АРЗАМАС. На всякого Чичикова — своя Коробочка

Выпуск №7-247/2022, В России

«Мертвые души» Н.В. Гоголя в инсценировке М. Булгакова - премьерный спектакль режиссера Дениса Малютина в Арзамасском театре драмы. Главный герой произведения - Павел Иванович Чичиков - слишком рано родился: его время - нынешний XXI век, век криптовалют и виртуальных операций, но не следует забывать простую истину, что на всякого Чичикова найдется своя Коробочка: ведь именно эта глупая помещица расстроила его грандиозные мошеннические замыслы.

«Скучно на этом свете, господа!» (Н.В. Гоголь)

Все сценическое пространство напоминает коробку с откидной крышкой, через щели которой внутрь проникает свет. Зритель отчетливо видит только то, что позволяет ему увидеть некто, приоткрывающий крышку. Чичиков на протяжении всего действия не расстается со своим сундучком (коробочкой), в котором хранит ценные бумаги и деньги. Потом эти первые ассоциации усложняются и возникает ощущение присутствия на провинциальном полузаброшенном кладбище, среди могил и уже обветшалых памятников. Город NN - кладбище живых, контейнер с «мертвыми душами». Очевидно, что душа мертва, когда замолкает голос совести. Коробка с крышкой - это отсылка к духовной сфере человека, к его внутреннему пространству.

Мне невольно вспомнилось, что великому полководцу Александру Македонскому, завоевавшему полмира, после смерти понадобилось столько же земли, сколько простому погонщику верблюдов, и еще одна «коробочка», только уже для себя.

«... на вкусы нет закона: кто любит попа, а кто попадью...» (Н.В. Гоголь)

Декорации «Мертвых душ» аскетичны: практически нет обстановки в домах помещиков, минимален реквизит, эпизоды создаются из пластических этюдов и постоянной игры с переодеванием и трансформациями (например, кресло на колесиках становится бричкой Чичикова, а при опрокидывании служит столом для игры в шахматы с Ноздрёвым). Художник-постановщик Николай Чернышёв, следуя за Гоголем, постарался максимально точно отразить внутренний мир героев с помощью тех предметов, которые их окружают.

Интерьеры вырисовываются в абсолютной темноте. Закатом или сумерками начинаются многие произведения Булгакова: начало ночи - это переломное время суток и весьма говорящий символ. Вечер - это точка отсчета и в постановке Малютина. Обязательной становится и тема луны, молча смотрящей на героя и на каждого в зрительном зале. Игра со светом и тенью, с образами сумерек, ночи и луны создают атмосферу таинственности. Художник по свету Андрей Шепелев усиливает мистический колорит в моменты, когда зритель понимает, что речь зашла не просто о продаже умерших крестьян, но о сделке с темными силами. Когда помещики соглашаются на авантюру, они застывают, очевидно, в ожидании Страшного суда, и от них со звуком отлетает душа. Сценическая коробка словно приоткрывается на мгновение и резко захлопывается, напоминая открывшийся в наши дни ящик Пандоры.

«...неладно скроен, да крепко сшит!» (Н.В. Гоголь)

Вообще, спектакль с первого эпизода, когда у Чичикова рождается страшный замысел, очень похож на начало мистического триллера. Мотивировка путешествия Чичикова по России - сон, приснившийся Михаилу Афанасьевичу Булгакову, когда он взялся за работу над поэмой Гоголя: «Диковинный сон... Будто бы в царстве теней, над входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью «Мертвые души», шутник сатана открыл двери. Зашевелилось мертвое царство, и потянулась из него бесконечная вереница... А самым последним тронулся он - Павел Иванович Чичиков в знаменитой своей бричке». Это точно повторяет начало спектакля, когда в абсолютной темноте размышления Чичикова (Александр Кистерев) прерываются совершенно инфернальным появлением Секретаря опекунского совета, который, по сути, и подсказывает идею купли и продажи «мертвых душ».

Однако спектакль Дениса Малютина от сцены к сцене все больше и больше теряет свое мистическое наполнение и перерастает в откровенную сатиру во второй части. Стилистика спектакля меняется. Можно в связи с этим вспомнить цитату из Гоголя, сказанную героями в адрес зятя Мижуева: «Есть люди, которые начнут гладью, а кончат гадью». Мистического триллера в финале не получилось, зато сатира вполне удалась.

Вторая часть - расследование совершенного Чичиковым преступления и наказание за него. Почтмейстер Иван Андреевич (Рамазан Турна) и председатель Иван Григорьевич (Артем Марышев), которым и препоручено губернатором и прокурором вести расследование, - зеркальное отражение друг друга, «прорех» в системе отечественного правосудия. Вместе с ними в спектакль входит мотив зазеркалья, оборотной стороны социальной жизни русской провинции. Почтмейстер рассказывает историю мытарств почти мифического капитана Копейкина, который вдруг выходит на сцену (Алексей Денисов) и приносит приказ о назначении нового генерал-губернатора. Эта новость становится причиной смерти прокурора.

Бытовую струю вносят в спектакль образы местных сплетниц. Надо сказать, что Юлия Польдяева в роли Софьи Ивановны для многих зрителей Арзамасского театра стала открытием сезона, поскольку смогла сделать свою героиню незабываемой «достопримечательностью» второго действия.

