Опасный поворот / "Орлеанская дева" в Мариинском театре

Выпуск №1-241/2021, Мир музыки

«Орлеанская дева» П.И. Чайковского - опера с несчастливой судьбой. Написанная «в противовес» лирическому «Евгению Онегину», монументальная «Дева» была «нищенски» поставлена в Мариинском театре (1881), с декорациями и костюмами из подбора (в основном, из «Фауста»). Зрителю все же опера понравилась (24 вызова), но критики, включая собратьев-композиторов, встретили ее в штыки. Кроме того, цензура уничтожила все религиозные моменты либретто, без которых произведение теряет смысл. Чайковскому с трудом удалось отстоять хотя бы кардинала вместо архиепископа (сцена коронации в Реймсе). А драма Ф. Шиллера в переводе В.А. Жуковского, взятая за основу композиторского либретто, запрещалась вплоть до 1884 г. Составитель буклета к нынешней премьере ругает советскую «атеистическую» цензуру, исказившую в 1945 г. замысел Чайковского, но она лишь шла по стопам царской цензуры...

После успешной премьеры 1881 г. «Дева» прошла несколько раз и ушла из репертуара. У нее были конкуренты, в том числе кантата «Жанна д'Арк» Д. Россини, и еще более девяти итальянских, немецких, французских, испанских музыкальных версий. На Западе оперу Чайковского не знают, несмотря на пиетет перед самым «европеизированным» русским композитором. Не считая пражской премьеры «Орлеанской девы» (1882), опера поставлена только в 1989 г. Гарри Купфером в Мюнхене, но его опыт продолжения не имел. Иоанна Чайковского в наши дни «заслонена» ранней оперой Д. Верди (1845), почти на тот же, шиллеровский сюжет. Предваряя юбилей итальянского классика, «Джованну д'Арк» вспомнили в Парме с идеальной исполнительницей роли Жанны, болгаркой Светлой Василёвой (2012). Позже этой оперой открыл сезон 2015 г. Ла Скала (с Анной Нетребко в главной партии). «Джованна», хотя автор ее и не любил, привлекает зажигательными ритмами молодого Верди, компактностью и даже забавностью маршеобразных хоров в сцене битвы (напоминают советскую песню «Мы красная кавалерия»).

В России «Орлеанская дева», как правило, появляется в кризисные периоды, на очередной волне патриотизма. Вспомним послевоенный спектакль Театра оперы и балета им. С.М. Кирова, «перестроечную» постановку Бориса Покровского в 1990 г. (Большой театр). Наконец, она исполнена в год преждевременно объявленной победы над коронавирусом («Мариинский-2»).

До недавнего времени репертуар наших оперных театров был по преимуществу итало-французско-моцартианский. Последние сезоны, словно по мановению волшебной палочки, все обратились к русской опере: две «Царские невесты», два «Опричника», две «Снегурочки», дилогия Д. Шостаковича-В. Гаврилина, «Эсмеральда» А. Даргомыжского. В этом году Мариинский театр подарил нам «Снегурочку», новую редакцию «Ночи перед Рождеством» и «Орлеанскую деву». Разумеется, в этом внимании к национальной опере нет ничего плохого. И под «опасным поворотом» я подразумеваю совсем иное. Даже проглядывающие в постановках опер Н. Римского-Корсакова и П. Чайковского победоносцевские мотивы: «Православие. Самодержавие. Народничество» - не так уж и пугают. Волнует «качество продукции».

Фестиваль «Звезды белых ночей» в Мариинке всегда славился высоким уровнем исполнительства, громкими премьерами. Понятно, в условиях пандемии зарубежные звезды (по крайней мере, многие) не смогли приехать. Мы и своими богаты. Очевидно, «Орлеанская дева» задумывалась Валерием Гергиевым как главное событие фестиваля. Выбрана опера масштабная, в стилистике «большой парижской оперы», очень редко исполняемая. Со времени последней ленинградской премьеры в 1945 г. прошло 76 лет.

Но все это история, а нас интересует спектакль 2021 г. в режиссуре Алексея Степанюка. Степанюк ставит почти всё в Мариинке. На его счету 16 премьер в петербургском театре. «Орлеанской деве» предшествовала «Летучая мышь», вещь несколько иного плана. У каждого режиссера должно быть кредо, как у вердиевского Яго. В 2020 г. мы прочли интервью со Степанюком. Из него выяснилось: 1. он, Степанюк, поборник психологического театра; 2) «музыкальное искусство должно нести еще охранную функцию. То, что недодают сейчас в школе детям, они должны восполнить в театре». Вот, оказывается, для чего существует театр.

Иными словами, режиссер прежде всего заботится о просвещении детей. Признаться, я прочел текст интервью после «Девы», поэтому меня несколько удивило, почему действие оперы Чайковского начинается с появления в лесу голеньких девушек, селянок-купальщиц. Про лес мы догадались благодаря трехобхватным стволам деревьев (художник - тоже «дежурный» сценограф Вячеслав Окунев). Кроме того, на заднике бушевал видеопожар леса. Степанюк сообщил в программке: «Огонь - это лейтмотив всего спектакля, символ всеобъемлющего пламени, в котором сгорает всё - весь наш мир, с его безумием войн и ненависти, безумием псевдонравственных ценностей (?). И над этим огнем с улыбкой святой возвышается Орлеанская дева». Красиво сказано, но мы видим подряд уже третий пожар леса на петербургских музыкальных премьерах. На третий раз огонь воспринимается как модный эффект, не более. Возникает предположение: пожарные заключили с театрами договор на рекламу «Берегите лес от пожара!» И хотелось бы представить, как бы режиссер улыбался, сгорая заживо. Правда, он не святой.

