Достояние Республики / Вспоминая Иннокентия Смоктуновского и Сергея Юрского

Выпуск №7-227/2020, Вспоминая

Наверное, с этим громким, чуть пафосным словосочетанием, которое позаимствовано у названия популярного советского фильма, вряд ли кто-то решится спорить.

Ведь герои данной статьи действительно были гордостью нашей страны, принадлежавшими к числу лучших представителей отечественной культуры.

Их биографии во многом разнились. Смоктуновский родился в 1925-м году, в деревне Татьяновка Томской области, в крестьянской семье, Юрский - в 1935-м, в Ленинграде, его родители были творческими работниками. Но, несмотря на это, между ними прослеживалось немало общего. Кроме, разумеется, огромного таланта и при всей несхожести индивидуальностей приверженности традициям русской психологической актерской школы.

Взять хотя бы тот факт, что оба прославились не под своими родовыми фамилиями. То есть у Юрского она была настоящая, но, если бы его отец Юрий Сергеевич не взял псевдоним, мы бы узнали не Сергея Юрского, а Сергея Жихарева. А Иннокентий Михайлович изначально был Смоктуновичем. По воспоминаниям дочери артиста, Марии Иннокентьевны, Смоктуновским он стал в Норильске, по имевшему явный антисемитский оттенок совету директора местного театра.

А еще свои дни рождения они отмечали в марте: Иннокентий Смоктуновский - 28-го, Сергей Юрский - 16-го. И земной путь завершили неожиданно для почитателей, не знавших никаких подробностей о проблемах своих кумиров со здоровьем, которые наверняка являлись следствием выпавших на их долю серьезных испытаний и потрясений.

У Иннокентия Михайловича - это тяжелое детство, Великая Отечественная война, на которую он попал в 1943 м совсем юным человеком, плен, длительная профессиональная неопределенность и бытовая неустроенность. У Сергея Юрьевича - случившаяся в 1977 м вынужденная «эмиграция» в Москву, вызванная практически репрессивными мерами со стороны партийного руководства северной столицы.

Именно в городе на Неве, на подмостках Большого драматического театра, в спектаклях главного режиссера БДТ Георгия Александровича Товстоногова появились самые «знаковые», во многом революционные актерские работы Смоктуновского и Юрского. Для Иннокентия Михайловича это был князь Мышкин в «Идиоте» по Ф.М. Достоевскому (1957), которого Наум Берковский сравнил с «весной света». Для Сергея Юрьевича - Чацкий в грибоедовском «Горе от ума» (1962), вызывавший ассоциации с Пушкиным и декабристами.

И Смоктуновскому, и Юрскому посчастливилось, будучи большими театральными артистами, снискать признание зрителей и благодаря кинематографу.

Вдобавок Иннокентий Михайлович и Сергей Юрьевич были отменными чтецами и рассказчиками, о чем свидетельствуют их многочисленные запечатленные на телевизионную и радио-пленку литературные композиции и устные новеллы о коллегах и друзьях.

Обладали они и незаурядным писательским даром - на счету Смоктуновского пронзительные мемуары «Быть!», а уж относящиеся к самым разным жанрам сочинения Юрского могли бы составить целую библиотеку.

Иннокентий Михайлович и Сергей Юрьевич и крепкие семейные союзы обрели не сразу, как говорится, не с «первой попытки». Вероятно, поэтому столь высоко ценили свои вторые «половины»: Смоктуновский - специалиста по сценическим костюмам Суламифь Михайловну Кушнир; Юрский - актрису Наталью Максимовну Тенякову. И понимали, что без поддержки жен настолько полно никогда не состоялись бы в профессии.

А она, как легко догадаться, составляла смысл жизни и Иннокентия Михайловича Смоктуновского, и Сергея Юрьевича Юрского. Недаром присутствовавшие в их послужных списках образы людей искусства оказывались «окрашенными» в особые, сокровенные тона.

И тут сразу хочется упомянуть об Иоганне Себастьяне Бахе, сыгранном Смоктуновским в «Возможной встрече» П. Барца (МХТ имени А. П. Чехова, 1992) с его вечным безденежьем и вместе с тем отказом идти на компромиссы ради материального благополучия. Или - о Хенрике Фоглере Юрского из мхатовского же спектакля «После репетиции» по И. Бергману (1997), побуждавшие нас к размышлениям о цене, которую платят служители Мельпомены за свои достижения. Или - о его же, Юрского, уставшем от борьбы с королевской властью за возможность творить свободно Мольере из одноименной версии пьесы М.А. Булгакова (1973), поставленной им в БДТ. Или - о близком Сергею Юрьевичу своим стремлением во всем следовать исключительно зову собственной души Марке Шагале из «Полетов с ангелом» З. Сагалова, одном из последних режиссерских опытов Юрского, важных для него, не менее чем актерство.

Иннокентий Михайлович тоже мечтал о режиссуре. Но, увы, в этом качестве ему не удалось реализоваться. Правда, как полагает автор монографии об артисте Елена Горфункель, в спорах с режиссерами спектаклей и фильмах, в которых Смоктуновский участвовал, в общении с партнерами по театру и кино все-таки проявлялся аналитический склад ума артиста, которого при жизни считали гением.

Это определение Горфункель даже выносит в заглавие своей книги, что вовсе не выглядит преувеличением. Смоктуновский в лучших своих ролях и впрямь достигал совершенства.

Иннокентий Михайлович и сам осознавал свою исключительность, но это не мешало ему критически относиться к себе.

Конечно, и Сергей Юрский обладал подобным свойством истинных художников, чьи некогда мощные ряды стремительно редеют.

Сегодня иногда кажется, что не так уж и сильно в них нуждается публика, с каждым днем все больше оказывающаяся настроенной на развлечение. И осуждать ее за это было бы неправильно. Слишком уж непросты «предлагаемые обстоятельства» нынешней реальности. И многим требуется моральный отдых, пусть и всего на два-три часа.

И все же... Те, кто застал иную эпоху, возможно, тоскуют по более сложным эмоциям.

По таким, которые неизменно вызывали внешне безупречные, тончайшие, какие-то бездонные, заставлявшие учащенно биться сердце артистические создания Иннокентия Смоктуновского и Сергея Юрского. Мастеров своего дела, Незаменимых и Незабываемых.

Фотогалерея