Владимир Симонов: "Сложно брать на себя миссию судьи"

Выпуск №8-248/2022, Гость редакции

Владимир Симонов: "Сложно брать на себя миссию судьи"

Владимир Александрович Симонов - знаковая фигура Театра им. Евгения Вахтангова, чей богатый актерский арсенал пополнился двумя яркими работами в недавних премьерах: роль императора Ромула в «Ромуле Великом» (режиссер Уланбек Баялиев) и князя Курагина в «Войне и мире» (режиссер Римас Туминас). Прекрасный повод поговорить о творческих достижениях, о непроторенных дорогах и противоречиях нашей жизни, о стремлении к познанию и спасительной миссии театра с народным артистом России В. А. Симоновым.

- Владимир Александрович, в спектакле Римаса Туминаса «Война и мир» вы исполняете роль князя Василия Курагина, которого Толстой описывает как человека светского, высокомерного, равнодушного, фамильярного, умеющего пользоваться людьми. Пришлось ли внутренне выступить в качестве его адвоката?

- В театре мы создаем другое произведение. Да, по Толстому, с теми же темами «война», «мир» и всем, что с ними связано, но средства используются другие, нежели когда ты сидишь один и читаешь этот текст. Я не думал о том, получился ли он таким, каким вы его описали, с подобным набором качеств, я заботился о нужности этого персонажа для спектакля. Он необходим для цельности восприятия философской притчи Туминаса.

- Курагин существенно влияет на развитие сюжета в общении со старым Болконским, устраивает женитьбу Пьера Безухова.

- Он получился оттеняющим, помощью в понимании основных героев. Например, в ситуациях помолвок Элен, Анатоля. Как во время химической реакции существуют главные компоненты и есть дополнительные, которые помогают первым засветиться, стать яснее. Потому что они находятся в противоречии. Вообще, у семейства Курагиных определенная человеческая порода. Не самая душевная, прямо скажем. Князь Василий только на несколько секунд берет главенствующую роль, но не более. У Римаса Владимировича не было такой задачи - раскрыть его личную историю.

- В названии романа «Война и мир» заложено несколько глубинных смыслов: мир как отсутствие войны, мир - люди, живущие на нашей планете, жить в миру, а также внутренний мир человека, его собственная Вселенная. Как мне кажется, для Римаса Туминаса самым важным было рассмотреть мир каждого из главных героев во взаимодействии с другими. Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

- Для меня мир - это не то же, что спокойная жизнь. В понятие «мир» входит и война, к сожалению, как крайняя степень негативного общения друг с другом. Я думаю, Толстой написал этот роман-предупреждение, чтобы не допустить новой войны. Он дал универсальный человеческий рецепт, тем не менее, войны идут, множится непонимание, которое приводит к драке. Люди по-прежнему не могут договориться, объяснить свою позицию, хотя, наверное, Бог дал нам душу, разум, сердце как раз для того, чтобы уметь объясниться. Но пока такие времена не наступили.

- Какое влияние оказывает война на человека? Способствует ли она раскрытию его лучших качеств или пробуждает худшие?

- Если честно, у меня нет ответа на этот вопрос. То, что я говорю - это мечты. Все, что мы знаем из истории - человеческие взаимоотношения часто проходят через войну. И редко случается, когда сели и договорились, порадовались все вместе и обнялись. Да, человек попадает в обостренное состояние. Меняется система координат. Проходя через это испытание, он, быть может, лучше понимает, что происходит с ним и с другими. И Пьер, оказавшись в плену, по-новому формулирует для себя общечеловеческие истины.

- Центральная линия спектакля - беседы князя Андрея Болконского и Пьера Безухова, благодаря которым один открывает свое сердце для любви, второй - укрепляет свою волю и решается на поступки. Перечитав роман спустя долгие годы, выпустив спектакль, что вы обнаружили нового для себя в этом великом тексте?

- «Война и мир», кстати, была настольной книгой Кеннеди. В Испании есть чуть ли не религиозное направление, связанное с «Дон Кихотом». Так и к роману «Война и мир» можно относиться как к Библии нашей жизни. Но я не до такой степени погружен в этот контекст. Наверное, потому, что моя роль не очень большая, и я не могу думать о ней глубже, чем о «Ромуле Великом». Болконский и Безухов разные, как плюс и минус, как война и мир, как два полюса земли. Но они друг друга дополняют и притягивают. И успех этого спектакля как раз заключается в предельной ясности. Театр - вещь простая, она не требует от тебя быть профессором, доктором наук. Она нуждается в четкости и ясности, с одной стороны, а с другой - чтобы все было красиво и величественно.

- Несомненно, важнейшей ролью для вас стал Ромул в спектакле Уланбека Баялиева «Ромул Великий». Почему, на ваш взгляд, неумение жить здесь и сейчас приводит к краху как отдельного человека, так и целой, казалось бы, нерушимой империи?

