Монолог неравнодушного человека / Олег Басилашвили. "Палата №26"
Выпуск №8-228/2020, Книжная полка
Олег Басилашвили. «Палата № 26». Санкт-Петербург, «Лимбус Пресс», 2018
Олег Валерианович Басилашвили принадлежит к категории мастеров театра и кино, которые при всей безграничной преданности искусству понимают, какое огромное значение в их жизненных достижениях имеет семья. Доказательством этого является предваряющее повествование трогательное посвящение внуку - «Тимофею с любовью». Внучке Маринике он адресовал и свою, увидевшую свет в 2012-м, дебютную книгу - «Неужели это я? Господи...»
Выбор столь неординарной фразы Басилашвили объяснил тогда стыдом, овладевающим им при воспоминании о совершенных в разные годы не совсем хороших, по его мнению, поступках.
И это нормально для интеллигента, каковым, безусловно, является Олег Басилашвили, в чем мы могли неоднократно убедиться. Благодаря интервью и конкретным делам этого почитаемого несколькими зрительскими поколениями артиста и, что очень важно, обладающего четкой личностной позицией общественного деятеля, который назвал свой второй литературный опыт тоже не банально - «Палата № 26». Вдобавок и подзаголовок он предложил подходящий и одновременно необычный - «больничная история». Все это настраивает читательскую аудиторию на особый лад.
С одной стороны, у нас невольно возникают ассоциации со знаменитым чеховским рассказом «Палата № 6», буквально оглушающим атмосферой жестокости и абсурда разворачивающихся в нем событий. И вместе с тем имеет смысл предположить, что именно непростые «предлагаемые обстоятельства» сопутствовали рождению новой книги Басилашвили, которая не совсем подходит под определение традиционных мемуаров. «Палата № 26» - мемуарная проза, написанная в форме монолога.
Монолога действительно странного, но единственно возможного в ситуации, когда автор, видимо, был вынужден по причине нездоровья достаточно долго находиться наедине с собой. С неизбежными и неподвластными хронологии мыслями о далеком и недавнем прошлом, нет-нет, да и прерывающимися рассуждениями о нынешней действительности. И те, и другие преимущественно не слишком веселые.
В первую очередь, из-за осознания Басилашвили быстротечности земного существования. И потому что в нашей стране, независимо от того «какое тысячелетье на дворе» с лихвой хватает вещей страшных, нелогичных.
Но, будучи склонным к глубокому, тонкому анализу самых серьезных проблем, Олег Валерианович не позволяет себе отчаиваться, тем самым уберегая от этого неприятного состояния и читателей, к которым изначально относится с уважением и доверием.
Иначе не стал бы, старательно избегая малейших элементов «желтизны», делиться с нами всем сокровенным, что связано со столичным детством, с родителями и соседями по коммунальной квартире, со всеми, кто ему близок и дорог. И - с эталонным для него Московским Художественным театром, корифеем легендарной труппы и основным педагогом в Школе-Студии МХАТ Павлом Владимировичем Массальским, с коллегами по актерскому «цеху». И в частности - с партнерами по питерскому БДТ, которым в течение тридцати трех лет руководил Георгий Александрович Товстоногов и где он, Олег Басилашвили, служит с 1959-го. А также - с периодом своего депутатства, выпавшего на наиболее сложный этап в летописи постсоветской России. И, конечно, - с уровнем современного театра, зачастую внушающим Басилашвили опасение.
Виной тому - распространившиеся в отечественном театральном пространстве принципы «концептуальной режиссуры», сторонники которой озабочены, как считает Олег Валерианович, не абсолютным погружением в драматургический первоисточник, а самовыражением, не испытывая ни вкуса, ни интереса к подробной работе с художником и актерами.
Правда, Басилашвили замечает, что и сейчас на сцене иногда возникают, как ни высокопарно это звучит, проявления «жизни человеческого духа». И тогда он, представитель старшего поколения, пусть и не без борьбы, но все-таки принимает самые неожиданные решения классических сюжетов.
Как, к примеру, в случае с «Евгением Онегиным» в Театре имени Евгения Вахтангова.
О спектакле Римаса Туминаса Олег Валерианович отзывается чрезвычайно эмоционально, моментами и вовсе страстно. Признается, что «якобы формальная» постановка «заново открыла для него Пушкина», заставляя «в финале еле сдерживать рыдания».
А это знакомит читателей с Басилашвили - талантливым зрителем, с возрастом не потерявшим непосредственности восприятия сценического действа.
Он, вообще, судя по книге, по-прежнему остается неравнодушным человеком, способным искренне радоваться чужим радостям и на чужое горе откликаться всем сердцем, словно это его собственная беда.
Не будет преувеличением сказать, что душевная чуткость, восприимчивость к происходящему вокруг были редкостью во все времена. А уж сегодня, когда процветает культ индивидуализма и большинство людей предпочитает думать только о себе, эти качества приобретают дополнительную ценность.
