"Три сестры". 2020
Выпуск №7-227/2020, Много лет спустя
В год 160-летия со дня рождения Антона Павловича Чехова, 120-летия его знаменитой пьесы «Три сестры» и 80-летия легендарной постановки Владимира Ивановича Немировича-Данченко МХАТ имени М. Горького во главе с художественным руководителем Эдуардом Бояковым представил легендарный спектакль на суд современного зрителя. Затея рискованная. Тем более, как уверяют создатели - это не обновленная версия, а реконструкция постановки 1940 года.
Работа с историческим наследием для театра очень важна. МХАТ им. М. Горького - единственный театр, в котором идут два спектакля, поставленные отцами-основателями. В ноябре 2019 года прошла премьера реконструированной версии «Синей птицы» Станиславского, в феврале 2020 года - «Трех сестер» Немировича-Данченко.
Скептики пожимали плечами и иронично улыбались: «Зачем оживлять мумию?»
«Мы имеем дело не с мумией, а с памятью. Мумия - это мертвая энергия. Память - энергия живая, она может передаваться», - заявляет Эдуард Бояков.
И действительно, почему мало кто задумывается, что в Москве по крайней мере еще четыре театра сохраняют эту память. Возобновленная «Принцесса Турандот» в Вахтанговском театре все так же собирает аншлаги как многие десятилетия назад. А на «Юнону и Авось» в Ленком до сих пор практически невозможно достать билеты. Или 40 лет спектаклю - это несерьезная дата и ему нужно дожить до 80 чтобы превратиться в мумию? В основе таких масштабных и рискованных мероприятий как возобновление и реконструкция прежде всего лежит преемственность поколений, а театр - едва ли не единственное место, где без нее не может получиться ничего стоящего. Да, поиски «новых форм» порой уводят создателей современного театра куда-то за пределы понимания, но смогли бы они поставить приличный (в техническом смысле) спектакль без знаний матчасти и методов Станиславского, Михаила Чехова, Мейерхольда? Громко заявляя о своем отрицании «старорежимных» методов, эти псевдоноваторы лукавят. Пока никто ничего нового не изобрел и основой основ так и остается классическая школа, на которую, как ленточки на свадебные деревья, навешиваются современные словечки, музычка и, как неизменный атрибут - раскрепощенность такой степени, что зрителям в зале все чаще хочется «закрепостить» и режиссера, и актеров. А последних еще и одеть. Или хотя бы прикрыть исподнее. Почему-то Антон Павлович Чехов стал самым излюбленным автором для театральных издевательств. Но именно за него и обидно, и горько. Каких только Заречных, Раневских, Аркадиных не придумывали?! Во что их только не одевали, кто их только не раздевал и не укладывал на все мыслимые и немыслимые поверхности театральных декораций! Неужели мало драматургов-абсурдистов, писателей-афористов и фантастов-летописцев в нашем современном обществе? А Чехов - промолчит. Стерпит. Да и вряд ли в гробу перевернется. Вероятно, он уже давно поставил диагнозы всем театральным экспериментаторам и теперь просто молча наблюдает и улыбается...
Первая читка «Трех сестер» состоялась в МХТ 29 октября 1900 года. Труппа недоумевала. Странный, непонятный замысел пьесы, диалоги между собой не связаны, персонажи философствуют и мечтают. Действия нет. Прямого конфликта нет. Злодея тоже нет. Что играть? Как играть этот поток жизни, непонимание и одиночество?
Даже Константину Сергеевичу пьеса показалась слишком схематичной. Может поэтому спектакль получился пессимистическим. Советскому искусству такая тоска была совсем не по духу, спектакль сняли и о Чехове-драматурге надолго забыли. Но не все. После смерти Станиславского Владимир Иванович Немирович-Данченко вернулся к пьесе, и его постановка стала данью памяти умершему сподвижнику и единомышленнику, спектаклю 1901 года и дореволюционной России в целом. Но самое главное, «Три сестры» 1940 года вернули театру Чехова и уже навсегда.
«Мы больше действовали интуитивно или куда влекут мечты и симпатии актерских индивидуальностей и режиссерских. Это было угадывание Чехова. Спектакль получился стихийно великолепный, отражающий Чехова, а не глубоко сознательный, - делился Владимир Иванович Немирович-Данченко. - Когда я вдумываюсь, что вызвало такую тоску чеховского пера и в то же время рядом такую устремленность к радости жизни, моя мысль всегда толкается вот в какую область: мечта, мечтатели, мечта и действительность; и - тоска: тоска по лучшей жизни. И еще нечто очень важное, что создает драматическую коллизию, - это чувство долга».
