Быть любимым и чувствовать трепет сердца / "Трепет моего сердца" в Театре им.В.Ф.Комиссаржевской

Выпуск №6-246/2022, Премьеры Санкт-Петербурга

Быть любимым и чувствовать трепет сердца / "Трепет моего сердца" в Театре им.В.Ф.Комиссаржевской

Постановка Александра Баргмана «Трепет моего сердца» по пьесе израильского писателя, поэта и драматурга Ханоха Левина (перевод М. Сорского) - одна из последних премьер Санкт-Петербургского академического драматического театра имени В. Ф. Комиссаржевской. Режиссер уже не в первый раз обращается к этому автору, считая его одним из самых талантливых драматургов, глубоким и честным по отношению ко времени, продолжателем традиций А. П. Чехова, Н. В. Гоголя и С. Беккета.

Странным человеком назвал режиссер главного героя судью Ламку («лама» в переводе с иврита - «почему»). Да, Ламка Сергея Агафонова - странноват, но относительно чего или кого? Внешне - не поспоришь: резкая и ломаная пластика, одет в большой, не по размеру пиджак, бесформенный плащ, великоватые и широковатые мышиного цвета брюки. Да, что-то в нем есть клоунское. И на то, что и как он рассказывает своему приятелю Пшоньяку, реагируешь сразу с осторожностью к его «нормальности». Но постепенно начинаешь понимать, что он совершенно нормальный в своем стремлении любить и быть любимым здесь и сейчас, без оглядки доверять своей возлюбленной и не верить даже очевидным вещам (например, когда он приходит к ней в «неурочное» время и застает в шкафу явно еще одного «возлюбленного»), находить всему логическое объяснение, убеждать себя и окружающих, что всё не так, как видится, и быть от этого действительно счастливым. Идеализация обожаемой особы? Да. Безусловно. Плохо это или хорошо? Если это хоть на какое-то время оттягивает момент трагедии и продлевает период радости и счастья, то и пусть! Главное, чтобы «внешние силы» насильно в виде «советов» и «раскрытия глаз» не пытались возвратить тебя как можно быстрее в трагическую реальность.

Но как же труден путь к любимой! Сколько нужно преодолеть, чтобы хоть на миг прикоснуться к счастью... Трудности на этом пути символизируют стулья, по которым Ламка и Пшоньяк шагают, прыгают, переставляют их, когда они идут к Лалалала. Рассказывая с придыханием, умилением, с заламыванием рук о своей любви, красоте и других достоинствах самой прекрасной возлюбленной, главный герой обнажает свое трепетное сердце. Ах, как он искренен в своей любви и вере, как он чист, какая в нем таится огромная сила, в определенный момент превращающаяся в его руках в сердце-фонарь. И Ламка-Агафонов щедро делится этим светом со зрителем.

Интересный режиссерский ход предложен в спектакле для передачи внутреннего слома Ламки - через стихи. Сначала актер читает «Азбуку» Юлиана Тувима (перевод С. Михалкова). И как же точно накладываются слова детского стихотворения на душевное состояние героя:

«Что случилось? Что случилось?

С печки азбука свалилась!

Больно вывихнула ножку

Прописная буква М,

Г ударилась немножко,

Ж рассыпалась совсем!

Потеряла буква Ю

Перекладинку свою!

Очутившись на полу,

Поломала хвостик У.

Ф, бедняжку, так раздуло -

Не прочесть ее никак!

Букву P перевернуло --

Превратило в мягкий знак!

Буква С совсем сомкнулась -

Превратилась в букву О.

Буква А, когда очнулась,

Не узнала никого!»

А сколько боли вырывается наружу, когда он читает стихи Хаима Нахмана Бялика «Где ты?» (перевод В. Жаботинского), стоя все на том же стуле - на вершине своей Горе-горы:

«...Сквозь каждую молитву, каждой думой,

И в грезе светлой, и в тоске угрюмой -

Рвалась моя душа полна мольбою

К тебе и за тобою...»