- Сказано - живи одним днем, а мы не умеем. Не хочется почему-то. Из-за этого и происходят ошибки. Кроме того, существует некритическое отношение к себе. Мы же часто занимаемся самоуспокоением и самовозвеличиванием - ты на метр всего, а считаешь себя Эверестом. Человек грешит, и это приводит к трагедии. Кто-то прячется в прошлом, другие - живут мечтами о будущем. Мир несовершенен, как нам кажется. Но мы не можем знать, что будет с ним, как он будет развиваться. Мир идет непроторенной дорожкой. У нас нет учебника с другой планеты, которая бы уже прошла этот путь. Возьмите духовные книги, там все правильно написано, но власть имущие управляют людьми немного по-другому.

- Что скрывается за пацифизмом Ромула?

- Он борется таким образом - призывает остановиться на два года и посмотреть, что будет. От человечества ведь за это время ничего не убавится. Можно решить: давай какое-то время не будем выпивать, или не есть мясо, или не ругаться, не драться? Хотя бы попробуем. Но нет же, это оказывается утопией. Крошечный человек рождается на свет, не зная еще ничего, но в песочнице у него уже назревает конфликт. Может быть, это кому-то нужно? Об этом я рассуждаю вместе со своим героем.

- Почему он становится хотя бы на миг, но подлинно великим, не в период своего правления Римской империей, а когда стал обычным пенсионером со льготами на проезд в общественных колесницах, когда примирился со своей судьбой?

- Главное - усмирить свою гордыню. Когда он решил помолчать, уйти, раствориться, он и стал великим. Возможно, это принесет больше пользы, чем, когда все пустословят, шумят. Молчит тот, кто все знает, а говорит тот, кто не знает ничего. Это относится сейчас и ко мне (смеется).

- Ключевой момент спектакля - встреча с германцем Одоакром, во время которой вместо принятия мученической смерти Ромул оказывается в комичной ситуации - враг вовсе не собирается бесчинствовать в гостях, он так же устал от бремени власти и так же преданно любит кур. Какое воздействие на зрителей оказывает намеренное снижение пафоса, самоирония особенно теперь, когда спектакль идет на Большой сцене?

- Ромул и Одоакр в этот момент превращаются в простых людей. От их кудахтанья никто не умер. Да, это примитив, куриный язык. Но ведь кошечки и собачки не ведут войны, хотя и у них случается... Появляется человечность, это не высокопарный разговор, они не соревнуются, они пробуют разобраться, что происходит вокруг. Нужно упростить ситуацию. Да, это исторически недостоверная комедия. Но раз так, легче добиться ответов на заданные вопросы. Потому что всегда сложно брать на себя миссию судьи какого-то конкретного человека. У нас получилась своеобразная басня, фантастический рассказ, если хотите, и появилась возможность порассуждать на эту тему. Одоакр искал человечности и нашел ее не у себя дома...

- Но его племянник начеку, к сожалению.

- У нас принято, чтобы обязательно кто-то кого-то победил, а где это написано, что жизнь двигают исключительно победы?

- В разных интервью вы, рассуждая о своем Серебрякове в «Дяде Ване», говорите, что он оказывается в парадигме, где Соня жалеет дядю Ваню, дядя Ваня - ее, и всем друг друга жаль. Они зацикливаются на подобной формуле существования: страдании от понимания собственного несовершенства. Есть ли для чеховских героев хоть какой-то выход из жизненного тупика?

- Пока нет. Они как белки в колесе. А Серебряков все-таки вырвался. Конечно, и у него есть свое колесо. Если пофантазировать, продали бы дом, он бы точно не оставил их на улице. Ведь они уже не в силах управлять таким огромным имением, но нет, срабатывает сила привычки. Серебряков уезжает в Харьков, и у него появляется надежда продолжить свое дело. Он не может сидеть без работы - «дело надо делать». А остальные делают не свое, не по своим силам, интересам. Иначе бы дядя Ваня, Астров в свое время женились, были бы дети, появилась гармония в жизни. А они все рефлексируют и мучаются. Как ни странно, у одного Серебрякова есть жена, причем вторая. Одна из главных заповедей - не сотвори себе кумира. А дядя Ваня сотворил и потом сам же в нем разочаровался. Серебрякову, надо сказать, ничто человеческое не чуждо. А они из него зачем-то сделали памятник. Он в своих статьях может грубо ошибаться, кто знает? Спектакль идет давно, и все воспринимают ситуацию однозначно, что Серебряков приехал, обидел замечательных людей и уехал. А они так хорошо жили... Но ведь он появился, чтобы их спасти, только не получилось. Мало того, один хочет переспать с его женой, другой - стреляет... Опять борьба. Без нее, видимо, никуда.

- В спектакле «Ветер шумит в тополях» ваш Рене и остальные персонажи держатся из последних сил, сохраняя человеческое достоинство. Они, доживающие свой век в богадельне, остаются мечтателями, идеалистами. Это внутренняя борьба за право продлить земное существование. В «Минетти» ваш персонаж стремится к мечте на грани самоуничтожения, выстраивает свой спектакль вопреки обстоятельствам. Он - гениальный безумец. Какой тип борьбы вам ближе?

