Один - для всех / "Дети Ноя" в Государственном драматическом театре "Комедианты" (Санкт-Петербург)

Выпуск №3-243/2021, Премьеры Санкт-Петербурга

Франко-бельгийский драматург, писатель и философ с докторской степенью Эрик-Эмманюэль Шмитт не просто знаменит и награжден разными престижными премиями - и кино, и литературными, и театральными, но его произведения идут на всех сценах мира и переведены более чем на тридцать языков.

Нас же интересует лишь одна грань его драматургии, связанная и с историей, и с религией одновременно. Теме, к которой обратились сразу многие российские театры. Значительную и заслуженную популярность приобрел спектакль 2004 года в постановке Владислава Пази «Оскар и Розовая Дама», в котором Алиса Фрейндлих представила «две роли в одном лице». Теперь к этой теме обратился театр «Комедианты», поставив пьесу «Дети Ноя», также входящую в «Цикл незримого», состоящий из четырех произведений Шмитта. Каждое - это яркий и запоминающийся взгляд автора и его героев на одну из мировых религий: буддизм, иудаизм, мусульманство и христианство. Через нашу повседневную жизнь.

О постановке, выбранной для премьеры художественным руководителем театра «Комедианты» и режиссером спектакля «Дети Ноя» Михаилом Левшиным, и пока редко показываемой зрителям, и поговорим.

Сама по себе пьеса, которую для зрителей театра подготовили Александр Браиловский и Анастасия Федорова, небольшая, но столь яркая и порой ставящая в тупик непредсказуемостью поступков ее участников, что было интересно увидеть предпринятое авторами, режиссером и актерами, чтобы текст стал частью жизнью и на сцене, и в зрительском восприятии.

Действие происходит в оккупированном немцами Брюсселе и сразу «обозначает» приоритеты: семья знаменитого в бельгийской столице портного и их знакомые пытаются спасти от гибели или лагеря маленького Жозефа, еврейского мальчика, которому меняют документы и с помощью католического священника отца Понса привозят на Желтую виллу, пансионат для таких же изгоев с «придуманной» взрослыми биографией, как он... Но еще это и рассказ о «взаимодействии» двух культур и двух религий - католической и иудейской через трогательную дружбу Жозефа и отца Понса. И тут просто уникален образ мадемуазель Марсель, с ее вечными чертыханиями, нарочитой грубостью и в то же время пониманием чужой беды, мимо которой не пройти. С нее начинается путь «в люди» Жозефа, которого священник и привозит в ее дом. В предыдущем «убежище», в особняке богатых бельгийцев, к которым неожиданно нагрянула полиция с обыском из-за сообщения, что граф и графиня укрывают еврейскую семью, стало опасно.

Не раздумывая, помогать ли мальчишке, за укрывательство которого ей грозит тюрьма, она тут же отвечает согласием на просьбу отца Понса выправить новые документы для Жозефа, сделав его пребывание в пансионате на вилле законным. И даже по-своему заботится о мальчишке, угощая его между ругательствами странными леденцами, которые тот будет хранить всю жизнь. Как и два трамвайных билета, свой и матери, увозившей его из гетто. И из беззаботного детства. Без национальности, вероисповедания, необходимости скрывать настоящее имя...

Отдельно о мадемуазель Марсель. Нечасто бывает, что на сцене - это два абсолютно разных человека: актриса Анастасия Пижель делает невероятное, чтобы создать образ ворчащей «стервы», даже внешне намеренно отталкивающей от себя, и одновременно вершит поступки, заслуживающие уважения, порой переходящие все человеческие возможности: от тайного проникновения в дом бургомистра, чтобы похитить продовольственные талоны, нужные для спасения людей, до подделки документов...

Понимаешь это, когда открывается ее «тайная жизнь» бельгийской патриотки, и мадемуазель Марсель ведут на расстрел...Мы не видим этой сцены, но она осязаема для зрителей, как и реплики, и ужимки, и нарочитая грубость женщины, оказавшейся на деле героиней Сопротивления.

Интересно, как просто «решается» возраст главного рассказчика - Жозефа. Точнее, переход из детства в уже взрослую жизнь, и наоборот. Их всегда двое, хотя между ними десятки лет. Тут-то на помощь действию режиссер «призывает»... обыкновенную куклу, которая становится непременным соучастником всех переживаний мальчишки, словно концентрируя на себе его эмоции. Став прообразом его прошлого и его настоящего. И актер Сергей Николаев, взрослый уже Жозеф, тоже «сливается» с той, военной жизнью ребенка, олицетворением которой и становится эта детская фигурка с печальной желтой звездой на кукольном пиджаке.

Впрочем, это не единственный персонаж-кукла в спектакле. Мальчишки, спрятанные от немцев на вилле, тоже куклы. Кроме одного, Руди, ставшего подопечным Жозефа. Даже несколько нескладная фигура мальчика (Андрей Вергелис) и его высокий рост «работают» на образ неуклюжего подростка.

Еще в самом начале повествования, когда Жозефу открывается вся правда, почему он и его родители обязаны носить желтую звезду, а другие бельгийцы нет, и почему священник так заботится о чужих детях, мальчишка вполне искренне восклицает: «Вырасту, обязательно буду католическим священником!»

И уже к финалу, две оплеухи, одну от собственного отца, счастливо вернувшегося после скитаний, другую от отца Понса, парнишка получает за отказ следовать обрядам своих еврейских предков и за нежелание покинуть Желтую виллу, где провел военное детство.

В пьесе столько сюжетных линий, что уследить за всем просто невозможно. На сцене и впрямь синтез игры актеров, музыкального оформления Полины Левшиной, костюмов и сценографии Андрея Никитинских, наконец, режиссуры и пьесы.

Впрочем, банальное - театр делают актеры - не ушло. И даже небольшая сцена, когда после одного из воскресных дефиле детей по помосту в надежде, что родители узнают их, мать одного из друзей Жозефа - Руди - узнает своего сына, и происходит эта встреча, оставляет неизгладимое впечатление. Она, знаменитая некогда пианистка, выглядит теперь забитой и униженной обстоятельствами войны, потерей близких. Но отчужденно и одновременно трогательно ведет ее сын «к прошлому»: к пианино, здесь же, в зале... И эта женщина (Алена Ковалева) сначала робко, с ошибками и сбоями, с трудом вспоминая ноты, побеждает унижение, уже через минуты играя все увереннее. И наконец, во всю силу, с гордо поднятой головой. А ее сын, не думавший, что вновь обретет семью, тоже невольно распрямляется, глядя на мать, словно не она, а он сам играет на пианино...

И быть может, повесть Эрика-Эмманюэля Шмитта, сама по себе пронзительная и на два часа отправившая нас в детство и мир простого еврейского мальчишки, станет рубежом, когда и мы, зрители, пережив вместе с персонажами оккупацию на Желтой вилле в Брюсселе, побывав в их мире, выйдя из театра, станем терпимее к нынешнему миру и его древней истории?

«Мне десять лет. Три года назад мои родители оставили меня на попечение чужих людей.

Вот уже несколько недель, как кончилась война. Вместе с нею кончилась пора надежд и иллюзий. Нам, спрятанным детям, предстояло возвратиться к реальности, чтобы получить, словно обухом по голове, известие о том, что у нас по-прежнему есть семья или что мы остались на земле одни...»

Фотогалерея