Неотменяемая любовь / "Анюта" в Пермском театре оперы и балета им.П.И.Чайковского
Выпуск №3-233/2020, Мир музыки
Премьеру «Анюты» Пермский академический театр оперы и балета имени Петра Чайковского готовил к 80-летнему юбилею автора постановки Владимира Васильева и собирался показать в апреле перед началом XVI конкурса имени Екатерины Максимовой «Арабеск». Готовый спектакль, единожды показанный в режиме генеральной репетиции, пришлось отправить в архив на неопределенный срок в силу известных обстоятельств непреодолимой силы. Как и конкурс, где Васильев - художественный руководитель и председатель жюри.
Наконец, в октябре состоялось и то, и другое - и премьера, и биеннале «Арабеск», правда, последний уже шел в режиме онлайн трансляций для зрителей, в зал допускались только члены жюри и педагоги-репетиторы, сопровождавшие участников, вынужденных кланяться воображаемой публике под записанные на фонограмму аплодисменты.
Пермь называют третьей балетной Меккой после Москвы и Санкт-Петербурга, местный оперный театр - один из старейших в России, в 2020-2021 гг. ему исполняется 150 лет. Начиная с периода эвакуации сюда Ленинградского театра оперы и балета имени Сергея Кирова (ныне - Мариинский) в годы войны балет становится для пермяков своего рода градообразующей силой, областью неимоверного притяжения и вполне обоснованной гордости: юные выпускники Хореографического училища, возглавляемого сначала Юлием Плахтом, а затем Людмилой Сахаровой, востребованы по всей стране и за ее рубежами постоянно; период работы с труппой, куда входили Римма Шлямова, Любовь Кунакова, Галина Шляпина, Любовь Фоминых, Надежда Павлова, Ольга Ченчикова, Регина Кузьмичева, Маргарита Куршакова, Лев Асауляк, Кирилл Шморгонер, Игорь Шаповалов, Олег Левенков, Виталий Дубровин, Марат Даукаев, Юрий Петухов, Геннадий Судаков, с выдающимся хореографом Николаем Боярчиковым в 1971-1977 гг. именуется не иначе, «как золотым веком» - по-праву; конкурс «Арабеск», впервые проведенный в 1988 году и объявленный открытым для иностранцев, почти сразу попал под патронат Екатерины Максимовой и Владимира Васильева и упрочил репутацию театральной Перми как одной из балетных столиц мира.
Понятно, что «Анюту» - один из лучших чеховских спектаклей в мировой библиотеке хореографического театра ХХ века - город ждал с особым волнением. Понятны и причины: любая балетная премьера здесь - событие; анонсированное участие в ней самого Васильева - событие вдвойне.
Наконец, свершилось.
Васильев танцевал на пермской сцене лишь однажды, в 2010-м - исполнял хореографическую поэму «Баллада Шопена» в партнерстве с молодой артисткой Большого театра Дарьей Хохловой, посвященную памяти Екатерины Максимовой, на открытии конкурса «Арабеск». Одиннадцать минут его исповеди повергли зал в немоту, после чего добрую четверть часа продолжалась standing ovation.
«Баллада» Васильева вышла признанием, исповедью мужественной и нежной. Красивый и гибкий человек с не отнятой временем статью, силой своего дара и полетом мысли раздвинул пространство театра до космического безбрежья. Исповедь «на ладони» соединила великие образы века, в каком он формировался как художник - века загадок Джона Гилгуда, Лоуренса Оливье, Марлона Брандо, Бергмана, Феллини, Висконти. При этом «руссковость» Васильева, почвенность его искусства, о чем как о характере дара писал балетмейстер Федор Лопухов, звучала пронзительно и всеохватно: голосом души и памятью сердца. Спустя десять лет Пермь увидела Владимира Васильева в «Анюте», которую хорошо знала по постановке 1990 года (когда в титульной партии блистала непревзойденная прима Елена Кулагина), и в роли, исполненной им сначала в телевизионном фильме-балете в 1982-м, а спустя четыре года - на первых представлениях нового балета в Неаполе и следом - в Большом, роли отца Анюты Петра Леонтьича.
