Целый клубок загадок / Вспоминая Людмилу Рошкован (Москва)
Выпуск №10-230/2020, Вспоминая
Весть о том, что ушла из жизни Людмила Романовна Рошкован, создательница уникального авторского театра «Человек» в советской столице, менее всего располагающей к этому в 70-80-х годах ХХ века, не только отозвалась болью в каждом, кто приходил на ее спектакли в попытке познать себя. Людмила Романовна давно болела, не было новых ее постановок, но до последнего дня она оставалась Президентом созданного ею «Человека» - Владимир Скворцов, который руководит сегодня театром, ни в чем не изменяет принципам, послужившим основой, фундаментом искусства Людмилы Рошкован. И лишь изменившееся время внесло свои коррективы.
Она могла бы прожить жизнь куда более легкую - актриса с яркой внешностью, талантом, как считали те из ее коллег, с кем довелось работать; начинающий режиссер, Людмила Рошкован пришла как режиссер и педагог в 1974 году в драмкружок Института связи, из которого и вырос театр «Человек». В давнем интервью Наталье Казьминой Рошкован призналась, что название это никак не связано с хрестоматийным определением Максима Горького: «Должно звучать гордо. Может быть. Но для меня в слове «человек» таится какая-то страшная догадка. Кстати, это связано и с Богом, и с концепцией мира. Думаю, Творец уже не раз досадовал на то, что ему удалось сотворить».
С этого признания протекли десятилетия, и сегодня можно задуматься о том, насколько права оказалась Людмила Рошкован: за это время Творец все больше не только досадовал, сколько ужасался творению своему... И еще одно слышится в давних словах: в самом причудливом, неизвестном, изысканном репертуаре, рассчитанном главным образом на интеллектуальную, думающую и чувствующую публику, в центр своего сценического повествования режиссер всегда «вставляла» Человека, мучающегося, сомневающегося, пытающегося найти свое место в обезумевшем мире, где рушатся мечты, где царят законы абсурда. И в этом была ее «страшная догадка» о реальности, о жизни, о человеческих связях...
Позже, в другом интервью Людмила Романовна уточнила суждение об эстетике своего театра: «Я не знаю, как сформулировать... Безысходность. Человек в своей мучительной попытке как-то приспособиться к жизни, к социуму, в данном случае, здесь, в России. А тема... Человек, двуногое, странное существо, карабкается, пытается понять, зачем его выбросило сюда; должна же быть связь с тем, кто ведет, - кукловод ли это, творец... Ты выкинут - а дальше? Обрыв. Жалкое существо человек. Я не могу избавиться от ощущения бессмысленности - и конца. Когда входит в человека печаль, - а она входит очень быстро, - то это навсегда. Вот она, эта тема и есть. Это не тот человек, который звучит гордо. А тот, что мучается».
Вспоминая то время, когда театр создавался, Игорь Золотовицкий рассказывал: «Скатертный переулок, 23 а. По-моему, там Красный уголок был в советские времена. Почему это мне дорого? Этот переулок, старая Москва. Потому что мы там создали театр-студию «Человек» с Романом Козаком, Сашей Феклистовым, Дмитрием Брусникиным, с Григорием Мануковым.
Это были, конечно же, счастливейшие наши времена. Может быть, лучшие наши творческие успехи. Мы представляли огромную страну, еще Советский Союз, во всем мире. Мы объездили 25-26 стран. И все это из маленького подвальчика, в котором до сих пор существует театр-студия «Человек», руководит Людмила Рошкован. Пойдите в этот театр. Вы не пожалеете... Конечно же, места, которые у творческих людей связаны с их успехом, остаются навсегда в памяти. И для меня это какое-то культовое место, я бы так сказал. Скатертный переулок, 23 а. Маленький одноэтажный домик. Мы выкапывали в свое время ведерками для бумаги, для мусора огромное количество земли. Два ЗИЛа огромных мы выкапывали, чтобы углубиться, чтобы сцена была чуть-чуть глубже... Сергей Женовач... начинал в этом театре, делал «Панночку» Нины Садур по Гоголю. Это была наша творческая юность... Может быть, если бы не было этого маленького уголка, и нас бы всех не было... А так как был Скатертный переулок, 23 а, то мы стали тем, кем мы стали. И, кончено же, эти местечки остаются в уголках нашей памяти навсегда».
Остались они навсегда и в памяти несколько ошеломленных зрителей первых спектаклей, часть из которых довольно быстро исчезла из афиши в связи с недовольством московских властей: «Владимир Маяковский», «В открытом море» Славомира Мрожека, «Картотека» Тадеуша Ружевича, «Реквием для губной гармошки» Энна Ветемаа. Можно ли забыть эту непривычную трактовку такого, казалось бы, привычного со школьных лет Маяковского? Можно ли не сохранить в памяти уже навсегда эти первые прикосновения к неведомому миру польских абсурдистов Мрожека и Ружевича? Десятилетия понадобились на то, чтобы мы осознали, наконец, что же влекло Людмилу Рошкован в числе первых театральных режиссеров к этим именам: не только щедрые возможности, скрытые в понимании жанра «трагического гротеска», «трагического балагана», продолжавшие угаснувшие у нас традиции А.В. Сухово-Кобылина. И даже не столько представления об искаженном мире абсурда, в котором вынужден каким-то образом примериваться к жизни человек. А именно Человек, основа русского психологического искусства, пытающийся обрести себя в «вывихнутом веке», в пошатнувшихся привычных понятиях.
Почти десятилетие ушло на утверждение своего существования - Людмила Романовна Рошкован, хрупкая, очень красивая женщина оказалась на редкость твердой, непоколебимой в своих пристрастиях: в 1983-м появился в репертуаре спектакль «Эмигранты» Славомира Мрожека, созданный студентами Школы-студии МХАТ. В работе над ним принимал самое активное участие Роман Козак.
