Девять симфоний Бетховена / Книги В.В.Шверубовича

Выпуск №1-231/2020, Перечитывая заново

Театральный деятель, педагог, заслуженный деятель искусств РСФСР, с 1946 года заведующий художественно-постановочной частью МХАТа, Вадим Васильевич Шверубович (1901-1981) - сын артистов Художественного театра В.И. Качалова и Н.Н. Литовцевой. С того же года он начал театрально-педагогическую деятельность в Школе-студии МХАТ. В 1954 году возглавил постановочный факультет после кончины его основателя Гремиславского, был одним из создателей вышедшего из недр Школы-студии театра «Современник».

«Незаурядный литературный дар Шверубовича открылся в мемуарных книгах «О людях, о театре и о себе» (1976) и «В старом Художественном театре» (посмертное издание, 1990). Автобиография как бы сливается здесь воедино с биографией Художественного театра. Подкупает живость намеренно «нелитературного», «разговорного» повествования. Уникально его проникновение во внутренний творческий мир Качалова. Перу В.В. Шверубовича принадлежит едва ли не самый живой портрет Станиславского: всего на нескольких страницах книги - восприятие духовной квинтэссенции и мирового значения его знаменитой «системы», - писал В.Виленкин.

Сегодня, в карантинное время самоизоляции, когда не надо идти на работу, спешить, бежать, суетиться, можно целиком отдаться любимому занятию - чтению, на какой-то момент переставшему быть главным в жизни (я имею в виду только себя). Возникли другие виды общения, возможности мгновенно получить ответ на любые вопросы, новые визуальные впечатления, да просто накопилась усталость, а с появлением этого бесконечного времени в замкнутом пространстве вернуло мне меня и мою непреходящую любовь к книгам. И захотелось перечитать любимые. Первой среди них стали воспоминания В. Шверубовича «В старом Художественном театре». Книгу предваряет блистательная статья В.Я. Виленкина. Но мне захотелось сегодня, спустя тридцать лет со дня ее выхода, поделиться своими впечатлениями только о первой части «О людях, о театре, о себе». Почему, перечитав их сегодня, я нахожусь в таком экстатическом состоянии? Думаю, что такие книги необходимы сейчас для нашего нравственного очищения и укрепления веры в непреходящую, животворящую силу «театра и людей», которые служат ему.

Выбор глав очень субъективный. Мне наиболее интересны те, что связаны с началом гастролей группы артистов МХТ на Украине летом 1919-го. По воле судьбы они растянулись на три очень сложных года, оторвавших Качаловскую группу - а именно так она называлась, поскольку центром притяжения был именно В. Качалов, - от Родины, от «альма матер», которые в истории театра почти неизвестны, и лишь поистине феноменальная память и подвижнический труд автора оставили нам эти бесценные страницы.

Магнетизм воспоминаний в том, что автор уже с первых глав своего «детства, отрочества и юности» достигает какого-то удивительного временного созвучия. Мы, читатели, сразу попадаем в его мир, мир его дома, прекрасного, широкого, гостеприимного, конечно, для определенного круга людей «одной группы крови» с хозяевами В.И. Качаловым и Н.Н. Литовцевой. Мир высокого искусства, безупречного вкуса, мир поэзии и философских споров, безудержного веселья, юмора, прелестных капустников. Одновременно в доме гостят приезжие из Вильно - родного города хозяина дома, его коллеги по провинциальному театру, каждую весну приезжающие в Москву на актерскую биржу.

Поистине из «хорошей детской» вышел во взрослую жизнь автор.

Но я возвращаюсь к «моим» главам, то есть к поездке на Украину. Кажется, сколько уже было таких летних поездок! С самых первых строчек этих глав возникает время - феномен всей книги, - и мы оказываемся там, в поездке, так реально и чувственно она описана. Мы там, где группа - в их времени, там, где они играют, репетируют, едут дальше, отдыхают, но уже возникает напряжение от неуверенности - успеют ли они вернуться к началу сезона в Москву. Они вдруг оказываются в эпицентре гражданской войны: их охватывает страх, страдание от неизвестности, унижений, безнадежности, от отсутствия перспективы дальнейших спектаклей и репетиций, но бывают и моменты радости от успеха, от любви зрителей или местных коллег... Труппа все время стоит перед выбором: куда ехать - туда, где все неясно, но есть перспектива выехать за пределы России, или любыми путями возвращаться. Василием Ивановичем Качаловым руководит страх за своего сына. Семнадцатилетний Шверубович, воспитанный безупречной личностью своего отца, совершил поступок, который способен был совершить вчерашний гимназист, поступок во имя истинного патриотизма. Вадим ушел в Добровольческую армию, чтобы в первом же бою, как ему хотелось, либо сложить голову, либо стать героем. Одни из самых трагических страниц этой книги рассказывают о его пребывании на войне и о его чудом спасенной жизни. А потому любящий отец не мог не думать, какая кара может ждать сына на Родине.

...Жизнь гастрольной группы продолжается. Они все дальше и дальше от Москвы.

