Ирина Большакова: "Мне повезло - я оказалась в МГУ"
Выпуск №8-228/2020, Гость редакции
Ирина Александровна Большакова - бессменный директор московского театра «Мост», созданного когда-то на основе Студенческого театра МГУ. Театру «Мост» в апреле исполнилось 20 лет, и каждый москвич знает его уютное помещение на Большой Садовой, 6. Здесь царит особый, молодежный дух: молодая труппа, веселые юные лица, молодежный репертуар и легкая беззаботная атмосфера, притягивающая сюда студенчество всей Москвы. «Мост» всегда был домом студенчества.
- Ирина Александровна, я помню, как мы впервые познакомились с вами в конце 90-х в редакции журнала «Театральная жизнь», где я вела круглый стол по проблемам молодых театров. С тех самых пор вы и возглавляете свой театр, будучи его бессменным директором, а также супругой и соратницей его художественного руководителя Евгения Славутина. Вы - особенная, очень красивая театральная пара, знаменитая не только в Москве, но и за ее пределами. Расскажите, как вы нашли друг друга, ведь это теперь тоже часть истории вашего театра!
- После окончания театроведческого факультета ГИТИСа я пришла в Московский Университет, в отдел по работе со студенческими театрами. А Славутин, будучи уже кандидатом наук, к тому времени руководил театральной студией на механико-технологическом факультете, который он закончил. Он как-то показывал «Брак поневоле» Мольера во Дворце культуры на Воробьевых горах, и я заглянула в зал, да так и не смогла выйти, попав в эту сумасшедшую стихию трюкового бурлеска. Весь зал (а это 660 человек) буквально сходил с ума от смеха - такого Мольера я больше никогда не видела. Даже в «Комеди Франсез». Вскоре мы уже познакомились лично, ну а потом уже случилось то, что случилось - мы нашли друг друга, как оказалось, на всю жизнь. И вот это первое впечатление от его очень яркого таланта сыграло, конечно, для меня огромную роль!
- А у кого вы учились на театроведческом факультете ГИТИСа?
- У нас руководителем курса был уникальный, легендарный Павел Александрович Марков. Целых пять лет, раз в неделю, мы усваивали его уроки. Он делал не просто анализ текстов, которые мы ему представляли, но учил пониманию самой сути театрального искусства.
- После учебы в ГИТИСе вы не хотели строить свою собственную театроведческую карьеру?
- Некоторое время я публиковалась в разных театральных изданиях, но постоянной работы у меня не было. А в это время один из моих друзей позвал меня в Московский Университет, рассказав о местной увлекательной жизни и студенческих театральных опытах того времени. И я пришла работать во Дворец культуры в главном здании МГУ. Меня эта работа, действительно, очень увлекла: студенческие спектакли были очень живые, очаровательные, лишенные академизма. А театральными коллективами руководили молодые режиссеры, которые еще только учились в театральных вузах. И моя работа заключалась в том, чтобы находить этих режиссеров для постановки спектаклей на разных факультетах, а также курировать процесс их выпуска.
- И Евгений Славутин был одним из таких молодых режиссеров?
- Да, но он, получая академическое образование в университете, руководил театральной студией, занимаясь очень серьезно театральным самообразованием. Далее, защитив диссертацию, выпустив книгу по истории алгебры и работая впоследствии в Академии наук, он не остыл к театральным опытам, а скорее наоборот, и после 35 лет оставил науку, полностью посвятив себя театру. В молодости у него было очень яркое трюковое мышление. Его учителями были Мейерхольд и материалы по комедии дель арте. Потом пришло время интереса к психологическому театру, но любовь к комическому, выраженному через парадоксальные образы, проявляется по сей день во многих его спектаклях.
- Расскажите о Студенческом театре МГУ.
- Мы пришли в него в 1980-м году. Студенческий театр МГУ был уже легендой театральной жизни Москвы. В 1958 году театр возглавил Ролан Быков, и он поставил спектакль, который посмотрела вся театральная Москва. Этот была «Такая любовь» Павла Когоута. А в дальнейшем, благодаря приходу Сергея Юткевича, Марка Захарова, Романа Виктюка Студенческий театр МГУ стал одним из лидеров нового театрального языка, рождавшегося в период оттепели.
