Ночь. Двор. Фонарь. Дель арте / "Зобеида" в РАМТе
Выпуск №1-231/2020, Премьеры Москвы
Свой 100-й сезон Российский академический молодежный театр открыл своеобразным марафоном спектакля «Зобеида», поставленного режиссером Олегом Долиным по мотивам известной фьябы Карло Гоцци. Что же еще играть в разгар масочного режима, как не старую добрую комедию дель арте.
В начале августа, когда большая часть московских театров еще только планировала сборы трупп и просчитывала, как выполнить все противоэпидемические предписания Роспотребнадзора с минимальным ущербом для творческого процесса, РАМТ с места в карьер начал свой юбилейный сезон гоцциевой «Зобеидой», премьера которой состоялась минувшим летом. Этим спектаклем театр, давно уже испытывающий острую нехватку сценических площадок, под занавес прошлого сезона открыл новое пространство - Театральный двор. Что делать молодому энергичному театру, освоившему в своем здании, похоже, уже все возможные уголки - от чердаков и антресолей, до лестничных площадок? Правильно - выходить под открытое небо.
Где-то совсем рядом подает голос никогда не спящая Большая Дмитровка, и волны шума городского заставляют тихонько дребезжать старые железные ворота, отделяющие прозу реальности от магии вымысла. Задрапированный дырявым занавесом крошечный деревянный помост, со всех сторон зажатый уходящими ввысь стенами внутреннего старинного дома, три ряда скамеек, на которых даже вплотную можно разместить не более полусотни зрителей (в нынешних коронавирусных реалиях их будет, разумеется, вдвое меньше). И надо всем этим парус густо синеющего - спектакли начинаются в девять вечера - московского неба. Такой нынче видится рамтовцам стародавняя комедия масок. И в условиях капризного и неласкового московского климата летний нонстоп - самый подходящий режим для дельартовского действа. Ведь попасть на этот спектакль теперь еще сложнее...
«Зобеида» - третья постановка Олега Долина в РАМТе. Не прерывая достаточно успешной актерской карьеры, он все глубже вбуравливается в режиссуру. Перед этим были трогательный, чуть-чуть лубочный «Медведко» по мотивам сказок Александра Николаевича Афанасьева и наждачной жесткости «Коновалов», в котором одноименный рассказ Максима Горького скомпонован с его же «Несвоевременными мыслями». Судя по всему, тема человек и власть все больше занимает молодого режиссера. И если это так, то выбор им следующей пьесы можно счесть закономерным: дельартовская импровизация, обрамленная подходящим драматическим сюжетом, предоставляет практически неограниченные возможности для прямого высказывания на злобу дня. Режиссер в полной мере использует эту возможность, меняя темы «комментариев», которые бросают персонажи в публику. И, надо сказать, по дерзости и актуальности они не уступают баталиям в соцсетях и на популярных интернет-каналах.
Долин задекорировал под старую-старую сказку остро заточенную инвективу по адресу власть предержащих, продолжив дельартовскую традицию: во времена Гоцци публика, собиравшаяся на представления труппы Сакки, для которой драматург и создавал свои пьесы, в импровизированных остротах персонажей без труда распознавала конкретных людей. И «Зобеида», в которой напрочь отсутствует традиционная любовная линия, отвлекающая на себя внимание зрителя, как нельзя лучше отвечает режиссерскому замыслу. Правда, далеко не каждый готов ехать в театр, чтобы услышать со сцены то, что он может, не выходя из дома, найти у себя в компьютере или смартфоне.
Что же до собственно сказки Гоцци, то «Зобеида» гораздо меньше известна отечественному зрителю, чем остальные фьябы из «великолепной десятки» выдающегося венецианского драматурга. Стремление Гоцци во что бы то ни стало сочинить сказку не романтическую, но в полной мере трагическую, сыграло против него самого и против его пьесы. Так что «Зобеиде» не приходится соперничать не только с блистательной «Турандот» или ироничным «Королем-оленем», но даже с более непритязательными «Синим чудовищем» и «Любовью к трем апельсинам». Царь Ормуса Бедер захватил трон, убив собственного брата, чем навлек на страну глад и мор, а на себя и своих близких неисчислимые беды: злым волшебником похищены и превращены в чудовищ дочь Сале и невестка Дилара, та же участь ожидает и вторую дочь - Зобеиду, а самому царю предстоит принять смерть из рук собственного сына, одурманенного все тем же чародеем. Гоцци очень хотелось сломать стереотип и увлечь сказку на стезю высокой трагедии. Отчасти у него это получилось, правда, в ущерб зрительским симпатиям. Рок, воздающий смертным за неискупимые грехи, чувствует себя неуютно на подмостках, где разворачивается озорное площадное представление.
Мир, созданный сценографом Сергеем Якуниным, художником по костюмам Евгенией Панфиловой и художником по свету Нареком Туманяном, зыбок и фантастичен, как сон в последнюю ночь карнавала. Несколько софитов, прикрученных к старым пожарным лестницам в самых неожиданных местах. Колеблемое неизбывными сквозняками пламя свечей и мерцающая в такт музыка, извлекаемая словно из ниоткуда притаившимся в темном закутке струнным квартетом. А посреди этого - грубо обструганные доски, скомканная крафтовая бумага, романтические лохмотья немыслимых фасонов, веселый хаос реквизита, и, наконец, маленькая «бродячая труппа», в которой каждый актер может в любой момент сменить свою маску, преобразившись до неузнаваемости, как это делают Виктория Тиханская (красавица Сале и ее взбалмошный братец Шемседин) или Анастасия Волынская (юная царевна Дилара и старуха-служанка Смеральдина).
Уморительно смешна традиционная команда дзанни - Александр Девятьяров (Тарталья, он же царь Бедер), Николай Угрюмов (Бригелла, а также Масуд, жених Дилары) и Александр Пахомов (Панталоне и Труффальдино). Предательски обаятелен злой волшебник Синадаб (Михаил Шкловский), забавляющийся тем, что на 40-й день после свадьбы превращает очередную жену в корову, наслаждаясь собственной безнаказанностью. Хитер и осторожен жрец Абдалак (Сергей Печенкин), ломающий голову над тем, как и правду властителю высказать и головы при этом не лишиться. С открытым лицом выступает только несчастная Зобеида, что, увы, и подводит Полину Виторган, которой пока не удается убедительно передать всю сложность метаморфоз, происходящих с ее героиней.
Несмотря на фантастический антураж - злых волшебников, чародейные лакомства и магические заклинания - «Зобеида» получилась у Гоцци очень странной, двойственной историей. Ее финал для трагедии недостаточно фатален (грех искуплен, разлученные возлюбленные соединены), а для сказки - слишком печален. Ведь главная героиня, всем, в том числе и искренней любовью к мужу, пожертвовавшая для победы добра над злом, не только не получает заслуженной награды, но остается с разбитым сердцем, растраченными иллюзиями и незавидной репутацией вдовы свергнутого тирана.
Фото предоставлены театром
Фотогалерея
