АРЗАМАС. «Чайка» в необычных условиях

Выпуск №6-236/2021, В России

В Арзамасском театре драмы состоялся первый, так называемый пандемический спектакль. Чеховская «Чайка». Новая постановка молодого режиссера Александра Иванова удивила. Получился необычный спектакль в необычных условиях. На улице - крещенские морозы, в полупустом зале (согласно требованиям Роспотребнадзора) атмосфера сначала тоже была молчаливо-тревожная и угрюмая. Однако уходили домой зрители какие-то потеплевшие, с явным желанием поговорить-обсудить, вставшие в едином порыве, чтобы приветствовать создателей этого театрального действа.

Сцена, декорации, костюмы художника Елизаветы Егоровой сделаны по лучшим лекалам современного искусства. Пространство сцены концептуально напоминает театр Мейерхольда, где нет ничего случайного. В центре - театрик Треплева, где свой занавес (им служат белые занавески на пустых дверных проемах), задник (темнота кулис напоминает водную гладь озера). Лестница, которая ведет к этому «театру в театре», отсылает к античным представлениям, когда зрители размещались прямо на ступеньках и открыто демонстрировали свои предпочтения. Наличие лестницы допускает движение не только по горизонтали, но и по вертикали, что важно для понимания персонажей. «Главное в жизни - лестницы, - писал Леонид Енгибаров, - по ним мы поднимаемся и спускаемся (не всегда и не все самостоятельно), по лестницам мы карабкаемся, а иногда счастливо взбегаем, перепрыгивая через две ступеньки к прекрасным мраморным площадкам успеха, порой таким непрочным».

Собравшись посмотреть пьесу Треплева про Мировую душу, домочадцы сами превращаются в какое-то коллективное бессознательное, бесцеремонно демонстрирующее свое отношение к постановке начинающего автора и успевающее при этом еще и выяснять отношения между собой. Все это точно по Чехову.

Несколько странно выглядят на первый взгляд декорации. Поначалу кажется, что их просто нет. Есть только большие стеклянные окна справа и слева, как бы продолжающие водную гладь озера, с одной стороны; а с другой - они же служат зеркалами, в которых отражается то, что происходит на сцене. Эти зеркала еще и искажают, деформируют чеховских героев, позволяют увидеть их в другом свете, по-новому. Поэтому все время ловишь себя на мысли, что актеры играют что-то не то, не тех чеховских героев, к которым мы привыкли, а каких-то других, возможно, из другого времени. Эффект зеркального отражения поддерживается и костюмами. Они сделаны с помощью добавления актерам черт их персонажей. У каждого на ткани свой принт птицы, который ярче высвечивает характер образа.

Люди, населяющие наш мир, на сцене и в зрительном зале, по итогу - все актеры. Но без всяких сложностей. Так, Александр Иванов точно уловил появление нового человека - человека театрального, хотя и не человека театра в классическом понимании. Все персонажи вроде бы разные, но у них есть нечто общее: они не удовлетворены настоящим положением дел, мечтают найти для себя другие роли. Таким образом, мир спектакля - Театр, все герои - актеры, играющие заученные и порядком поднадоевшие роли, желающие сменить привычные амплуа. Что ни герой - то чайка. Каждый из них в той или иной мере повторяет жизненный путь самого пожилого персонажа этой пьесы - Сорина, по его собственному определению, «человека, который хотел».

Непривычна структура спектакля - два с лишним часа и никакого антракта. Уже эти обстоятельства позволяют дать постановке Иванова еще один эпитет - Спектакль-Поиск, пример нахождения общих точек соприкосновения классики с современностью.

Конечно, классика вечна, потому что в разное время можно повернуть текст по-другому, углубиться в темы, не вскрытые ранее за ненадобностью. Например, символична в этом отношении первая сцена (постановка пьесы Константина Треплева о Мировой душе), где, с одной стороны, сталкиваются эстетические и нравственные позиции в отношении театрального искусства, но и транслируется очень востребованная в наши дни мысль о необходимости сближения людей, которые разъединены отсутствием уважения к чужому таланту. Режиссер следует чеховскому тексту, но разрешает актерам сократить некоторые реплики, что придает фразам какую-то недоговоренность, рождает двусмысленность. И известное звучит как новое.