Минуя последовавший затем период Брежневского застоя с его цензурным давлением, последней жертвой которого стал спектакль Виктюка «Уроки музыки», Славутин, а затем и я перешли в Студенческий театр МГУ, как раз в канун перестройки. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение и веселое ожидание перемен. И в этот новый исторический момент в руки Славутина попадает пьеса Виктора Коркия, написанная в жанре стихотворного фарса, «Черный человек, или Я, бедный Сосо Джугашвили». Само название звучало каким-то нагловатым вызовом. Спектакль просто взорвал Москву. И не только Москву. К нему был очень большой интерес в пределах всей страны и далеко за ее пределами. Самая первая зарубежная статья об этом спектакле появилась в центральной испанской газете «Эль Паис» на следующий день после премьеры. Писали о нем и «Монд», и «Нью Йорк Таймс», писали в немецкой, финской, чешской прессе. Весь мир отреагировал на появление этого спектакля, но не только потому, что это был яркий и отчаянно смешной спектакль. Важно было то, что и со Сталина, и с Берии там снимался демонический ореол, и люди получали через этот спектакль определенное духовное освобождение. Он обладал совершенно терапевтическим эффектом. Мы выезжали с ним на гастроли и в Ленинград, и в Одессу, и во Владимир, играя его там на самых крупных площадках.
- В эти же годы у вас в театре появился спектакль очень редкого жанра - в форме кабаре.
- Да, это был спектакль «Синие ночи ЧК». Тему его навеяли воспоминания Юрия Петровича Любимова, как в сталинские времена существовала практика организации концертов на Лубянке для служителей этого учреждения. И актеры чувствовали себя, мягко говоря, не совсем уютно. В нашем спектакле эта тема стала формообразующим началом. Актеры выходили на сцену как бы под строгим сопровождением «людей в штатском». Но спектакль был очень веселым, что, по признанию Кшиштофа Занусси, его поразило. Он потом приехал на спектакль еще раз, снял на камеру некоторые номера и включил их в свой фильм о перестройке, который делал по заказу «Би-Би-Си».
С этим спектаклем мы попали на крупнейший Эдинбургский фестиваль, в котором в тот год участвовало (в соответствии с каталогом) 537 театров. Перед его началом через весь город проходил грандиозный парад, где все участники торжественно двигались фестивальным шествием, пели и танцевали. Наша группа ехала на открытой платформе грузовика. Мы играли наш спектакль двадцать дней подряд. На первый же показ пришел Джон Оуэн - организатор фестиваля. А на следующий день уже появилась его статья в газете, где он писал о том, что воздух свободы на фестивале был бы не таким мощным без нашего спектакля. И на другой же день на него были проданы все билеты. Надо сказать, что абсолютно все крупные английские газеты напечатали рецензии на наш спектакль, не стесняясь восторженных выражений. К тому же мы были приглашены на канал «Би-Би-Си» в программу «Лучшие на Фриндже», где показывали фрагменты нашего спектакля. Потом мы ездили с ним в Финляндию, Западный Берлин - объездили многие города и страны.
Потом появился спектакль Славутина «Вальпургиева ночь, или Шаги командора» по неизданной еще пьесе Венедикта Ерофеева, и он сам приехал к нам на премьеру. Это была первая постановка его пьесы, в которой мы не делали никаких сокращений. Пьеса вскоре вышла в театре на Малой Бронной и в Театре на Юго-Западе - но в сокращенном варианте, который был напечатан в журнале «Театр». В нашем же спектакле, шедшем четыре часа, была замечательная стихия народной вольницы! Еще мы закупили для показа спектакля 450 белых медицинских халатов (по количеству мест в зале), которые зрители получали с номерками от одежды в гардеробе. Они надевали их на себя, чувствуя какое-то карнавальное веселье... А потом, по мере развития действия, люди постепенно снимали эти халаты, не желая ассоциировать себя с врачами.
- Получился некий интерактив, длящийся на протяжении действия... А как новая постановка «Вальпургиевой ночи», премьера которой состоялась в прошлом сезоне, соотносится с первым спектаклем?