Но слепая вера рано или поздно заканчивается и приходит прозрение, что любимая может быть не такой уж и идеальной, совсем не верной и не любящей... Но самое страшное, что Ламка придумывает ее измену с лучшим приятелем Пшоньяком. И тогда становится тряпичной, безвольной куклой, которую Пшоньяк носит на себе, переставляет его ноги, заботливо заматывает шарфом... Он заботится о Ламке, боясь не только за его душевное, но и физическое здоровье, поскольку он перестал есть и целыми днями дежурит под окнами Лалалала.

Уже само имя возлюбленной - Лалалала - характеризует ее как особу несерьезную. Она певица, может быть, в кабаре, баре или ресторане. Одним словом, ничего выдающегося. У нее, как минимум, семь любовников плюс «Три старых негра». Лалалала Оксаны Базилевич одевается ярко, от жизни берет по максимуму, заводит кратковременные отношения с теми, от кого здесь и сейчас можно получить какую-то выгоду и приблизиться к своей мечте - стать известной оперной певицей. Актриса превосходно владеет своим голосом и телом. Красиво носит платья, принимает эффектные позы, интонационно раскрашивает свою речь - все в зависимости от ситуации. И только в одной сцене героиня «дает слабину», появляясь без красивой прически, в сером вязаном длинном кардигане, в простеньком черном платье. И оказывается, что она тоже по-своему несчастна и есть в ней живые человеческие чувства - нежность, жалость, доброта... И на миг показалось, что счастливый финал у этой истории возможен, но нет. Очень уж разные герои: он живет чувствами, она - разумом, выгодой и мечтой.

Персонажей в этой истории немного, но каждый очень яркий. Трио Александра Анисимова, Юрия Ершова и Егора Шмыги, исполняющих по несколько ролей любовников главной героини: француза, итальянца, испанца, югослава, турка, албанца и «Трех старых негров», плюс местный ухажер (Семен Авралев) создают практически безмолвный, но хореографически выстроенный (режиссер по пластике Сергей Захарин) фон. Характер каждого подчеркивается костюмом (художник Елена Жукова) и танцевальными па, что в комплексе создает яркий богемный и успешный мир, о котором так мечтает главная героиня.

Еще одна сюжетная линия - Пшоньяк и его жена Так Себе. Пара Сергей Бызгу - Маргарита Бычкова - антипод паре Ламка - Лалалала. Они в многолетнем браке, больше терпят друг друга, нежели любят. Так и живут два, в общем-то, чужих существа. Пьют чай (Пшоньяк говорит Ламке: «Чай - это только повод для пирожных.  Миссия чая  - помочь пирожному быть съеденым. Это только инструмент»), смотрят телевизор и спят. И только визиты Ламки с его душевными проблемами нарушают тихий ход жизни, что очень раздражает Так Себе. И именно поведение Ламки сподвигло Пшоньяка взбунтоваться и уйти от жены, но, правда, ненадолго его хватило. Все же стабильность много значит. Пшоньяк Сергея Бызгу тихий подкаблучник, которому не хватает твердости характера возразить жене или отказать приятелю.

Сценография Анвара Гумарова делит сцену на две части: первый план - реальный мир, бытовой, в котором живет приятель Пшоньяк с супругой Так Себе (и в этом имени вся характеристика и героини, и отношения к ней супруга), где появляется и Лалалала со своими любовниками. И второй план - сцена-коробка, ярко освещенная, разноцветная, время от времени рассыпающаяся на части - мир нереальный, существующий, возможно, только в воображении Ламки. Оба эти мира разделены серым занавесом, на фоне которого луна-шар светит по-особенному ярко.

В этом спектакле есть еще одно действующее лицо - музыка (музыкальное оформление Владимира Бычковского). В каких-то сценах иллюстративная, в каких-то - передающая душевное состояние персонажей, а в каких-то - усиливающая эмоциональный эффект от происходящего. Только очень жаль, что в программке нет перечня прозвучавших композиций. Могу назвать разве что Леонарда Коэна.

Спектакль требует от зрителя потрудиться душевно, раскодировать многочисленные режиссерские шифры и понять то, что остается между авторских строк. В дословном переводе с иврита спектакль мог бы называться «Вострепещи, мое сердце». Точное и емкое название. И авторы постановки действительно вострепетали и сердца, и души. И за это огромное спасибо всем, кто смог это чувство в нас, зрителях, оживить.

 

Фото с сайта театра

Фотогалерея