«Чайка» Александра Иванова - это современная драма («не комедия», как замечает сам режиссер) в довольно минималистичных интерьерах, с большим символическим подтекстом. Она однозначно имеет право на существование. Спектакль цепляет и деталями. Например, световые и визуальные эффекты Павла Пятунина, музыкальное сопровождение Ильи Гуревича. Однако это не главное. Главное - актерская игра, акцент на которую делает уже цветовой образ спектакля (доминирование белого и зеленого). Акцентные цветообразы выражают идею двоемирия, отражают вполне романтический конфликт мечты и действительности, который разрешается по-чеховски (реалистично).

Следует отметить противоречивый и выразительный образ Константина Треплева (Александр Кистерев), вызывающий самый разный спектр эмоций: от жалости до отвращения. Взрослый, но мальчик! Отказывающаяся стареть актриса Аркадина (Елена Лупачева) и ее сын очень внимательны к собственным переживаниям, но весьма жестоки и грубы с окружающими, что мастерски передают мимика, интонации, мельчайшие жесты актеров. Аркадина словно и не живет, а только бесконечно что-то репетирует. Выделяется Михаил Польдяев в роли Тригорина, демонстрирующий широкий диапазон своих профессиональных возможностей и талантов, создающий собственную эстетику этого образа. Странное чувство вызывает Петр Сорин в исполнении Сергея Столякова. Кажется, что он в своей инвалидной коляске - то самое чеховское ружье, которое в любой момент должно выстрелить, но пороха в нем уже нет. От него давно ничего не зависит, он как чучело убитой чайки - обуза для знаменитой сестры: ни пользы, ни красоты.

Неоднозначным получился и образ Заречной. Перед молодой актрисой Анастасией Зудковой стояла очень сложная задача: таланта в Нине маловато, но это не мешает ей мечтать о карьере актрисы, о признании и славе. Ее не смущают откровенные замечания Аркадиной и ирония Тригорина. Нина Заречная в исполнении Анастасии Зудковой напоминает современную девушку - милую, наивную, которая одновременно может быть крайне холодной и жестокой, способной ради цели на многое. Однако никто давно слезам не верит.

Сочувствуешь Юрию Рослову (Дорн), Елене Стребковой (Полина Андреевна Шамраева). Их отношения в спектакле показаны как-то подчеркнуто откровенно: невольно ловишь себя на мысли, что подглядываешь за чужой жизнью в замочную скважину. Безусловно, это мастерская работа над очень сложными образами. Она особенно заметна именно в ансамбле. Безусловно, все это возможно не без актера Михаила Денисова в роли Шамраева - человека грубого и жестокого.

Однако особо привлекательной для меня стала ювелирная игра Александры Пуховой в роли Маши. Нечто исключительное и выделяющее среди всех остальных героев есть даже в ее костюме - платье черного цвета, перья. Словно не Нина Заречная, а именно она и есть та самая чайка. Произвел впечатление упивающийся и безмерно страдающий от своего ничтожества муж Маши учитель Медведенко (Дмитрий Пивоваров) - это тонкая работа артиста. За ним невольно хочется постоянно наблюдать.

Знаменитого финала пьесы, в котором «Константин Гаврилович застрелился», - в спектакле Александра Иванова нет. Дорн на ухо сообщает Тригорину, что Костя убил себя, а Аркадина продолжает весело и непринужденно играть с домочадцами в лото. Театр вечен. Игра, как и жизнь, продолжается.

Нелегкая это ноша - доставлять кусочки света и тепла в темные закоулки души современника, но Арзамасский театр драмы строго следует своим курсом, за что ему огромное спасибо.

Фотогалерея