- Первая была сделана в ДК МГУ на Большой Никитской, где тогда располагался Студенческий театр МГУ. Там была большая глубокая сцена и зал на 450 человек. А сейчас мы работаем в камерном зале - и эта разница многое определяет. Прошедшие с тех пор почти 25 лет - это тоже фактор, который не позволяет выпустить обычную копию. Конечно, это другой спектакль, и Славутин нашел для него совершенно новую форму, в которой доминирует взгляд современного зрителя. Кроме того, получился жанр очень неожиданный - почти мюзикл, только не с вокальной, а с пластической, танцевальной фактурой.
- Когда выпускался тот первый спектакль, вы работали в театре МГУ, а теперь возглавляете созданный вами театр «Мост» - театр, который был учрежден Департаментом культуры Москвы. Что же послужило толчком преобразования Студенческого театра МГУ в театр «Мост»?
- У нашего театра был международный авторитет суперуспешного коллектива. И к нам все время приезжали знаменитые гости. Например, однажды позвонили, сказав, что в Москве сейчас Ванесса Редгрейв, которая хочет посетить наш спектакль. Найдется ли для нее местечко? Что было, кстати, не так безосновательно, поскольку зал всегда был забит. Приходил к нам даже советник Джорджа Буша по Восточной Европе.
В 1995 году мы должны были покинуть наше здание на Моховой, которое передавалось церковной общине университета, и потеряли свой дом. Понимая, что сохранить театр в этих условиях становится все труднее, обратились в Правительство Москвы с просьбой сделать на базе нашего театра общемосковский молодежный студенческий театр. И мне в этой ситуации не приходилось долго ходить по кабинетам, доказывать нужность нашего театра - все люди, к которым я обращалась, отнеслись к нам с пониманием. Юрий Михайлович Лужков нас также поддержал. И в мае 2000 года мы уже получили все необходимые документы - так появился в Москве театр «Мост».
Через несколько лет нам дали наше нынешнее помещение на Большой Садовой, 6. Два года здесь шел ремонт, и мы смогли на этом скромном пространстве в 485 квадратных метра разместить и репетиционный зал, и костюмерные, и офисы для сотрудников, и фойе для публики, и зрительный зал на 90 мест. Так начался совершенно другой этап, который поменял направление всей нашей жизни и нашего репертуара в том числе. Ведь до этого мы работали на крупных площадках, а теперь сцена оказалась очень камерной. Но мы научились вписывать наши спектакли и в пространство зала, и в окружающее пространство.
В связи с этим из репертуара ушли крупные проекты - например, «Аэропорт», где было много музыки, танцев, действующих лиц. Ведь наш театр с самых первых лет тяготел к музыкальным жанрам. Еще во времена студенческого театра к нам пришел Алексей Кортнев и возникла группа «Несчастный случай», они работали во многих спектаклях. Несколькими годами позже пришел Георгий Долмазян - возникла еще одна музыкальная группа, и в театре появился музыкальный режиссер, певец и аранжировщик. Со временем он проявился как талантливый режиссер, и сейчас уже половина спектаклей в репертуаре - это его постановки, многие из которых получают театральные премии и приглашаются на фестивали.
- У вас - «белый театр»: в нем все белое - стены, мебель, сцена...
- Это была идея Славутина. Он сказал: театр будет именно белым. Дизайн определяет внутреннее состояние души - светлая атмосфера, светлое настроение, полет. И зрителям этот стиль нравится.
- У вас вообще очень тесная связь со зрителем, в том числе благодаря вашей камерности. У публики всегда есть возможность живого общения с исполнителями, вы очень демократичны!
- Да, мы - «открытый» театр. Мы готовы разговаривать с нашими зрителями. Часто практикуем творческие встречи со зрителями после окончания спектакля. Например, особенно интересно складывается разговор после спектаклей «Четыре Любы. Оттепель» или «Русский авангард. Эпоха в лицах». Эти спектакли выполнены в очень интересном жанре, мы назвали такой тип постановок «Мост-Проект». Работы рождались этюдным методом на основе документов эпохи и поэтического материала. В них много драматизма, рожденного самим материалом, и есть энергия преодоления, свойственная молодости.
- Что еще является вашей родовой особенностью?
- То, что у нас есть школа. Поскольку мы вышли из стен МГУ, сохранили традицию «обучающего театра». Сюда приходят студенты разных вузов и проходят подготовку к актерской профессии. Кто-то потом уходит в другую жизнь, а кто-то понимает, что не может жить без сцены и остается здесь на долгие годы. А есть люди, которые уже по двадцать лет работают в нашем театре. Потом появляются новые, которые идут на смену, благодаря чему театр все время обновляется.
