"Все люди - братья" / "Старший сын" в Московском театре Олега Табакова

Выпуск №2-232/2020, Премьеры Москвы

"Все люди - братья" / "Старший сын" в Московском театре Олега Табакова

Табакерка открыла сезон двумя премьерами, одна из них - «Старший сын» по пьесе Александра Вампилова в постановке Алены Лаптевой.

Конечно, фильм «Старший сын» с Евгением Леоновым, Николаем Караченцовым и Михаилом Боярским не может не приниматься во внимание при обращении к этой пьесе одного из самых значительных драматургов 60-70-х годов прошлого века. С фильмом Виталия Мельникова спорят, пытаются «переиграть». Сарафановых за многие годы видели самых разных. Из последнего времени был смешной восторженный и трогательный Сарафанов Виктора Сухорукова в антрепризном спектакле Павла Сафонова. Недавно появился Сарафанов - настоящий аристократ духа. Возвышенный, «надмирный». С бабочкой, в белой крахмальной рубахе. Он и впрямь - солист симфонического оркестра - Иван Петрович Войницкий нашего времени. Только нет надрыва, а есть печаль - он понимает, что в нем умер великий исполнитель и сочинитель, если бы не обстоятельства. Но нет у этого Сарафанова из спектакля Анатолия Шульева в Театре им. Вл. Маяковского злости на мир - есть высшее достоинство настоящего художника.

Спектакль Табакерки начисто лишен желания догнать, перегнать, перепрыгнуть, доказать. Лаптева вместе с художником Сергеем Тыриным мудро решили оставить пьесу в ее времени - конец 60-х, когда на звонок открывали двери, впускали в дом чужих, случайных людей, делились всем, что есть, даже последними брюками - их предлагает бессеребренник Сарафанов погоревшему Сильве. Этот спектакль нежен и прозрачен, в нем есть хрустальный звон весенней капели и запахи наступающей весны. Свежесть чувств, глубина проживаний и удивительная чистота.

На маленькой сцене в подвале самая немудрящая мебель: буфет, стол, приемник. И еще большое окно, выходящее во двор. В него подглядывают, из него выглядывают и даже выпрыгивают...

На маленькой сцене - симультанная декорация, когда двор словно прорастает в квартиру, а застолье в доме - у всех на виду - вполне соответствует самому принципу существования: все вместе, всё всем про всех известно. И еще много деталей - лужа у забора и кирпичи, по которым Макарская пробирается к входной двери. И сам высокий забор, лавочка. Так жили. Не прятались, не скрывались - прятать было нечего, скрывать что-либо бессмысленно. Внешняя точность среды обитания героев соответствует и внутренней достоверности существования персонажей, совсем молодых, таких как исполнители ролей Бусыгина Артур Касимов, Сильвы Павел Шевандо, Васеньки Павел Чернышов. Это история о молодых и про молодых. О том возрасте, когда обиды смертельны, любовь навсегда, можно ввязаться в самую неожиданную авантюру, а мир полон и тайн, и открытий, и словно весь распахнут перед тобой. Школа Табакова свое предназначение блестяще выполняет, пополняя труппу молодыми и хорошо обученными актерами. Именно молодые, смешные, наивные, они достигают точности в проявлении чувств и вызывают доверие зрителей.

В Бусыгине, как его написал Вампилов и как исполнил Касимов, есть какая-то изначальная, природная чистота и правильность помыслов, которая не раздражает, а выглядит предельно органично. Он такой - не утерявший совести, сумевший оценить благородство суматошного семейства Сарафановых. В этом Бусыгине есть ответственность за мир, в котором он живет: за Нину, за самого Сарафанова - достаточно вспомнить как проводит он сцену с правдолюбом Мишей (Максим Сачков), который упорно пытается поставить все точки над «и», и чья правда больно ранит.

Тонкие нюансы, целая гамма чувств зарождающейся любви к Нине, боязнь нарушить хрупкие отношения - все это легко, тонко передает Артур Касимов. Резкая Нина, которая пытается быть более серьезной и правильной, чем она есть на самом деле, в исполнении Натальи Поповой тоже рассказывает зрителям историю зарождающегося чувства.

