Раннее взросление / Роман Шукри (Севастополь)

Выпуск №6-246/2022, Лица

Раннее взросление / Роман Шукри (Севастополь)

Отмечая работу Севастопольского театра имени А.В. Луначарского, зрители и критики называют одним из главных достоинств коллектива его прославленную труппу. Кажется, нет ничего проще, чем написать в очередной раз о творческих успехах мастеров сцены - артистов заслуженных и народных. Но в фокусе моего внимания актер, находящийся в самом начале творческого пути. Выпускник Ярославского государственного театрального института Роман Шукри к своему второму сезону в театре пришел с рядом главных ролей в спектаклях классического репертуара, античных трагедиях и современной драме.

В мае 2019 года в Севастополе прошел фестиваль студенческих спектаклей ведущих театральных ВУЗов страны. «Старшая сестра» 3-курсников мастерской Татьяны Николаевны и Сергея Филипповича Куценко никого не смогла оставить равнодушным. Прошло чуть больше года, и пятеро выпускников мастерской возраста чуть больше двадцати лет после прослушивания были приняты в труппу театра: Максим Веселов, Виктория Мулюкина, Виталий Омельченко, Петр Харченко, Роман Шукри. Для четверых из них первым спектаклем стала «Отравленная туника», сыгранная на летней площадке древнего Херсонеса. И только месяц спустя своего премьерного выхода дождался и герой нашей публикации.

В «Бесах» Григория Лифанова публике был представлен новый Шатов, Роман Шукри. Этот спектакль, вошедший в позапрошлом сезоне в лонг-лист «Золотой Маски», - этапный для театра. И поэтому любые изменения в его актерском составе заранее обречены на детальное изучение. Сначала кажется, что Шатов у Шукри не оправдывает уже с первой сцены своей говорящей фамилии. На сходке неокрепших умов под предводительством Верховенского-старшего он не по возрасту дерзок, строптив и напорист, обвиняет Степана Трофимовича в нелюбви к России. Вызывает опасение, что в последующих сценах актер начнет работать грубо, не меняя выбранной палитры. Но все не так. Встреча с Лебядкиной подобна встрече двух робких подростков. Только на вымышленное свидание он приносит не розу или гвоздику, а завернутый в платок кусочек булочки. Она же отвечает ему тем, что расчесывает своей гребенкой его волосы. Здесь стоит обратить внимание на внешний облик актера и принципиальное несоответствие портрету, описанному в романе. Находим у Достоевского следующее: постоянно угрюм и неразговорчив, неуклюж, белокур, космат, низкого роста. Однако в спектакле мы видим высокого, темноволосого, статного артиста с обращающим на себя внимание добрым, светлым, открытым лицом. Есть в нем что-то архетипичное, собирательное, объединяющее, но при этом уникальное и индивидуальное. Шатов - жертва обстоятельств, первый агнец, отправленный на заклание идеологии революции. Но сейчас - о диалоге со Ставрогиным. Именно здесь мечется душа Ивана Павловича. Его миры рушатся, учитель заставляет сомневаться в верованиях, обращается с ним насмешливо. Шатов ранен и искалечен без единого выстрела: «Оставь этот тон! Я сердце свое с тобой оставил».

В прошлом году перед Романом Шукри также внезапно была поставлена задача ввестись в кратчайшие сроки в еще один «хит» действующего репертуара основной сцены - спектакль «Мастер и Маргарита». Самому молодому артисту труппы доверили роль кота Бегемота. Обстоятельства того вечера были таковы, что, с одной стороны, его ждал ощутимо тяжелый зрительный зал (спектакль играли в самом начале рабочей недели), с другой же, сплоченная работа мастеров в хорошо зацементированной истории, для которой может стать губительным, если внезапно выпадает хотя бы один ключевой элемент. Между этими двумя потоками энергетических масс и случилось рождение чего-то нового. Возник Бегемот, даже не пытающийся хоть в чем-то повторить рисунок чужой роли. В меру холоден, спокоен, рассудителен, хладнокровен. С редкими, но довольно четкими репризами. Работа над ролью изначально строилось таким образом, чтобы зрители не сравнивали, в чьем исполнении Кот из свиты Воланда лучше. Они абсолютно разные.