- Как удается за довольно короткое время воспитать актера?
- Обучение ведет Евгений Славутин по собственной методике. Он опирается не на тренинги, он раздвигает личностные и интеллектуальные горизонты молодых людей. Развивает их мировоззрение, много беседует с ними об искусстве и жизни. Занимается «личностным преображением» каждого. И многие в результате этих занятий действительно преображаются и личностно, и творчески.
- В вашем репертуаре много пьес авторов-современников...
- Я думаю, это счастье для каждого театра - возможность создавать спектакль в тесном контакте с автором. Первым автором, с которым Славутин познакомился и тесно общался в процессе подготовки спектакля, была Татьяна Толстая. Когда появился первый сборник ее рассказов, Славутин «проглотил» его за ночь и тут же стал искать ее номер телефона. Они познакомились, и он поставил несколько произведений из этого сборника, а новелла «Милая Шура» в исполнении Людмилы Давыдовой до сих пор украшает наш репертуар. Было очень живое общение с Виктором Коркия во время постановки его пьесы о Сталине - он что-то перекраивал и переписывал специально для нашего театра. И с Венедиктом Ерофеевым Славутин очень тепло общался, бывал у него в гостях и возвращался, всегда наполненный яркими впечатлениями. Владимир Войнович сам передал Славутину свой водевиль «Фиктивный брак» и часто приезжал в театр с друзьями. Сейчас Георгий Долмазян работает над пьесой Олега Богаева «Русская народная почта».
- Театр «Мост» находится в самом центре Москвы, на Большой Садовой у метро «Маяковская». Это помогает популярности?
- Место, где расположен театр, - конечно же, очень важный фактор. Но мне кажется, что на популярность нашего театра влияет в основном «сарафанное радио». Известно из многих отзывов, что к нам зрители если попадают и смотрят хотя бы один спектакль, то потом уже идут на все остальные, приводя с собой своих друзей.
- Да, я вижу, что в вашем зале зрители всегда преимущественно «свои», своего круга, посвященные в дух вашего театра. К тому же у вас необыкновенная атмосфера. Когда приходишь - сразу же молодые люди окружают вниманием и заботой, с улыбкой показывая, куда следовать по вашим витиеватым лестничным переходам. И все необычайно приветливы и вежливы. С надменными билетерами крупных театров их даже сравнить невозможно.
- Да, гостей у нас встречают студийцы - и в этом тоже продолжение славных традиций Студенческого театра.
- И у вас ведь давно уже сформировались собственные звезды, на которых идет ваша публика!
- Можно многих перечислить - в основном, это актеры старшего и среднего возраста, у которых за спиной, помимо таланта, опыт и «звездные» роли. Это Евгений Никулин (Тевье молочник в «Поминальной молитве», и он как раз учился на географическом факультете МГУ), Людмила Давыдова, Юрий Огульник, Марианна Лемешко, Илья Кожухарь (он закончил психологическое отделение МГУ), Дмитрий Чуриков, Анатолий Сафронихин, Юлия Вергун, Алексей Захаров, Фамиль Велиев. И почти все наши ребята-актеры получают еще какое-то дополнительное образование.
- А какой ваш любимый спектакль в театре?
- Люблю «Сирано». Еще - два наших последних спектакля, «Поминальную молитву» и «Вальпургиеву ночь». Они очень сильные, мощные и, по-моему, являют знак определенной зрелости нашего театра.
- А мой любимый спектакль - «Чехов», в котором Георгий Долмазян слил в одном времени и пространстве три пьесы Чехова. Совершенно уникальная вещь! Получилось целое полотно жизни России до революции. У вас в театре сейчас два направления: «классика» в лице Евгения Славутина и «новая режиссура» в лице Георгия Долмазяна. Можно сказать, что это два стиля вашей сцены?
- Они, конечно же, разные по своему художественному языку, но, что очень важно, духовное поле у них общее. У них никогда не возникает принципиальных разногласий. И поэтому, при всем разнообразии наших спектаклей, у театра есть свое совершенно определенное лицо, которое нравится определенному зрителю. Зрителю, для которого стакан всегда наполовину полный, а не пустой, а в конце туннеля должен быть свет.
Фотогалерея
