Делай, что должен / Иван Негробов (Воронеж)

Выпуск №6-236/2021, Лица

Молодой премьер Воронежского театра оперы и балета Иван Негробов своим мастерством доказывает, что на балетной карте страны существуют не только Москва и Санкт-Петербург. В 2019 году танцовщик был номинирован на «Золотую Маску» за роль Конрада в красивейшей постановке «Корсар», а в 2020 в паре с Елизаветой Корнеевой стал призером четвертого сезона телевизионного проекта «Большой балет». В его творческой копилке - лучшие партии мирового репертуара, но артист продолжает искать мотивацию в профессии и новые вызовы.

- Вы родились в семье известного воронежского танцовщика Михаила Негробова. Именно он направил вас в профессию?

- Мои родители познакомились в театре, где мама работала администратором, а папа танцевал ведущие партии. Мне с детства нравилась балетная среда, я все время был в театре. В два годика посмотрел из-за кулис «Лебединое озеро» и даже на сцену ни разу не выбежал. У меня самого сын растет, и я не представляю, чтобы он высидел за кулисами - конечно же, побежит. В 11 лет меня спросили, хочу ли я поступить в балетное училище, и я сказал «да». Так я начал учиться. Мама была двумя руками «за», а папа, скорее, против: он осознавал все, через что мне предстоит пройти.

- А когда к вам пришло осознание, что балет - очень непростая профессия?

- Когда я был совсем маленьким, я не понимал, что балет - это тяжелая работа. Я помнил радостные театральные эмоции, а негативным казалось только частое долгое ожидание, пока закончится репетиция. Я понял, что это не так, уже в училище. Я хотел быстрее его окончить и поступить в театр, потому что знал: там мне будет нравиться. А учился я через силу. Представьте: ребенка приводят в училище в 8.30 утра и забирают, измученного, в 6 вечера. Физическая нагрузка огромная! А надо ведь еще сделать домашнее задание. После этого даже погулять не хочется, не то что заниматься чем-то дополнительно.

Но никогда, думая о профессии, я себе не представлял цветов и аплодисментов, мне это даже неинтересно было. Вот честно! В детстве мне казалось, что я примерно знаю, как буду работать, когда вырасту, но не до конца осознавал это. А в училище мне просто хотелось танцевать партии - ничего другого. Сегодня мне нравится моя работа. Я в какой-то момент понял: надо заниматься своим делом, а не гнаться за деньгами и славой. Все само придет, если ты делаешь то, что должен.

- В вашей жизни не было этапа, когда Москва манила? Может, при поступлении?

- У меня вообще не было выбора, куда поступать, потому что папа учился в Воронежском училище. Он преподавал в моем классе до выпуска: с 9 класса мальчиков берет педагог-мужчина, который ставит им мужскую технику, учит сложным элементам. Конечно, я думал о Москве, о большой сцене, но... Я начинал в театре с кордебалета, но хотел танцевать сольные партии. Потом, когда они пришли, начал пробовать ведущие. Потом, когда стал их хорошо танцевать, стал премьером. Но, приходя в другой театр, ты обязательно начинаешь со ступеньки ниже. Мне сейчас этого так не хочется уже!

- У вас очень большая занятость в театре. Как справляетесь с нагрузкой? И как при этом не расплескать эмоции?

- До пандемии я танцевал иногда 7-10 спектаклей в месяц. Учить партию легко: один раз выучил, а потом немножко репетируешь, чтобы вспомнить ее к спектаклю. Я даже порядок никогда не забываю. Драматические актеры ведь быстро учат текст и надолго его запоминают, так и мы, только у нас развита память тела. Музыка играет, и тело само все вспоминает. Но много танцевать тяжело: как-то на гастролях у нас было 40 «Лебединых», и я выходил на каждый спектакль.

Самое классное на сцене - нести образ. Раньше я только на сцене вживался в роль, а сейчас делаю это заранее: примерно за час до выхода продумываю движения, вспоминаю, где какая эмоция, настраиваюсь. Музыка очень помогает быть в роли. В дуэтах ощущаешь помощь партнерши, когда вы смотрите друг другу в глаза. Конечно, эмоции должны быть к месту. Например, во время боя с Тибальдом: только что у тебя на руках умер твой друг Меркуцио, его унесли, ты готов убить врага! Иногда даже нужно не перестараться.

- Что помогает осмыслить образ? Может, записи прославленных мастеров?