Однако нас интересует не столько лес, сколько героическая дева. На третьем представлении, мной виденном, ее партию пела звезда петербургской и мировой сцены Екатерина Семенчук (Ла Скала, Метрополитен, победа на конкурсе Би-би-си «Певец мира» в Кардиффе). Слов нет, роль Иоанны очень сложна. Для нее нужен двойной голос (подобно Каллас), с сопрановыми верхами и глубокими низами меццо. Прославленный голос Семенчук пропадал то на верхних нотах, то на нижних, повисали отдельные фразы. Голос звучал глухо, даже в знаменитой арии первого действия «Простите вы, холмы, поля родные». Только во втором действии дева обрела бóльшую звучность.

Что же касается внешнего облика, то, похоже, на третью исполнительницу не хватило сценического костюма. «Латы» сидят на ней «косо», фигура приобрела непропорциональность, приземистость. Бутафоры не озаботились подобрать Семенчук меч по руке. Очевидно, он слишком велик и тяжел для бедной девушки - она не умеет с ним манипулировать. Тем более, не сможет «разить». Дико выглядит красная тряпица с лилиями, которой дева прикрывает свои брючата в сцене храма. Известно, что воительница отказывалась снимать мужскую одежду, но, предполагаю, эту проблему в церкви XV века решали как-то иначе. Создается впечатление, будто спасительница Франции постоянно угнетена и потому втягивает голову в плечи.

Почти хоровая опера сочетается с прекрасными лирическими эпизодами. И Чайковский подчеркивал важность любовной линии в своем необычном создании (напомню, у Верди изображен роман Жанны с королем). В спектакле перед встречей с роковым возлюбленным Иоанна втыкает в пенек древко знамени, чтобы руками свободнее было размахивать (как ей удалось воткнуть древко?), а потом начинает бессмысленно рубить мечом пустой воздух. Видимо, это должно обозначать бой.

Сцена с неожиданным взаимовлюблением Иоанны и Лионеля на поле боя, в момент протыкания противника мечом, психологически неправдоподобна и у Шиллера, которому следовал Чайковский. Однако Шиллер - романтик, у него страсти на грани безумия. В спектакле 2021 г. о страстях нет речи. Никто не знает, как изобразить внезапный, почти религиозный, экстаз, а этим всё происходящее только и может объясниться. Увы, и психологических оправданий Степанюк, вопреки своему «кредо», тоже не предлагает. Иоанна-Семенчук и рыцарь Лионель (обычно выразительный Роман Бурденко) не только не передают потрясение от пробудившейся любви, но и в принципе довольно вялы. Алексей Степанюк, похоже, отвлекался на другие важные дела и не имел времени объяснить актерам, что они должны делать на сцене.

Эпизоды дворцово-храмовые со стрельчатыми окнами, арками и в либретто достаточно уязвимы, но в сценическом варианте и вовсе изумляют. Унылый праздник второго акта прерывается танцем цыганок и скоморохов. В XV веке цыгане еще только появились в Европе. В любом случае, они воспринимались как нечто маргинальное. Тем более, их не могли пригласить на придворный праздник. Позже их казнили, отрезали им уши и т.д. Любовь к цыганщине из конца XIX-XX в., Эсмеральду ко двору не звали. Скоморохи - явление чисто славянское, и не существовали в средневековой Франции. Это, правда, вопрос не к Степанюку, а к либреттисту П.И. Чайковскому. В Мариинке цыганки делают движения модерн-танца (хореограф Илья Устьянцев), скоморохи наряжены в роскошные дворцовые кафтаны. Несколько оживляет атмосферу несуразного и скучного праздника главная мариинская красавица Мария Баянкина (Агнеса Сорель). Она же демонстрирует звонкий голос, который должен бы быть у Иоанны. По идее Жуковского, Агнеса - земной идеал женщины. По Степанюку, домашне-королевская интриганка.

Картина коронации странна изначально. Почти все композиторы учитывали контекст известной им музыки. Петр Ильич не исключение. Сцена коронации напоминает усеченный «Триумф Радамеса». Последующий допрос Иоанны о ее связях с демонами - сцену суда с троекратным вопрошанием Радамеса. «Аида» появилась за 10 лет до «Орлеанской девы», Чайковский ее хорошо знал.

Наверняка, противоречия «Орлеанской девы» известны создателям спектакля. Почему, зная недостатки этого не лучшего произведения великого композитора, они все-таки к нему обратились и решили сделать гранд-спектакль, остается загадкой. Преодолеть проблемы «Орлеанской девы» может только очень мощный режиссерский замысел. Верю, исполнители первых двух премьерных представлений были удачнее, но Степанюк с художником Окуневым неизменны.

Спектакль 2021 г., при всей его непоследовательности, возрождает стилистику оперных штампов 1950-х годов. «Опасный поворот» - это резкий, «со скрежетом тормозов», поворот от дикого авангардизма (как его у нас понимают) к замшелому традиционализму. Не берусь сказать, что лучше, но хотелось бы разумной гармонизации старого и нового. Может быть, и не стоило бы писать эту рецензию - у кого не бывает неудач, если бы «опасный поворот» не обозначился как тенденция. В одном сезоне вышли три премьеры: помимо «Девы», «Опричник» в Михайловском и «Фраскита» в Театре музкомедии. Они поражают своей архаичностью, дурновкусием и провинциализмом. В количественном отношении мы вернулись к показателям премьер до эпидемии коронавируса. В нравственно-художественном отношении болезнь затронула сознание некоторых наших творцов в театрах города - не берусь давать оценки в масштабах страны. Надо лечиться, вакцинироваться.

Фото с официального сайта Мариинского театра

Фотогалерея