В эти годы «Человек» существовал на полулегальном положении. Людмила Рошкован рассказывала: «Как только наши работы стали достаточно сильными, выбивающимися из художественного и смыслового контекста времени, они стали вызывать раздражение властей, вплоть до того, что многие спектакли были запрещены для публичного исполнения. Пришлось уйти в подполье. Это был этап сложный, но было ясно, за что, и почему, и для чего. К тому же, «Человек» и не был предназначен для широкой публики, он всегда был довольно закрытым организмом».
Режиссер не скрывала того, что ее театр был, как мы говорим сегодня, в значительной степени элитарным, рассчитанным не на публику, видящую в искусстве лишь отвлечение от трудовых и домашних хлопот, стремление к отдыху, а для интеллектуалов. И этим он тоже резко выделялся на фоне большинства коллективов - невозможно забыть, как после спектаклей «В открытом море» или «Реквиема для губной гармошки» публика покидала маленький зальчик, словно придавленная размышлениями о собственной жизни, которыми не хотелось ни с кем делиться. Сколько бессонных зрительских ночей связано было с проживанием наедине с собой с этими спектаклями!.. И Людмила Романовна ни на миг не скрывала, что это - одна из составных частей искусства, которому она служит. И упорство ее было вознаграждено - в 1987 году «Человек» получил официальный статус, тогда же он обрел и собственный дом.
Об этом времени Людмила Рошкован вспоминала: «Для меня было катастрофой перестраиваться на конюшню в Скатертном. Да и вообще, что такое малая сцена? Есть камерные спектакли, которые обладают своей энергетикой, атмосферой и требуют иной манеры общения... Есть эстетика пространства. Здесь нужно совершенно по-другому существовать, искать другой язык, другие выразительные средства. Это пространство до такой степени сурово, оно дает так мало возможностей, но именно его ограниченность будит фантазию. Каждая работа требует иного пространственного решения». И в контексте этого сужения режиссера невозможно не вспомнить поставленный уже в 90-х годах спектакль Виктора Шамирова «Не все коту масленица» А.Н. Островского, в котором замечательно сыграли Валерий Баринов, Ольга Дзисько, некогда одна из ведущих, очень интересных актрис Театра Советской Армии и Агриппина Стеклова. Казалось бы, мир Островского и сжатое, стиснутое пространство маленькой сценической площадки! Но именно здесь известная пьеса прозвучала не «вширь», а «вглубь», настолько выпукло, отчетливо и горько выразилась в ней тема Человека...
Как правило, создатели авторских театров не особенно бывают щедры на предоставление собственной площадки другим режиссерам. Однако Людмила Романовна Рошкован вовсе не была озабочена самопроявлением амбиций. Ее отличала высокая мудрость - вовлечь в эту необычную эстетику, в обозначенный ею тематический круг и молодых артистов и режиссеров, подарив им возможность обрести собственное «я» в непривычном, нешаблонном проявлении. Именно она открыла названных уже и ставших широко известными со временем режиссеров Романа Козака, Сергея Женовача, неизвестных тогда артистов Валерия Гаркалина, Александра Андриенко, сыгравших в ее постановке «Стриптиз» Славомира Мрожека, многих других, получивших сегодня заслуженную популярность ...
Невозможно и десятилетия спустя забыть, что именно в «Человеке» произошли открытия драматургии Фернандо Аррабаля («Молитва», «Фандо и Лис»), «Ночных бдений» Бонавентуры... В этих и других спектаклях можно было находить элементы и гротеска, и того, что Сергей Эйзенштейн называл «циркизацией искусства», и романтические, и психологические, порой перерождающиеся в неподдельные драмы. Много всего пробовалось, утверждалось, закреплялось как черты творческого облика именно театра «Человек», но неизменным оставался напряженный интерес к человеку - его стремлениям, возможностям, взаимоотношениям и взаимоотталкиваниям с жизнью и с доставшимся на его долю временем, которые становились все сложнее.
Отчего это происходит? Думается, еще много лет назад Людмила Романовна сама ответила на этот отнюдь не риторический вопрос: «Прежде, казалось, существует некий вкус, критерий, когда ясно, что художественно, а что - нет. Сейчас критерий художественности подменен. Так называемая театральная элита сама выбирает режиссеров и театры, которым следует уделять внимание. Остальные - пусть отдыхают».
А за минувшие десятилетия это дошло до критической черты.
В пьесе Славомира Мрожека «Стриптиз» есть слова, которые припомнила в своем интервью Людмила Рошкован: «Что это было?.. Что-то опрокинуло меня на землю... А может, не на землю? А может, и не опрокинуло? Целый клубок загадок. Не знаю даже... А было ли это опрокидывание нормальным, классическим, достойным подобного определения? Но я почувствовал себя опрокинутым, лежащим и в то же время... каким-то таким... Недоопрокинутым». Вот так я себя и ощущаю...»
Наверное, сегодня многие ощущают себя подобным образом. Это перестало быть абсурдом уже давно, а «клубок загадок» становится все больше и нельзя уже распустить его по ровно разматывающейся нитке - они перепутались, разноцветные, в узелках... И не стало той, что неустанно, кропотливо и твердо пыталась хотя бы наполовину распустить его для нас.
Людмила Романовна Рошкован не ушла от нас - где-то в иных пространствах она будет по-прежнему искать гармонию и своим необычайным даром наделять ею своих артистов, зрителей и тех, кто продолжает созданное Людмилой Рошкован, не отрекаясь от завещанного актрисой, режиссером, педагогом, учителем жизни. А «клубок загадок» остался нам...
Фото предоставлены театром «Человек»
Фотогалерея