«...ищу рукавиц, а обе за поясом!..» (Н.В. Гоголь)

К жанру сатиры постепенно начинает отсылать и хореография спектакля, выполненная балетмейстером-постановщиком Дмитрием Сухаревым. Жители города NN, на первый взгляд, обыкновенные люди, но вот начинаются танцы на балу у губернатора, и создается ощущение, что перед вами куклы, которых кто-то дергает за нитки. Дочка губернатора (Елизавета Заторская) не произносит ни слова. То, о чем она думает, зрители узнают из пластического рисунка роли. Зять Ноздрёва - тряпичная кукла, которую он носит у себя на плече.

«...зацепил - поволок, сорвалось - не спрашивай...» (Н.В. Гоголь)

Музыкальное оформление, определенное самим режиссером, создает особое внутреннее действие, усиливая или поясняя вербальный и визуальный текст постановки. Музыка погружает зрителя в какую-то предгрозовую атмосферу, которая была подробно зафиксирована в ремарках М. Булгакова. Важно, что эпизод у Коробочки начинается в «грозовых сумерках»: «Грозовые сумерки. Лампадка. Самовар. Сквозь грохот грозы - стук в дверь». Тема грозы, во время которой сбились с дороги Чичиков с Селифаном (Дмитрий Пивоваров), является важной составляющей постановки. Символика очистительной и предупреждающей небесной стихии всегда ассоциируется в творчестве Булгакова с переломным моментом человеческой жизни и истории.

Между сценами спектакля ощутима некая звуковая связь: когда гаснет одна сцена и еще не возникла из темноты другая, зритель не видит, но уже слышит то отъезжающую тройку с бубенцами, то далекую песню, то обрывки доносящегося колокольного звона, то звуки ключей...

«...люди так себе, ни то ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан...» (Н.В. Гоголь)

Русский писатель С.Т. Аксаков утверждал: «Если бы судьба не сделала Гоголя великим поэтом, то он был бы непременно артистом-поваром». Каждая сцена здесь наполнена артистическими мини-пантомимами, выглядит такой сценический «замес» очень интересно.

В исполнении Александра Кистерева Чичиков - человек, не лишенный черт романтического героя, окруженный ореолом таинственности, загадочной привлекательности, уникальной сообразительности. Это пример очень удачного психолога-манипулятора, который мастерски играет на слабостях и интересах помещиков.

Павел Иванович способен очаровать и провести каждого. Манилов - герой Вячеслава Пичугина - в итоге по-женски взвизгивает от удивления, восторга и благоговения, прижимает руки Чичикова к груди, постоянно сгибается вперегиб и жеманничает, как кисейная барышня.

Труднее приходится с помещиком Собакевичем: Сергей Столяков рисует его грубыми и широкими мазками - это жестокий, практичный, упертый, смекалистый хозяин. Наблюдая за ним, невольно сжимаешься в кресле, как будто отзеркаливая страх Чичикова.

Одним из наиболее сильных в галерее помещиков получился портрет Ноздрёва. Михаил Польдяев настолько слился со своим героем, вечно пьяным, полуголым, в домашнем распахнутом халате, игроманом, вруном и сплетником с одной бакенбардой, что личности актера уже и не сыщешь - осталась только чистая суть гоголевского образа.

Омерзителен, смешон и трогателен одновременно Плюшкин в исполнении Юрия Рослова. Получился этакий новый философ Диоген. Возникает мысль о том, что Манилов, Собакевич, Плюшкин и Ноздрёв - заметно измельчавшие Мефистофели, снова и снова искушающие нового Фауста - Чичикова.

Важно вспомнить, что встреча с Коробочкой у Чичикова произошла случайно (ох уж, этот Его Величество Случай!), была не запланирована великим комбинатором. Коробочка Екатерины Главатских не так проста, как хочет казаться. У меня возникли ассоциации с панночкой из повести Гоголя «Вий». Эта мысль потом закрепляется и тем, как она рисует вокруг своего кресла круг, когда Чичиков пытается к ней приблизиться. Ее отчаянное и жуткое «почем ходють нынче мертвые души» становится своего рода визитной карточкой этого спектакля, а внезапное появление Коробочки из тотальной темноты в белом балахоне со свечой в руках рождает мистический ужас. Именно она оборвала все мечтания Чичикова, явившись в город. И получается, что на всякого Чичикова найдется своя Коробочка.

Слуга Чичикова Селифан в исполнении Дмитрия Пивоварова привнес в спектакль Малютина особую лирическую атмосферу русской деревни и самобытный национальный колорит. «Многое разное значит у русского народа почесывание в затылке». У Селифана Дмитрия Пивоварова это означает наличие аналитического ума, поскольку он позволяет себе точные и очень яркие оценочные суждения о помещиках и о своем хозяине. Селифан создает «мотив дороги», пути, которым пронизан весь спектакль. Движение всегда связано с Селифаном, без которого оно невозможно, так как, исполняя приказы Чичикова, он является «двигателем» брички, путешествующей по России.

«Стоит только попристальнее вглядеться в настоящее, будущее вдруг выступит само собой» (Н.В. Гоголь)

Получился спектакль-путешествие в жерло российского ада (огромной темной коробки), куда (или откуда) уносит всех тройка Чичикова.

Опора на импровизации, гротеск, игровую структуру вместо ожидаемых традиционных массивных метафор делает спектакль хлестким и одновременно легким, свежим. Новым кажется даже классический и всем известный текст, словно он написан только сегодня.

Фотогалерея