- Поспокойнее, конечно, Рене. Да, ему тоже тяжело, но он делает вид, что справляется лучше остальных. Минетти - крайний вариант, когда человек не может смириться с окружающим его миром. Как из «Улыбнись нам, Господи»: «Что же они в этот огонь лезут? Не умеют возле него греться». Все-таки нужно уметь сидеть у огня, получать от него тепло и не лезть в пекло. Минетти полез в огонь и сгорел, но сам, по своей собственной воле. А Рене имеет мудрость и чувство достоинства не дергаться: сколько отпущено, столько и отпущено. Нам не суждено изменить финал. Каждому дан свой путь, надо достойно его пройти и создавать человеческие условия для жизни даже в этой богадельне. Один из троицы уходит из жизни, и остаются эти два разных человека - Рене и Густав, которым надо будет продолжать существовать в заданном пространстве. Это три типа реагирования на разные события. Каждый видит свое в той же веревке, помните? Один хочет быть первым, другому лишь бы привязаться, третьему - научить, как надо. А веревка-то при этом одна и та же. Так и в жизни. Улица одна, дом один, а все равно - сколько людей, столько и мнений. Не справляемся, к вопросу о несовершенстве мира. А что такое совершенство? Может, в нашем несовершенстве и заключена правда? Везде спрятан конфликт. «Возлюби ближнего своего...», какое тут? Пока рановато.

- Однажды вы процитировали идею Михаила Чехова: зритель должен быть готов к спектаклю точно так же, как и актер. Это приведет к качественному улучшению их общения. Что, на ваш взгляд, ждет от театра зритель в эпоху катаклизмов и перемен?

- Смотря какой зритель. Кто-то хочет немного прийти в себя, расслабиться и отдохнуть и покупает билет на определенный тип спектаклей. А кому-то важно поразмышлять, и наша задача тогда - помочь ему разобраться хотя бы со своей колокольни, потому что ясность в каком-то смысле дает чувство успокоения. Конечно, идеальный вариант, если все зрители, сидящие в зале, прочитали пьесу и пришли посмотреть, как ее воплотил театр. И посмотрели еще несколько спектаклей в других театрах, сравнили, проанализировали. С этим, понятное дело, тяжеловато, но стремиться надо. Мир стал очень потребительским. Не только в плане машин, телефонов и домов, но и в искусстве - давай, развлекай меня! Либо своей игрой ты задаешь вопросы, а зрители дышат ответами, всё это актеры очень чувствуют, или, наоборот, я слышу, как они задают вопросы - ну и что? А как? Если ты идешь на Шекспира, любишь этого автора, высока вероятность, что ты погружен в тему, читал Хроники, тебе интересно сравнить, порассуждать. Наверное, во времена Чехова было попроще, еще не изобрели айфоны, люди читали книги. Я знаю людей, которые сначала прочитали пьесу Дюрренматта, а потом пришли к нам в театр на спектакль «Ромул Великий». Такой в идеале должен быть механизм.

- Остается ли у театра нравственная миссия?

- Конечно. Театр врачует, болит душа - приходи, чтобы понять, что ты не один в этом мире мучаешься, размышляешь на эти темы, рядом сидят люди, которые так же стараются докопаться до истины, они дышат, волнуются.

- Во время Великой Отечественной войны Театр Вахтангова, находясь в эвакуации в Омске, поставил «Сирано де Бержерака», оду поэзии и любви. Идеалист противостоит злу, насилию. Какой герой нужен нашему времени?

- Зеркальный герой, художественный образ, который действует не на прямую, не в лоб, а косвенно касается актуальных вещей. Как в «Ромуле Великом» я не играю настоящего императора. Таким человеком может быть и Сирано, и Дон Кихот...И «Принцесса Турандот» Вахтангова, почти что сказочный герой.

- «Эффект Ваньки Жукова», как вы его называете, - ваш первый опыт проживания жизни своего героя, когда в 4-м классе в литературном кружке вы читали рассказ Чехова вслух, потрясенный, обливающийся слезами. Случается ли сейчас, когда беретесь за новый материал, переживать подобный катарсис от встречи с великим текстом?

- Так рождался для меня театр. Я понял - зрители смотрят. И значит, я должен сыграть роль. Это я сейчас понимаю, а тогда все произошло интуитивно. Когда я играл и выводил пером на бумаге сказ про Ваньку Жукова, со мной случилась эта эмоциональная история, даже учительница испугалась, напоила водичкой. Появляется зритель и закольцовывается механизм театра. Такой эффект возникает постоянно. Определенные вещи получаются только с приходом зрителя. Чудо рождается при контакте. Они сидят, в эмоционально приподнятом настроении, ты им отдаешь частицу себя, они берут, отдают свою в ответ... Волнение перед выходом на сцену сохраняется. Ведь ты сталкиваешься с неизвестностью, и неважно, что ты играешь спектакль уже 30 лет. А как это пройдет сегодня, никто не знает. Минетти говорит: «Мне страшно. Всем художникам страшно». Да, у меня сложные герои, полные противоречий. Значит, все это так или иначе витает в воздухе. Говоря одно, думаешь о другом, думаешь об этом, а говоришь, почему-то, не то. Такова противоречивая природа человека. Смысл - в познании ее. 

Фотогалерея