Собственную сюжетную линию Роману удается провести и в спектакле «Служебный роман», где ему поручена роль Афанасия Орлова - работника лесотехнического отдела и одного из пятерых солистов ВИА «Вымпел», сопровождающего главную активистку статистического учреждения Шуру. В этой работе артист особенно музыкален и пластичен. Он хорошо поет, играет на ударных. Его функция в знакомой нескольким поколениям зрителей нашей страны комедии отнюдь не служебная. На время - это объект интереса со стороны Верочки, которая никак не может определиться в своих отношениях с Севой. Особый комизм вызывает номер, поставленный на старый советский шлягер «Все равно ты будешь мой...» в исполнении секретарши-модницы. На первых аккордах, обгоняя других и спотыкаясь, с папкой в руках к ней бежит Афанасий, чтобы в очередной раз обратить на себя внимание. Но в конце песни, услышав истошный крик разгневанного Севы, подобно нашкодившему мальчишке, он столь же поспешно удаляется.

В читке-эскизе по пьесе Марюса Ивашкявичюса «Ближний город» герой Романа становится смыслообразующим элементом всей истории. И это несмотря на то, что его Карлсон существует, на первый взгляд, автономно от остальных. Рыжий парик, коричневый свитер крупной вязки, слегка подвернутые черные брюки, босые ноги. Достаточно долгие монологи о любви к варенью, тортам и пирожным сначала не кажутся чем-то необычным. Настораживает лишь легкое безумие в глазах и особенности дикции: картавость на манер американского «r». В следующем выходе он ощущает себя мессией наших дней. Скрестив пальцы, подобно молящимся католикам, он начинает проповедь о том, как важно вовремя уметь брать и отдавать: «Кто должен был дать, оказался излишне робок, а тот, кто должен был взять, не посмел просить». Изрядно давящее спокойствие в трех сольных сценах и диалоги с невидимой никому Русалочкой, от которой летающему шведу и проку нет, находят свой выход в финале. Обхватив стоявший в углу манекен, выполняющий, судя по всему, функцию полуженщины-полурыбы, и повалив его на пол, внутренний дьявол «летающего шведа» наконец вырывается наружу. Когда он начинает хлестать куклу по лицу и обвинять ее во всех смертных грехах, становится понятным, что повзрослевшие сказочные персонажи из Дании и Швеции в этой истории фактически выступают в качестве альтер эго главной семейной пары в пьесе - Аники и Сванте.

Не менее интересно наблюдать за «взрослением» актера в образе Андрея в «Жанне» Ярославы Пулинович. Долгое время мы видим на сцене запутавшегося в мире сильных и волевых женщин парня. Если рассматривать эту работу именно через призму героя-мужчины, то невольно может возникнуть ряд вопросов, главный из которых: на что обратили внимание кардинально разные по возрасту, социальному положению и статусу Жанна и Катя? Явно речь идет не только о красивой внешности, которая может быть интересна день или месяц, но уж точно не целых пять лет. Возникает ощущение, что Андрей - человек, с которым до определенного момента просто удобно и комфортно. Его нельзя назвать безынициативным и нерешительным, но и сил взять контроль над какой-либо ситуацией у него часто не хватает. В паре с Катей он, скорее, романтик, а она - прагматик. Он фантазирует на тему обустройства еще не существующей квартиры, а она хочет поскорее сделать УЗИ и узнать, все ли в порядке с малышом. Со слов других, нас вроде бы постоянно убеждают в пассивности героя. В начале второго действия в Андрее просыпается тот самый «мужик», который, не выдержав обвинений в несостоятельности и ничего неделании, обещает наконец-то пойти и заработать деньги для семьи. Отправляется он, как выясняется в следующей сцене, не на работу, а к Жанне. Причем, если в самом начале спектакля он уходит от нее с чувством собственного достоинства и понятием о чести, то теперь перед нами окончательно сломленный под гнетом обстоятельств человек, плачущий и по-детски обиженный на окружающий его микромир. Эта сцена весьма показательна и все-таки склоняет к мысли, что Жанна и Андрей любили друг друга, однако теперь и до самого конца истории они останутся существовать в ролевой модели «палач-жертва». Ему приходится вновь уйти из дома, где есть вкусная еда, теплая постель и чистая одежда. Все второе действие герой Романа Шукри существует на эмоциональных качелях: ссора с Катей и приход к заботливой Жанне, разборка с кредиторами и новость о рождении ребенка, сын на руках и скромная комнатка в квартире бывшей. Константа для Андрея - обретать и терять, а значит, ничего своего собственного так в результате он не получает.

Фотогалерея