- Для артиста очень важно знать, как до него танцевали другие. Я смотрю записи Барышникова, Нуриева, Васильева, Годунова. Сегодня очень нравятся ребята из Большого театра, из Мариинского тоже. Но все артисты разноплановые. Кто-то танцует «Пламя Парижа», а кто-то - «Лебединое озеро». Если бы каждого могли назначить танцевать что угодно, такой балет не стоило бы смотреть. Когда вводишься в роль, ты ее прорабатываешь от начала до конца и основу закрепляешь почти навсегда. Уже на этом этапе видно, будет ли она хороша. Но иногда ее оставляют за артистом, если он просто справляется технически. И тогда, если принц в «Лебедином» делает 32 фуэте, но эмоционально ничего не показывает, все начинают говорить: «Раньше артисты были выразительнее!» В идеале должны быть и данные, и техника, и эмоциональность. И личность должна быть, которая знает, что и зачем делает.

Не ты выбираешь себе партии, это нормально. Но всем дают шанс. Артист приходит в кордебалет, постепенно ему дают сольные партии, смотрят, какие подходят, подбирают под него. Я через год уже танцевал соло. В Воронеже это немножко быстрее происходит, конечно. На тот момент я не был готов к «Лебединому», хотя и неплохо станцевал, как мне кажется. А с «Дон Кихотом» вышел интересный случай. К спектаклю должна была пара приехать из Москвы. За десять дней до него мы начали готовиться на всякий случай, а через три дня я узнал, что буду танцевать, потому что никто не приедет... Это был тяжелый спектакль. Лучше бы так не делать, но возможности другой не было. Мне бы тогда года через два эту партию станцевать. Но все равно это опыт.

- Для артиста балета важно перенять хореографию непосредственно от постановщика?

- Не раз я работал с хореографом в его хореографии, но это не были постановки конкретно на меня. Чем дольше вы репетируете, тем легче, твое тело начинает подстраиваться. Как-то я танцевал с партнершей дуэт из балета «Anima» Софьи Гайдуковой и Константина Матулевского. Сперва это казалось невозможным, настолько он тяжелый: за восемь минут и ноги начинают болеть, и дыхания не хватает. Но уже спустя два месяца мне было в радость делать эту хореографию, я почти не уставал, и мне нравилось каждое движение.

В Воронеже сейчас должен пройти третий фестиваль «RE: Форма танца». В прошлый раз поставили восемь одноактных балетов за два месяца, я танцевал в трех. Везде разная хореография - очень круто! Это большой скачок и для театра, и для меня. Ты обычно работаешь с классикой, а тут пробуешь разную современную хореографию, contemporary dance. Это все очень интересно и доставляет удовольствие, мне нравится учить новое, хотя это происходит небыстро и мучительно. Когда приезжает такое количество хореографов, это как игра в рулетку: не знаешь, кто на тебя поставит. Огромный и полезный опыт - поработать с разными мастерами. От каждого берешь свое, слушаешь замечания и стараешься делать так, как говорят. У нас ведь постановку делает именно хореограф. То есть ты можешь посмотреть запись и приступать к репетициям, ничего уже не поменяется. Бывают импровизационные моменты, когда ты находишься на сцене, но не танцуешь, ты сам с ними справляешься. В балете не нужен режиссер, как в драматическом театре. Кстати, я восемь лет работаю, и только в этом году узнал, что и у нас должен быть режиссер!

- Как вы относитесь к современной хореографии?

- Мне больше нравятся постановки наших хореографов, потому что они вносят в работу смысл. У Гайдуковой с Матулевским я все номера люблю: у тебя продумано каждое движение и образ, который ты танцуешь. А зарубежные постановщики больше ставят движения и пластику. В итоге номер - как будто красивая ваза. Они говорят, что в этом есть такой-то смысл, ты пытаешься что-то из себя вынуть и донести, но до конца не понимаешь, и зритель тоже. Хорошо, если вы находите в современном танце несколько смыслов, а не просто смотрите красивые движения. Но если не находите - это, скорее всего, просто плохая постановка.

- Что, кроме хорошей постановки, может привести людей на балет? Реклама?

- У нашего театра почти нет рекламы, но всегда зрители очень хорошо идут. После «Большого балета» так вообще аншлаги на разрешенных 50% мест. По сарафанному радио все узнают о премьерах. Конечно, в балете реально трудно разобраться, публику надо воспитывать. В идеале надо начинать с детства, водить ребенка на детские балеты и оперы. Я один раз дал моему знакомому, работавшему на заводе, пригласительный, так он после этого сам стал покупать билеты и посмотрел весь репертуар. И много людей, которым только покажи, и они будут ходить. Мне кажется, сейчас зритель больше за эмоциями приходит. В театре красиво, сидя дома, таких эмоций не получишь. Вживую вообще все ярче выглядит. Цепляет, когда артист все делает чисто и когда он эмоционален. Но сейчас в России очень много гастролирующих трупп. На них я бы не советовал ходить: артисты танцуют по 150 «Лебединых», одни и те же выступают каждый день. Это как раз тот случай, когда накрутил 32 фуэте - и молодец. А в театре тебя подготавливают к роли, у тебя один спектакль, а не 40, и ты заранее знаешь, что сегодня выходить на сцену, и готовишься. На это публике интересно смотреть.