В Сильве Павла Шевандо меньше цинизма, а больше внутренней свободы, человеческой легкости в общении, склонности к игре. Он не плох, просто более трезво смотрит на жизнь, и, возможно, в его желании свалить вину за поджог на ни в чем не повинного Бусыгина, глубоко спрятанная зависть к этим особенным людям, Сарафановым, с которыми так органично сумел найти общий язык Бусыгин.

Бусыгин, Сильва, Нина, Васенька, Макарская, Михаил - они все понятные люди, четко схваченные типажи. Жизнь тогда, в конце 60-х, по большому счету не располагала к переусложненности. Были твердые стереотипы - надо выйти замуж, лучше за того, кто не пьет, не бьет, не курит. Кто же в качестве претендента на роль мужа лучше понятного и прямого как телеграфный столб Миши-летчика. Есть Макарская (Арина Автушенко), насмотревшаяся на все варианты замужней жизни (из трех дел в суде - два о разводе, сообщает она), поэтому опасливая. Есть просто-напросто замерзающие и слегка рисковые парни - ничего плохого, посидеть в тепле, а если повезет, то и выпить по рюмахе.

Нет никакого второго дна. Но есть один человек, «выламывающийся» из всех стереотипов - Сарафанов. Блаженный, как его называла сбежавшая жена. С обостренным чувством справедливости и долга, с открытым для любви сердцем. Сергей Беляев - полноватый, мешковатый, неловкий, восторженный и одновременно словно всегда извиняющийся, он почти святой, носитель любви и веры. Прошедший войну артиллеристом, воспитавший двоих детей, потерявший любимую женщину, но не утративший идеалов. Он какой угодно, но только не смешной. Он - настоящий. «Вы мои дети, потому что я люблю вас», - заявляет он, и эта фраза становится главной в пьесе. Сарафанов - тот нравственный камертон, который определяет атмосферу спектакля. Он словно излучает тепло, он надежен и неколебим в своем понимании добра, справедливости. Сарафанов меняет Бусыгина, а тот, в свою очередь, меняет жизнь Нины, оставляет надежду на новое, прекрасное будущее...

Но... У Вампилова последняя фраза пьесы закольцовывает все происшедшее: «Поздравьте меня, я опоздал на электричку», - говорит Бусыгин. И если в начале эта фраза не сулит ничего хорошего и предполагает не совсем приятные последствия легкомыслия двух молодых людей, то в финале она звучит как подтверждение того, что Бусыгин остается с Сарафановыми...

В спектакле есть еще один финал, придуманный постановщиком.

Повторяется начало спектакля. Появляется Сарафанов, так же ищет спрятанную бутылку, говорит с соседом, но... сначала пробегает Васенька с рюкзаком и исчезает за забором, огораживающим свою, домашнюю территорию - убежал от первой любви на стройку. Потом стремительно проходит Нина в плаще, с чемоданом, отправляется на Сахалин за женихом, а потом появляются Бусыгин с Сильвой и девушками, что-то кричат Сарафанову, исчезают за поворотом... А наш кларнетист, растерянный, отчаявшийся, остается один.

Самое простое - прочитать этот финал, придуманный постановщиком Аленой Лапиной как отмену всего того, что происходило на сцене в течение более чем двух часов. Не было пришествия Бусыгина и почти детективной истории о некоем старшем сыне. Не было той пронзительной и человечной истории о том, как люди начинают ценить главное - душевную близость, родственные отношения, не было рассказа о зарождающейся любви и наивном великодушии Сарафанова, который много лет сочиняет ораторию «Все люди - братья». А тогда зачем вся эта, так искренно и проникновенно разыгранная ситуация, захватившая зрителей и что-то доброе оставившая в их сердцах?

По театроведческой привычке разгадывать режиссерские ребусы и придумывать свое обоснование увиденному, я прочитала этот неожиданный финал по-своему. Жизнь в Сарафановском доме продолжается - Нина осталась с отцом, у нее складываются отношения с Володей Бусыгиным, Васенька чудит, но школу, видимо, одолеет. Но на минуту привиделось вдруг Сарафанову, что могло бы быть, если бы веселые девицы позвали в гости Бусыгина и Сильву и никогда на пороге его дома так и не появился старший сын.

Зритель менее искушенный и, кстати, очень молодой, хлопал в ладоши и, хочется верить, унес с собой веру в красивые чувства, в добрые помыслы и человеческую открытость.

 

Фото Ксении БУБЕНЕЦ предоставлены театром

Фотогалерея