Когда ужас пережитого остается только в памяти автора, следуют восторженные страницы, посвященные началу работы Вадима Васильевича в постановочной части их коллектива, этой невидимой и неизвестной зрителю части общего дела, которая через десять лет станет постановочной частью Художественного театра. Одним из творцов ее будет автор этой книги. Чем дальше уезжает группа, тем больше книга завораживает, боишься пропустить даже запятую, тянет перечитать еще какую-нибудь строчку, или даже слово. Написанное действует как гипноз и нет желания вырваться из-под него, да впрочем, даже боишься - вдруг это закончится, и невольно считаешь страницы, только бы они продолжались как можно дольше, а лучше, чтобы это было бесконечно.

Все время дневник поездки прерывается психологически точными размышлениями о людях, с которыми ежедневно пересекаются пути «качаловской группы». Автор тонок в понимании и анализе поступков всех людей, которые так или иначе сопровождают их в таком нелегком и долгом пути.

Книгу пронизывают и щемящие лирические страницы, где и гимн Станиславскому, и пронзительный портрет Сулержицкого, и восторги Вахтангову, и любовь к Книппер-Чеховой.

Все ближе финальная глава, почти вся посвященная отцу, а до этого страницы, повествующие о долгожданном, многострадальном и победном возвращении на Родину. Это пишет уже не двадцатилетний летописец, а лирический писатель - с нежностью, трепетом и влюбленностью во все родное, московское, российское, русское. А буквально на следующей странице, как будто под звуки 9-й симфонии Бетховена, одой «К радости» звучит восторг театральной Москве мая 1922 года, «Принцессе Турандот» в 3-й студии МХТ под руководством Евг. Вахтангова, Камерному театру, Оперной студии К.С. Станиславского.

Чем глубже погружаюсь в книгу, тем сильнее удивление, а в какой-то момент даже недоумение - как же так, ведь это все-таки жанр мемуаристики, а он предполагает немного сентиментальности, сожаления о прошедшем времени. Но нет! Время ничего не меняет, в книге один критерий - кристальная честность. В самом начале своей саги Вадим Шверубович посвящает страницы маме - Н.Н. Литовцевой. Это почти беспристрастная драматическая история успешной актрисы, потерявшей возможность выходить на сцену и нашедшей мужество заново начать жить как режиссер-педагог в родном театре, - с ней хотели работать лучшие мхатовские артисты.

Отсутствие сентиментальности заменяется юмором, с которым автор описывает бесконечный, скачкообразный путь от Софии до Копенгагена и Осло. Юмор смягчает максимализм молодости. А на смену приходят нежные, романтические описания тех упоительных мест, где группа отдыхает в перерывах между спектаклями. И бесконечная дорога все дальше от Родины...

Последняя глава книги, названная «Алексинское лето», почти целиком посвящена Василию Ивановичу Качалову и возникшей именно там небывалой прежде близости отца и сына. Это два самых близких друга, говорящих на одном языке, - для них уже нет запретных тем. Сын становится одновременно и собеседником, и духовником. Из этих разговоров вырастает вдохновенный, любящий, изящно и тонко нарисованный портрет любимого человека - сложного, многомерного, обостренно чувствующего фальшь, брезгливо сторонящегося нетерпимости, зазнайства, хамства; человека чистого, благородного, честного, ранимого, великодушного! И каким же надо обладать душевным тактом, тонкостью, достоинством, чтобы, безумно любя отца, не отождествлять себя с ним, хотя сам отец, по словам В. Виленкина «...сына своего обожал, другого слова не подберешь...»

Шверубович в этой главе очень чуткий, глубокий и деликатный исследователь творческой природы отца. Ему хочется ответить на вечный вопрос «когда б вы знали из какого сора...» (далее слово «стихи», которое меняется на слово «образ»), где, когда и как он переходит в роль или наоборот? Всего этого он касается осторожно, без нажима, чтобы ни в коем случае не проявить даже намека на бестактность, временами уходит от этой темы, но тут же почти эскизно пишет прекрасный портрет старейшего мхатовца Грибунина, и рядом слова глубокой признательности и любви многолетнему другу Качаловского дома, первому «Пимену» дореволюционного МХТ, блестящему критику Н. Эфросу.

Поистине, книга неисчерпаема. Уникальность, неповторимость ее не только в содержании, но и в особом, именно Шверубовичем найденном стиле. Он, как волшебник, держит время на кончике пера. Оно подчиняется ему целиком, постоянно перескакивает от юношеского максимализма к мудрости прошедшего достаточно драматический путь человека, и в этом заключена великая сила книги - умной, глубокой, и, выражаясь словом самого автора, «добротворящей».

P.S. Когда-то в старших классах школы мы играли в ассоциации, то есть должны были ответить на вопросы, на что похож тот или иной человек: на какую книгу, дерево, цветок, музыку. Мне думается, Вадим Васильевич Шверубович похож на все девять симфоний Бетховена с их лирикой, романтикой, патетикой, героикой, трагедией и вселенской радостью жизни.

Фотогалерея