- После телевизионного проекта «Большой балет» наверняка посещаемость театра возросла.

- Да, люди приходят смотреть на нас. Приятные подарочки делают, плюшевые игрушки приносят, за кулисы прибегают с горящими глазами и просят сфотографироваться. Это немножко удивляет, у меня ведь почти ничего не изменилось. Конечно, награды и номинации греют душу, они нужны артистам. Выиграв «Большой балет», я как будто поднялся на один пунктик. И понимаю, что должен танцевать все лучше и лучше. Ты не имеешь права какую-то технику не выполнить или эмоцию не дать. Я и раньше считал, что должен делать все по максимуму, но теперь на каждый спектакль выхожу по-особенному, волнуясь. Даже за «Щелкунчика», которого я больше всех танцевал, - раз 300 (на гастролях мы его часто показываем).

Скажу честно: на этом конкурсе у меня была цель - не занять последнее место. У всех участников очень высокий уровень. «Большой балет» показал все региональные театры, доказал, что есть не только Москва и Питер. Когда я узнал, что поеду, мне интереснее всего было увидеть проект изнутри. Поначалу не было никакого страха. Я смотрел предыдущие сезоны, мне так нравились все ребята, я ими восторгался, многие стали моими кумирами. И вдруг побывать на их месте на этой сцене! Конечно, мне хотелось пройти их путь. Это было интереснее, чем конкурсная составляющая. Мы до пятого выпуска вообще не следили за баллами, нам было важно просто хорошо танцевать. Все видят нас: театр, город, хотелось их представить хорошо. Все снималось с одного дубля, ни разу не переснимали выступления, от этого еще нервозней было. Первый день был волнующий, как в сказке: очень много эмоций, адреналина. Это помогло: когда я выходил на сцену в партии Шахрияра, волнение ушло в гнев: мой герой злой в этот момент, так что эмоции перешли в правильное русло, и мне было легко танцевать. Я бы хотел танцевать «1001 ночь» в театре, хотя это и тяжелая постановка. Ее танцевал мой папа, партия Шахрияра - его визитная карточка. Она технически очень сложная: поднял девочку в начале адажио - и только в конце опустил. И весь балет примерно в таком духе. Но на конкурсе мы показывали только адажио. Первый выход - самый ответственный. Мы станцевали визитку, нам дали микрофоны, и это было самое непривычное на проекте - разговаривать после номера. Ты выходишь за привычные рамки, нервничаешь...

- На обычных балетных конкурсах не так?

- Я ездил только один раз на традиционный конкурс в Таллинн, стал лауреатом и решил, что больше не буду участвовать. Там такая атмосфера спортивная. В «Большом балете» все друг друга поддерживали, все понимали, где мы и что делаем. Это ведь больше шоу, где главное - показать эмоции, свою роль. А на конкурсе - спорт в чистом виде: кто сколько пируэтов скрутит, какую технику покажет. Никому не нужны твои эмоции. Но я считаю, что точно нужно хотя бы один раз попробовать, а лучше - занять какое-то место. Ты готовишься 3-4 месяца каждый день, репетируешь несколько номеров. Это балетный интенсив. Надо идеально сделать движения, все вымеряется до секунды. И после выступления у тебя есть сделанный номер, плюс ты оттачиваешь движения. Это очень полезная вещь. Потому что обычно к спектаклю ты готовишься неделю: вспомнил, отрепетировал немножко и пошел танцевать с тем багажом за спиной, какой у тебя есть. А при подготовке к конкурсу ты складываешь в рюкзак вещи на дальнейший путь.

- Что вам кажется самым важным для артиста балета?

- Конечно, надо быть начитанным, многое знать. Отличный пример - Николай Цискаридзе. Но нас буквально учат быть культурными. Ведь в балетное училище поступают с 5 класса: ребенка забирают из обычной школы, где он может связаться непонятно с кем, и отдают в среду, где вокруг него люди искусства. Да и после занятий нет возможности гулять, поэтому он без выбора становится интеллигентным. Но самое главное для артиста балета - уметь доводить дело до конца и добиваться своей цели. Надо заставлять себя каждый день рано вставать, заниматься у станка, пробовать различные технические вещи, чтобы быть на уровне. Очень важно репетировать с хорошим опытным педагогом, который видит твое тело и исправляет недочеты, ведь ты сам не все можешь увидеть и исправить. И всегда слушать педагога-репетитора: неважно, звезда ты или из кордебалета. Нужно исправлять ошибки, о которых он тебе говорит, иначе они копятся, ты начинаешь хуже танцевать, и все рушится.

Фотогалерея