В 1980-е Васильев танцевал много, последнюю «Жизель» провел в 50 лет, не было особой нужды переходить на характерный репертуар, но не войти в свой же спектакль исполнителем, остаться исключительно хореографом и режиссером (фильм делался в соавторстве с Александром Белинским), он, конечно, не мог. Три мотива привели его на сцену и заставили взять роль себе: Чехов, музыка Валерия Гаврилина, Максимова в партии Анюты.
С «Анютой» связан целый ряд прецедентов. Никогда прежде фильм не становился балетом, не транспонировался с экрана на подмостки, всегда делалось наоборот. Успех международных кинопоказов оказался настолько велик, что дирекция неапольского Teatro di San Carlo заказала Васильеву постановку на сцене. Триумф открыл «Анюте» дорогу в Большой. Дальше - Рига, Казань, Пермь, Омск, Ижевск, Челябинск, Воронеж, Красноярск, Самара, в некоторых театрах - не по одной постановке, а по две, не считая постоянных возобновлений по просьбам зрителей и по желаниям артистов. Еще одно: Валерий Гаврилин никогда не писал «Анюты», балет не почитал, но не воспротивился Белинскому и Васильеву, задумавшим извлечь из богатейшего собрания сочинений композитора музыкальные темы и соединить их в новую партитуру: над оркестровкой для телеленты работал дирижер Станислав Горковенко, позже - к итальянской премьере - Васильев добавил несколько важных сцен (включая пролог), потребовавших, соответственно, нового музыкального материала все из той же коллекции. Гаврилин сделанное не только признал, но и увлекся искусством, прежде не входившим в круг его творческих пристрастий. Наконец, уникальность «Анюты» как одного из знаковых чеховских балетов заключается в том, что в отличие от других она не только не устарела, но сделалась неотменяемой в реестре классических названий хореографического театра: более точного по поэтике и пластической выразительности текста по Чехову найти до сих пор нельзя.
В пермский спектакль Владимир Васильев вошел спустя почти сорок лет после первого своего обращения к партии Петра Леонтьича, невольно подправив абрис всей композиции и сам склад театрального сюжета. С первой же сцены, когда учитель рисования и чистописания стоит у гроба жены на отпевании новопреставленной, судьба его персонажа перемещается в центр балета-рассказа, и сам рассказ словно ведется им самим - воспоминанием, переживанием, покаянным словом. Крепкий, красивый, со светом в глазах и со вкусом к жизни, он на виду начинает сникать от тоски и нарастающего одиночества, впадает в отчаяние и хочет его скрыть - на дне ли графинчика с горькой, за неверными ли переборами гитары, но не может, смущаясь тем, что душа - некогда большая, широкая, чуткая - против воли выбирается на показ, выставляется на смех, становится уязвимой и незащищенной. Нет в Петре Леонтьиче, каким его сегодня, спустя десятилетия после премьеры видит Васильев, ни обиды на судьбу, ни ожесточенности к окружающим, ни раздражения на Петю и Андрюшу, ни осуждения дочери - Анны Петровны. Надо всем этим - другое: еще живущая в нем, но безвозвратно убывающая, отнимаемая любовь; невозможность дышать впрок без чувства, делавшего лирический голос учителя надежным и радостным, сердце - сильным, а жизнь - всеохватной. Немеют ноги, дрожат руки, слезы застилают глаза: узнает ли о такой любви, как у него с матерью, Аня, найдут ли счастье или разминутся с ним его сыновья...
Знаменитый и названный после премьеры «чеховским» вальс Валерия Гаврилина, превосходно, как и вся партитура, сыгранный симфоническим оркестром под управлением Артема Абашева, в пермском спектакле воспринимается лейттемой, голосом Петра Леонтьича - Владимира Васильева.
При отменной выделке партий у Булган Рэнцэндорж (Анюта), Александра Таранова (Модест Алексеич), Кирилла Макурина (Студент), Марата Фадеева (Артынов), составивших с раритетным кордебалетом театра портрет провинциального городка и его обитателей, пермский спектакль, данный в день открытия «Арабеска-2020», получился о Петре Леонтьиче, сыгранном Владимиром Васильевым тонко, с истовой мхатовской страстью и крупным планом. Тот редкий случай, когда встрече и исполнителей, и зрителей с большим артистом можно и нужно завидовать.
Фотогалерея
