с рассказа об Илье Муромце, на ходу распределяя роли.

Первая былина становится камертоном всего действия. Когда маленький Илья (Сергей Швырков) получает свое имя, над сценой раздается колокольный перезвон. Звучащие в руках актеров простонародные инструменты смолкают: на сцену вышел былинный герой. Илья Муромец, сидя на печи с отнявшимися ногами, занимается «детским» делом - вытачивает деревянную игрушку, витязя в алом плаще на коне. Игрушка встанет на авансцене так же, как затем выстроятся три богатыря, ею будут играть защитники земли русской и в других сценах. Этот зачин определяет характер спектакля - игра-поучение, где детские развлечения, сказки оказываются семенем будущих побед.

На эпическую канву нанизываются маленькие истории, в которых персонажи раскрываются порой в неожиданных ипостасях. Так родители Ильи (Сергей Лысенко и Виктория Коденчук) в былине о Добрыне Никитиче становятся Царем и Царицей, но при этом переносят из предыдущей истории шутливый внутрисемейный конфликт, где жена отстаивает свое место в доме. Забава (Татьяна Кунина), спасенная от Змея Горыныча (выразительная работа Артема Жукова), отказывается следовать за своим избавителем, вместо того остается жалеть и голубить поверженного злодея, а затем - втягивает его в общий праздничный хоровод.

К финалу интонация меняется. На смену яркому праздничному убранству, игровому задору приходит тьма и тревога. К богатырям присоединяется и Князь Киевский на коне - знать близко подступила сила басурманская. Многие потери потерпело войско - и стоит над Русью женский плач. Женщины вместо чар зелена вина подносят богатырям оружие. Вперед несется звук поступи богатырской: подмостки дрожат от ритмичного топота. На высокой поэтической ноте завершает балаганный театр свое представление.

На прощание актеры исполняют песенку о бродячем театре - и она не только заключает спектакль «Богатыри» в кольцевую композицию, но и звучит, как гимн Губкинского театра для детей и молодежи - непосредственного, открытого и изобретательного.

Кира ВОСТРОВА

Фотогалерея