Не стало Виталия Стремовского (Москва)
Выпуск №7-237/2021, Скорбная весть
В ночь с 18 на 19 марта ушел из жизни Виталий СТРЕМОВСКИЙ, артист и режиссер Центрального академического Театра Российской армии, сыгравший на двух сценах этого театра множество ролей. Среди них (особенно в первые годы из почти полувека служения) были те, что принято называть «вторым планом». Но таким мощным обаянием, такой «особостью» обладал этот артист, что невозможно было не отметить его в каждой.
После окончания Школы-студии МХАТ с группой своих однокурсников Виталий Стремовский уехал в Тбилиси, в Русский драматический театр имени А.С. Грибоедова, которым руководил в ту пору Григорий Лордкипанидзе. И первым режиссером молодого артиста стал попавший в этот театр волею судьбы Петр Наумович Фоменко, у которого Стремовский сыграл первую роль в спектакле «Свой остров» Р. Каугвера. Тетрадку с этой ролью, с пожеланиями Фоменко он сохранил навсегда... Там же, в Грибоедовском театре, он стал первым исполнителем роли Теймураза в спектакле «Не тревожься, мама!» Нодара Думбадзе.
А в 1972 году Виталий Лазаревич, призванный в ряды армии, попал в команду ЦАТСА, после прохождения которой его пригласили в труппу. И вот - причудливая игра судьбы: в это время Рубен Агамирзян ставил спектакль под названием «Не беспокойся, мама!», в который Стремовский вошел вторым исполнителем той же роли.
Когда Александр Вилькин ставил в ЦАТСА «Усвятских шлемоносцев», он посоветовал Виталию Стремовскому заняться режиссурой, и артист поступил в Щукинское училище на режиссерский факультет. Объем его режиссерских работ невелик («Схватка», «Старый холостяк, или Распутники», в Театре кукол имени С.В. Образцова «Про Федота-стрельца», еще ряд постановок), но многие занятые в его спектаклях артисты и партнеры отмечали именно эту «жилку» в артисте, в его точных и мягких по тону подсказках, в его выстраивании взаимоотношений с другими персонажами, в пристальном разборе текста.
Когда речь идет об артистах, каждый находит для себя тот «заветный список» ролей, что не ушли вместе со спектаклями за десятилетия, а остались в памяти. Для меня это, в первую очередь, такие разные по объему, но неизменно точные по раскрытию характеров работы, как Винченцо Сальгари в «Давным-давно», Валико («Когда придет мой час»), Андрей («Каждый осенний вечер»), почти бессловесный, но пластически выверенный американский разведчик из «Странствий Билли Пилигрима», Гурий Кротких в «Вассе Железновой», лейтенант Козлов («Усвятские шлемоносцы»), Родомский в «Идиоте», Макдуф в «Макбете», мистер Астлей в «Игроке», Шприх в «Маскараде»... Ну, а из самых незабываемых - глубоко, серьезно и точно прожитые Сидней в «Боже, храни короля!», Сатана в «Дон Жуане», Дорн в «Чайке», Луп-Клешнин в «Царе Федоре Иоанновиче», Глагольев-отец в спектакле «Этот безумец Платонов» и последняя из виденных мной на Экспериментальной сцене ЦАТРА - Луиджи Палья в спектакле «Осенняя история» по пьесе Альдо Николаи «Железный класс».
Он был чрезвычайно востребован как артист, как педагог актерского мастерства в Институте современного искусства, художественный руководитель творческой актерско-художественной мастерской в Московском государственном университете культуры и искусства, и на «Радио России», где на протяжении четверти века оказывался незаменим в разных передачах, ему было мало. В интервью Александре Авдеевой в 2007 году Виталий Стремовский признавался: «Мне, как артисту, хотелось бы больше работать. Той работы, что есть сейчас, для меня мало. Конечно, мне сейчас гораздо сложнее, чем лет двадцать назад. Мне было сложно вначале, когда я ничего не понимал в профессии, и сейчас, потому что этой работы конкретно для меня мало. И потом, мне кажется, что театр, не только наш, но Театр, в принципе, сдвигается в какую-то облегченную сторону, борьбы смыслов все меньше и меньше, наблюдать за этим процессом тяжело. Но мне кажется, что это временно, что наступит опять время смыслов, очень бы хотелось еще на это посмотреть».
Случилось так, что при жизни этого интеллектуального, глубоко чувствующего артиста «время смыслов» так и не наступило. И не наступит никогда уже то, о чем он сказал в конце интервью: «Прошлое я бы определил так: «Эх, мало сделал». А будущее: «Может, еще повоюем...»
И приходят на память строки любимого артистом Юрия Левитанского:
И, участвуя
в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут
мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как
сплетается с другими эта тоненькая
нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего
не изменить...
Уже не повоюет и не изменит. А нам остается хранить светлую и благодарную память...