И вот уже 80 лет «Три сестры» передаются из рук в руки как самый важный спектакль не только советского МХАТа, но и всего советского театра в целом. Практически в каждой мемуарной книге режиссеров поколения 60-х-70-х годов можно встретить воспоминания о потрясении от просмотра легендарного спектакля. Для многих он стал знаковым событием в личной жизни. Немировичу удалось показать «лирическую трагедию с упором не на разочаровании, а на настойчивой мечте героев вырваться из пошлой, засасывающей среды». Главное - поиск смысла жизни. А еще он сделал открытие, ставшее едва ли не главной революцией в театре - освобождение от условностей. Для театра не стало ничего невозможного.
Современному зрителю, особенно молодому поколению, очень тяжело понять - что же такое революционное произошло тогда, в 1940 году? Постановка этого спектакля сейчас даже при очень бережном отношении к деталям не может не учитывать поправку на время. Михаил Кабанов и Валентин Клементьев, режиссеры реконструкции, принимают это во внимание. «Актерская манера существования образца 40-х годов сегодня невозможна. Мы должны общаться так, как общаются сегодня. Но это не отменяет внутреннего существования роли, - говорит Кабанов. - Актеры, пусть и в более простой форме, обязаны чувствовать и переживать не меньше, чем их великие предшественники. Нужно пробиться к душе, к сознанию современного зрителя, сохраняя партитуру выстроенных постановщиком отношений».
К вопросу о великих предшественниках. Очень многие театроведы считают, что актеры реконструкции 2020 года должны соответствовать по масштабу предыдущим. Возможно. Но почему бы не сделать ставку на молодость? На роль Ирины, например, назначили студентку. И не дипломного курса, а самого что ни на есть первого. Полина Маркелова очень старается. Может, ей не хватает мастерства, технических навыков, но у нее есть та самая молодость, те самые 20 лет и те самые чувства совсем юной женщины. Она мечтательна и романтична, такая же непосредственная и общительная как ее героиня. И в этом ее главный козырь.
А молодой исполнитель роли Андрея Прозорова Юрий Ракович после знаменитого разговора с Ферапонтом (Геннадий Кочкожаров) сорвал гром аплодисментов. Такое редко бывает в этой мизансцене.
И Кристина Пробст (Ольга), и Наталия Медведева (Маша), и Эльвира Цымбал (Наташа), и Максим Бойцов (Тузенбах), и даже Николай Коротаев (Вершинин), который намного младше своего персонажа, и возможно ему труднее всех, по его же собственному признанию, дотянуться до выдающегося офицера, командующего артиллерией, с проблемной женой и больными детьми, - они все, эти молодые актеры, еще наберут. Сейчас в них есть легкость и живительная сила, которые так важны на сцене. А еще у них есть возможность поучиться у коллег по этой постановке. Заслуженный артист России Сергей Габриэлян в роли Чебутыкина заслуживает отдельного рассказа. Он, несмотря на некоторую комичность роли, безумно трагичный и жесткий. Да, вот-вот случится страшное - «одним бароном больше, одним меньше», но, значит так и должно быть. Помочь нельзя. У жизни свои законы...
Никто не собирается ставить этих молодых людей на одну ступень ни с первым составом - Степановой, Станицыным, Еланской, Тарасовой, Георгиевской, Хмелевым, Болдуманом, ни с предпоследним, где блистали не менее замечательные и профессиональные Елена Коробейникова, Валентин Клементьев (ставший одним из режиссеров реконструкции 2020 года, а Михаил Кабанов, кстати, всю жизнь играл Кулыгина), Татьяна Шалковская, Ирина Фадина, Лариса Голубина, Андрей Чубченко, Александр Титоренко... И это только исполнители версии 2016-2019 годов (режиссер по восстановлению Т.В. Доронина). А сколько их было в предыдущих версиях и в другом МХАТе! И не дотянуться! Важно стремиться, а эти будут. Молодые актеры сейчас не только талантливые, но напористые и целеустремленные. Заявлено несколько составов, планируется провести через этот спектакль большую часть труппы, а также студентов ГИТИСа курса В. Клементьева. Это работа, заложенная на много лет вперед.
