ОРЕЛ. Феллини — это дорога жизни

Выпуск №1-241/2021, В России

ОРЕЛ. Феллини — это дорога жизни

В «Свободном пространстве» поставили спектакль «Ночи Кабирии» по мотивам одноименного киносценария Федерико Феллини, Эннио Флайяно, Туллио Пинелли и Паоло Пазолини.

Проект осуществил главный режиссер Ярославского театра юного зрителя им. В.С. Розова Игорь Ларин, актер, своими моноспектаклями заслуживший признание публики и высокие оценки критики; режиссер, работающий в России и за рубежом, организатор театров «Особняк» и «Монплезир», лауреат всероссийских и международных театральных фестивалей.

В 1997 году Ларин поставил в Орле «Станционного смотрителя». Спектакль до сих пор памятен любителям театра. В 2019 на IX Международном фестивале камерных и моноспектаклей LUDI во внеконкурсной программе он представил моноспектакль «Записки покойника» по «Театральному роману» Михаила Булгакова, а в конкурсной программе участвовала «Медея» в его постановке.

Нынешний спектакль в какой-то мере можно считать памятным: в прошлом году мир отмечал 100-летие со дня рождения Федерико Феллини, вероятно, самого отчаянного мечтателя, с небывалым лирическим напором и стилем, одновременно метафорически пышным и головокружительно утонченным технически. Он стал воплощением кинематографа, символическим эквивалентом слова «режиссер».

Если задаться вопросом, с каким художником ассоциируется живопись - наверняка, вспомнится Леонардо, задумаемся о музыке - первым будет Моцарт, а, размышляя о сущности кино, в зеркале памяти материализуются диковинные образы фильмов Федерико Феллини.

Драма 1957 года «Ночи Кабирии» - горестная и трогательная история проститутки Кабирии, где за внешней пошлостью и кажущейся бесхитростностью кроется глубокая трагедия. В итальянском «cabiria» означает «снедь», «пища» - ее съедают, как жареного цыпленка, каждый ею пользуется, манипулирует, в то время как ее отроческая душа полна чудес.

У Феллини это также метафора странствия и мытарства души по серой пустыне жизни, где ее подстерегают зыбучие пески и притаившиеся хищники. Киноведы поясняют, что у неореалистов «проститутка» - образ не социальный, а мифологический, а цирк - важнейшая часть эстетики Феллини, символ перехода в область бессознательного. Таким образом, сцена, когда героиня оказывается в цирке на сеансе гипноза, где перед праздной публикой, сама того не желая, раскрывает сокровенные тайники души и, благодаря этому, знакомится с мошенником и убийцей Оскаром - это еще и иносказательное погружение в себя, во сны своего разума, рождающего чудовищ.

Джульетта Мазина, муза Феллини, актриса, сделавшая своего персонажа одним из самых узнаваемых женских образов мирового кино, говорила: «В сущности, все персонажи, которых я играла - не Джульетта Мазина, а по большей части сам Федерико. Кабирия - это Федерико». Проститутка «с зонтиком, которым она потрясает, словно шпагой, и в ее круглых, широко открытых глазах ночного эльфа написаны бесконечное удивление и жадный интерес», - так описывал образ сам режиссер.

В России было лишь две постановки «Ночей Кабирии» в любительских театрах, то есть спектакль «Свободного пространства» - первый масштабный проект, своеобразная рефлексия по мотивам легендарной кинокартины. У Игоря Ларина уже был опыт работы с киносценариями: он несколько раз ставил Бергмана, переписывал его сценарии. В случае с «Ночами Кабирии» Ларин, на мой взгляд, следует внутренней линии картины Феллини, добавляя к исходному полотну то, что в характере и душевном строе героини близко и понятно современному российскому зрителю.

Режиссер говорит, что в работе над спектаклем он, прежде всего, исходил из основной идеи послевоенного кинематографа 50-х годов: голод, холод, разруха, жизнь мучительна, жить невозможно, но люди выживают. Эта идея, по его словам, по-прежнему актуальна.

Интерпретация Ларина не противоречит сюжету и подтекстам итальянской картины, но эмоционально звучит очень по-русски. Феллини говорил, что давно мечтал снять фильм о современной Золушке - несчастной проститутке, всеми обманутой, обиженной, мертвым кольцом окруженной царящей повсюду несправедливостью, сердце которой, тем не менее, остается чистым и наивным, а сама она непостижимым образом выживает и даже остается верной собственной мечте.

Кабирия в исполнении Елены Шигаповой тоже трагическая Золушка, пронзительная, отчаянная и, в то же время, кроткая. Но это русская Золушка, у нее русский менталитет: в ней больше тоски и острее ощущение безысходности. Поэтому финал спектакля кардинально отличается от концовки фильма: он не оставляет ощущения печальной радости, там нет знаменитой феллиниевской парадоксальности. Может быть, гениальным ходом такой финал не назовешь, однако он логически проистекает из обстоятельств личной и окружающей жизни и свойств личности героини. Кроме того, та ее ошеломляющая улыбка стала символом итальянского кинематографа, и повторять ее не имело бы смысла.

В финале отдаленным эхом слышатся отзвуки судьбы Ларисы Дмитриевны из «Бесприданницы», Катерины из «Грозы» и других женских ипостасей лишнего человека в русской литературе. Чувство нравственного потрясения - кода спектакля, океан слез, затопивший материк Кабирии.

Все актерские работы удачны, и каждая заслуживала бы отдельного рассказа. Вот поэтический, полусновидческий образ нищенки Хильзы (Маргарита Рыжикова), которая когда-то была первой красавицей, знаменитой и богатой, но «всякий раз влюблялась по-настоящему и кончала жизнь самоубийством три раза», поэтому теперь, закутанная в бесформенное тряпье, смирившаяся, ставшая тенью тени той, что была, она прозябает на самом дне.

«Человек с сумкой» (Михаил Артемьев) - волшебник не из этой Вселенной, спускающийся в ад, чтобы облегчить страдания земных мучеников. Их участь очевидна, но они одни из немногих, чьи сердца не набиты опилками.

Вот король сцены, самодостаточный, пресыщенный светский лев Альберто Ладзари (Валерий Лагоша). Опытная, битая жизнью, не безвыходно ожесточившаяся Ванда (Нонна Исаева), способна на сочувствие. Оскар (Николай Рожков), очередной «возлюбленный», воспользовавшийся доверчивостью Кабирии, в последней сцене, где он планировал убить девушку, из живого человека будто обращается в нежить, в подделку под реальность, с него, как со свиты Воланда, покидающей Москву, слетают все покровы.

Спектакль черно-белый, как и жизнь Кабирии: день - ночь, полоса белая - полоса черная. Минимум декораций. Используется живая камера. Аскетичный минимализм на сцене и выразительные крупные планы акцентируют внимание на главном персонаже, обуславливающем всю структуру повествования.

Такой подход соответствует художественной стратегии Феллини: он, словно сквозь лупу, рассматривал персонажа, делая главными героями тех, на кого прежний кинематограф не обращал внимания. Мартин Скорсезе писал: «Феллини - это дорога жизни, и все, идущие этой дорогой, в конце концов, приходят к берегу моря». Зрители спектакля пройдут этой дорогой туда, где бесконечное обновление и вдохновение, где открывается новое понимание человеческой души.

 

Фото с официального сайта театра

Фотогалерея