Зеленоград

Выпуск № 10-120/2009, В России

Из числа пьес А.Н.Островского «про артистов» чаще других нынче ставятся, пожалуй, «Таланты и поклонники» — самая из них драматичная.

Режиссер Павел Курочкин и сценограф Кирилл Данилов на уютной сцене «Ведогонь-Театра» в Зеленограде воплотили ее как лирическую историю, в которой, кажется, нету правых и виноватых: любому дано оправдание, во всяком случае, никто не выглядит жертвой или монстром. Психологический объем и лирическое содержание присущи каждому характеру.

В отношении к этим людям у авторов спектакля есть добродушная нежность, но нет умиления. Это и делает все происходящее серьезным.

Прозрачный и светлый многогранник веранды — единая сценографическая установка спектакля. Немногие детали делают ее то обителью юной артистки, то задворками провинциального театра, то буфетом вокзала. Одеты герои в белое или в «слоновую кость» (художник по костюмам Виктория Хархалуп), что возвращает нашу память к давнишней моде на «белого Чехова», а героям Островского добавляет какой-то новый покой.

Вниманию к деталям способствует и камерная атмосфера самого театра, царящий здесь дух уюта. Тут друг к другу давно привыкли, а потому нет в этой жизни надрыва или крикливых метаний, что, разумеется, не исключает драматизма. Просто историю рассказывают с простодушием старинного романса, где мелодия и текст в отдельности кажутся простоватыми, но в их слитности рождается нечто незабываемо прекрасное и трепетное, чему послушно вторит зрительская душа.

В Зеленограде, однако, поставили не мелодраму: все признаки «человеческой комедии» налицо, но пастельные тона придают ей благородную многослойность.

«Зачем толкаться? Всем места хватит», — этот тезис чеховского героя, тоже, кстати, из пьесы про артистов, вполне разделяют и герои Островского, где таланты и поклонники живут по давно заведенным законам, а всякие «отклонения» способны с непривычки смутить и даже вызвать раздражение.

Легкое раздражение, пожалуй, самая естественная реакция на явно нестандартное поведение юной героини. Проще всего не дать ей хода в сообществе «ценителей» — и потому интрига поначалу развивается несколько даже вяло: Сашеньку Негину игнорируют демонстративно, но затрачиваясь не слишком. Однако на эти стандарты «корпоративной этики» околосценических деятелей внезапно возникает новая реакция, внешне вроде бы защитная для юного дарования, споспешествующая его возможности выразиться и утвердиться.

Вялые фырканья самовлюбленного князя Дулебова (Дмитрий Лямочкин) или черствая наглость молодого губернского чиновника Бакина (Алексей Ермаков) уже мало что значат. Куда существеннее «новые денежные отношения», припудренные восторженными разговорами про любовь к искусству и душевную созвучность таланту.

Великатов — Александр Бавтриков ситуацию просчитывает почти сразу и выигрыш свой чувствует далеко вперед. Молодой купчик Вася в обаятельном исполнении Вячеслава Семеина сразу идет к нему в первые ученики.

Прекраснодушный и наивный Петя Мелузов Тимура Юсупова, похожий на лирического тенора из оперы «Богема», Великатову вовсе не страшен, поскольку честность свою Пете явно негде применить.

Один из режиссеров нового поколения, размышляя о содержании оперы «Евгений Онегин», говорил, что это история трех женских одиночеств: Няни, Лариной и Татьяны — все трое предпочли привычку счастью, которое «было так возможно, так близко...»

Три героини «Талантов и поклонников» по сути живут тоже, найдя «замену счастию» в привычке. Смельская Нины Лызловой сосредоточенно вникает в оттенки отношения к себе самой, сохраняя при этом своеобразную честность. Маменька Саши Домна Пантелевна, житейски зоркая и темпераментная в исполнении Натальи Табачковой, счастье видит в вещах непременно простых и надежных, потому и клюет на павлинов да лебедей, хотя, есть ли они в имении Великатова, большой вопрос.

Наконец, Сашенька Негина Натальи Третьяк. Дарование героини, как и исполнительницы, несомненное, но еще не окрепшее, что для образа Негиной очень кстати: все реакции наивно яркие, свежие и природно непосредственные.

Стремление ее высказать себя очевидно и естественно. Но опыта пока недостает. А потому Саша, кажется, сознательно торопит события — и бенефис, и разлуку с Петей, и сам отъезд неведомо куда — то ли в имение с павлинами, то ли к новому взлету карьеры... Эта Сашенька, похоже, сама напугана своей наивностью и чистотой, что и мешает ей предощущать реальные события, ей предстоящие.

Получается так, что один Мартын Прокофьич Нароков, бывший хозяин театра, а нынче помощник режиссера, точнее и острее чувствует ее будущность, воспринимая грядущие перспективы романтически трагично. Артист Петр Васильев вдохновенно играет истинную преданность искусству, бескорыстное служение ему, превращаясь не только в некий символ творческого духа, но и в живой укор тем, кто, обретаясь возле искусства, в лучшем случае, пытается к нему приноровиться.

Однако спектакль «Ведогонь-Театра» никого не осуждает. Неизбывные и редко сладостные муки или нечаянные радости жизни в искусстве для тех, кому они дарованы судьбой, каждому дороги по-своему.

Фото Андрея Тульнова

Фотогалерея