Валентин Валентинович Клементьев участвовал в возобновлении 1998 года, где все репетиции строились на воспоминаниях свидетелей и участников. Тогда Светлана Коркошко, Любовь Стриженова, Маргарита Юрьева общались с новым составом, делились опытом. Сама Татьяна Васильевна Доронина отлично помнила спектакль, она видела его во время учебы в Школе-студии, а потом играла в нем, работая в МХАТе в 60-е годы.
В этих бесконечных реконструкциях и актерских составах очень легко запутаться. Иной зритель даже два МХАТа не может различить, а уж все тонкости театральной кухни и подавно. Полный список всех составов известен скорее всего только работникам театральных
музеев и библиотек. И любой желающий может с головой окунуться в это увлекательное путешествие длиною в 80 лет.
Важно упомянуть, что в создании новой реконструкции немалую помощь оказали исследовательские материалы Библиотеки СТД РФ (ВТО), Российской библиотеки искусства и Музея МХАТ, собранные Светланой Новиковой, в частности, из архива Василия Глебова, помощника режиссера. Он аккуратно и скрупулезно записывал партитуры спектакля: монтировочную, световую, музыкальную, шумовую, детали костюмов, грима, характеристики всех действующих лиц, избранные места об их поведении и самочувствии. В Библиотеке СТД РФ есть любопытные документы театроведов, запротоколировавших отличительные черты творчества Немировича-Данченко - «сдержанность глубокого чувства; стиль мужественной простоты; педагогический такт, мужество и сила; тонкость и чистота отделки; строгость и элегантность формы; чувство современности и смелость уничтожения традиций».
Благодаря многим театроведам, а также художникам реконструкции Екатерине Кузнецовой и Елене Зыковой (художник по костюмам) удалось сохранить максимально аутентичную версию оригинальной постановки.
Автор сценографии 1901 года Виктор Андреевич Симов умер в 1935 году и в театр пришел работать молодой художник Владимир Дмитриев. Его авторству и принадлежит легендарная декорация «Трех сестер», а декорации 4 акта с дивной березовой аллеей признаны непревзойденным шедевром российской театральной школы. Владимир Владимирович опирался на древнерусскую иконопись, народный лубок, на творчество Левитана, Серова, Головина, Добужинского. Ему всегда удавалось создать на сцене психологически достоверную среду для героев Чехова, Тургенева, Грибоедова и других знаковых авторов.
Все эти годы творческие группы спектаклей старались сохранить то, что получили из рук предшественников. Но были неизбежны и потери при переносе из Камергерского на Тверской бульвар в связи с разным мизансценическим пространством. Пришлось подстраиваться.
Удалось сохранить декорационную идею Немировича и Дмитриева - сочетание достоверных подробных интерьеров и пейзажа с условным театральным обрамлением. Кроме декораций восстановлены великие мизансцены Владимира Ивановича, сохранившиеся практически в первозданном виде.
В спектакле используют подлинные старинные предметы реквизита: шашки офицеров с монограммой Николая II, китель Чебутыкина, которому около 70 лет, винтажные подтяжки, посуду, массу фрагментов одежды. Из зимнего гардероба сохранилась меховая шляпка Анастасии Георгиевской, исполнительницы роли Наташи в спектакле 1940 года.
Благодаря консультанту Школы-студии МХАТ по военному костюму, художнику-реконструктору Павлу Алехину удалось избежать многих неточностей, - даже то, что не видно зрителю, теперь соответствует подлинным образцам: пояса, подкладки у брюк.
Вся эта дотошность, внимание к деталям не могут не работать на результат, и как следствие, на настроение зрителя. Эта «драма обыденного существования», созданная огромным количеством людей с такой любовью и почтением, никого не может оставить равнодушным.
Как говорит Валентин Клементьев: «Пауза между последним сыгранным спектаклем и реконструкцией не может занимать несколько сезонов, иначе нарушится процесс преемственности». И он не нарушается. Год за годом, вот уже 80 лет великая пьеса Антона Павловича Чехова «Три сестры» в постановке не менее великого Немировича-Данченко не сходит с театральных подмостков. Меняются лица артистов, режиссеров реконструкций, зрителей, и, какие бы чувства и эмоции не вызывала очередная постановка, как бы не придирались именитые театральные деятели, неизменным остается чувство причастности к эпохе, к пережитому, - к мыслям и чувствам обычного человека - главного действующего лица в театре.
В статье использована информация из буклета к спектаклю
Фото предоставлены театром
Фотогалерея
