Честное имя и талант / Вспоминая Евгения Колобова (Москва)

Выпуск №6-236/2021, Вспоминая

Честное имя и талант / Вспоминая Евгения Колобова (Москва)

19 января 2021 года одному из лучших оперных дирижеров России, основателю Московского театра Новая Опера Евгению Колобову исполнилось бы 75 лет. Судьба ему отмерила 57 лет жизни. Кто-то скажет, что это мало, и мне, как дочери, наверное, больше, чем кому-либо, не хватает общения с отцом, и с каждым годом это чувство становится острее. Абстрагируясь от родственной связи, и воспринимая Колобова как явление в оперном искусстве, определенно могу сказать, что темп его жизни был неимоверно высок, а сама его жизнь была настолько насыщена событиями, удивительными музыкальными открытиями и глубокими откровениями, что тот срок, который был определен ему свыше, Евгений Колобов прожил сполна, во многом опередив свое время. Колобов оставил после себя не только прекрасный театр в саду Эрмитаж, которому в этом году исполнится 30 лет, но и сам того не ведая, сформулировал нравственный кодекс Художника в искусстве. И сегодня, вспоминая отца, я решила собрать его основные мысли в единый текст, чтобы еще раз соприкоснуться с этой удивительной личностью и «услышать» маэстро от первого лица.


«Я попал в музыку случайно. Мой отец, военнослужащий, ходил на службу мимо Хорового училища им. Глинки при Ленинградской капелле и однажды увидел объявление о приеме мальчиков, а так как я любил петь, то папа взял меня за руку и повел на конкурс. Так я попал в этот «мужской монастырь», где директор Роберт Савейко с первых дней «зарубил нам на носу», что на свете есть три святые вещи: МУЗЫКА, РОДИТЕЛИ и РОДИНА, три святых слова, с которыми я и живу.

Для меня музыка и в самом деле как религия - моя религия! Конечно, когда мы занимаемся ею как профессией, присутствует много земного, практического. Но это все второстепенное. Пускай результат не тот, пусть плохо получилось, но я перед Богом чист, потому что отдал музыке все, что мог.

Марина Цветаева гениально сказала: «Поэзия - это перевод с родного языка на чужой». Так же и музыка. Ноты - это не музыка, это - шифр, так же, как великая литература - шифр. И каждый отгадывает его в меру своих возможностей, которые дал Господь и обозначило время. Для меня партитура - это как стихотворный оригинал, который нужно еще перевести на другой язык - язык музыкального спектакля. И перевести его как Колобов.

Внесение себя в ту музыку, которую я исполняю, для меня не самоцель, это было бы просто кощунство. Но если я не могу исполнять ее так, как слышу, исполнение теряет для меня всякий смысл. Но я знаю, что на том свете я смогу объяснить композиторам, почему я так поступил. И, может, они поймут: не гордыня вела меня, у меня была идея. Я могу сделать Чайковского веселым, а могу трагическим. Когда я дирижирую, мне кажется: я понимаю правильно. Но это - мне кажется...

Великие композиторы прошлого для меня живые люди, которые творили в конкретных жизненных условиях. Наверное, отсюда у меня «композиторское» отношение к нотному тексту; корпеть над партитурой и оркестровыми партиями, писать ноты, редактировать их за письменным столом я люблю гораздо больше, чем репетировать. А то, чем так манит эта профессия многих - возможность руководить исполнением музыки, критиковать и поучать музыкантов, самому не издавая ни единого звука, - для меня это часто мучительно. Из-за этого чувствуешь свою «несамодостаточность», ты, как заложник, ощущаешь свою зависимость от всех: музыкантов, певцов, их самочувствия и даже настроения... Дирижер - красивая с виду, но трагическая профессия: между мной и музыкой стоит множество людей. Я понимаю музыку так, другой - иначе. Музыканты - это не мои подневольные, это мои друзья. Я стараюсь их вовлечь в совместный творческий процесс. Иногда на репетициях читаю стихи, потому что мне необходимо создать определенную ауру, настроение. Важно, чтобы они эту музыку почувствовали вместе со мной.

Опера, на мой взгляд, - самый великий жанр в искусстве по заложенным в нем возможностям: музыка, драма, танец, сценография. Все это должно быть едино, цельно. Рождение спектакля - акт священный и дорогой. Когда дирижер, режиссер, художник - яркие личности, неизбежно возникает три разных видения. Мы спорим, ищем компромисс, и это тоже увлекательный момент. Ведь именно в процессе творческой работы и рождаются самые важные идеи, отыскиваются те музыкальные и смысловые нюансы, которые всё и определяют в искусстве.

Главным для меня всегда был смысл. Не могу мириться ни с одним звуком, вокальным или инструментальным, в который что-то не вложено. Можно мириться с техническим несовершенством, изъянами голоса, но исполнение музыки, лишенное мысли, чувства и характера, просто немыслимо. Все важные задачи в опере должны решаться в музыкальной интерпретации партитуры. В идеале режиссер должен сначала вслушаться в музыку, так как в ней уже заложены все смысловые узлы будущего спектакля. Но обычно все происходит иначе.

Искусство - вообще загадка, оно воздействует на человека по-особому, и для каждого оно интимно. Один журналист как-то спросил меня: «Что такое искусство и что - попса?» Мне кажется, что искусство - это то, что воспринимается интимно каждой личностью, а попса - для толпы. Не для народа, а для толпы. Другое дело, народ наш все больше вытесняется толпой, а толпе не нужно вечное: тишина, гармония, звездное небо. Она откликается криком на крик. Искусство же рождается в тишине.

Искусство - это всегда высокая философия в образах - художественная философия, обращенная к высшим смыслам жизни. Чистота, добро, любовь, правда - это ведь в любой ситуации ценности, неотменимые и неотделимые от красоты, - как же может обойтись без них искусство? Однако о каком искусстве может идти речь, если оно не ведет к добру?

Вот такой, если хотите, парадокс: я не верю в конечное торжество добра, но делаю все, чтобы его стало больше. Красота, быть может, и не спасет этот безумный мир, но великая божественная Музыка всегда утешит душу простого человека и напомнит ему, что он - Человек, рожденный для добра, света, праведных дел на благо нашей прекрасной и измученной Родины.

Чем все-таки удивительна наша страна? Тем, что глубокие нравственные и культурные корни, которые уходят в прошлое, все равно живут в народе и не умирают. Не сытость рождает красоту. Брат Ван Гога любил повторять, что «красоту порождает страдание». В России всегда было так... И если в самых трудных условиях нас влечет к красивому, к поэзии, природе, музыке - значит есть какие-то неистребимые запасы духовного. Думаю, они и Бог - это все, на что остается надеяться России. Артист не может забывать о святом. Он с этим святым должен выходить на сцену - и в дни премьер, и в часы репетиций.

Василий Розанов в «Опавших листьях» сказал, что он бы пошел в ту тихую, бессильную, может быть, и в самом деле имеющую быть затоптанной оппозицию, которая состоит в том, чтобы встать рано, помолиться и работать. Вот это я и считаю задачей любого интеллигентного человека - честно работать и не врать себе. У Художника должно быть два главных качества: честное имя и талант. Если наличие таланта зависит от Бога, то за свое честное имя Художник отвечает сам».


Фото из домашнего архива

Фотогалерея