Ольга Плясуля: "Театр - моя душа" (Новосибирск)

Выпуск №1-251/2022, Лица

Колорит старого Тифлиса в легендарном спектакле Новосибирского городского театра «Ханума» создали музыка и танцы.

Билеты на «Хануму» были раскуплены почти сразу, как только в городе появились афиши фестиваля-тура «Новосибирский транзит». Имя режиссера Сергея Афанасьева и Новосибирский городской драматический театр, который он создал и возглавляет, в среде томских театралов окружены ореолом почитания и связаны с воспоминаниями о дивных спектаклях, показанных на сценах Томска и Северска - «Зеленая зона», «Вишневый сад», «На дне», «Пять вечеров».

Предвкушение праздника - так можно охарактеризовать настроение публики перед новой встречей с творчеством новосибирцев. За 15 лет, что «Ханума» держится в репертуаре НГДТ, сменилось не одно поколение исполнителей. Но спектакль не утратил своего обаяния и свежести - об этом говорили зрители после спектакля. Их ожидания были оправданы актерским исполнением и ... грузинским колоритом.

Вот о нем - о грузинском колорите, который во многом был создан благодаря танцам и музыке, мы поговорили с балетмейстером-постановщиком Ольгой Плясулей. Формат фестиваля-тура позволял «заглянуть за кулисы» и из первых уст узнать, из чего ткалось яркое полотно спектакля.

«Только я глаза закрою - предо мною ты встаешь!..»

- Мне кажется, все русские обожают грузинскую культуру - их многоголосое пение, их танцы, кулинарию, юмор, кино... Да хоть что! - Ольга Владимировна делает решительное движение рукой, отсекающее всякие сомнения.

- Когда Сергей Николаевич сказал, что будем ставить «Хануму», я начала насматривать все кавказские танцы, - продолжает она. - Покупала диски с записями - и смотрела, смотрела, смотрела... В то время был популярен фильм «Легенды Грузии», снятый ВВС. Много слушала музыки. И когда Афанасьев мне задачу ставил - «нужны горцы» или «здесь танцуют кинто», я должна была решить - работать под барабан или под фонограмму, делать короткие танцы или нет.

К сожалению, в 2007-м поехать к носителям грузинской культуры не было возможности. Поэтому мне помогал муж, Игорь Борисович Тюваев, который шесть лет жил в Грузии. И не просто жил, но работал сначала хормейстером Грузинской государственной хоровой капеллы, а после отъезда Бориса Певзнера (своего учителя) возглавил ее. А потом началась гражданская война в Грузии. ... В «Хануме» мы вместе работали над спектаклем, все музыкальное оформление сделано им.

... По законам драматургии в этом месте следует сделать ремарку. Игорь Тюваев - руководитель известного коллектива Новосибирской филармонии «Маркелловы голоса», который он создал в 1995 году, вернувшись из Грузии. Основа репертуара - этнофольклорные программы, среди которых была и грузинская «Ханума, не горюй». «Ханума» Сергея Афанасьева - не единственный спектакль, где Плясуля и Тюваев работали в творческом тандеме. Встретились они на «Великолепном рогоносце». Шел 1995-й год. Эта постановка оказалась для обоих судьбоносной. Над «Фигаро» работали уже семейным дуэтом.

- У нас очень творческая семья. Когда мы дома встречаемся, то сначала говорим о производственных вопросах: все, что было у меня на работе, что у Игоря, анализируем. Когда он придумывает программу, то обсуждает со мной. Он же никогда не останавливается в своем творчестве. И только после этого переходим к домашним делам: «Ну, что там у Саши». У нас двое детей - 9 и 13 лет.

- Хореограф работает не только с людьми, но и с пространством. А все помещения, где бы ни работал театр Афанасьева, - маленькие. Где тут фантазии развернуться?

- Для хореографа что-то сделать «на пяточке» - это не просто сложная задача. Это всегда сверхзадача, - продолжает Ольга Владимировна. - Но сверхзадача делает работу интересней. Конечно, проще выйти из кулис и станцевать. А в нашем театре нет кулис. И никогда не было! Я всегда спрашиваю у Сергея Николаевича: «Какие у нас «дырки» - рабочие»? Чтобы использовать все возможное пространство.

По законам... Не важно, по каким законам, но автор снова требует слова. Томский зритель, не знакомый с особенностями родной сцены афанасьевцев, компактность сценографии Владимира Фатеева принял за стремление художника воссоздать образ старого Тифлиса с его ажурными балкончиками, которые теснятся и нависают над Курой, с княжескими «палаццо», украшенными коврами ручной работы, с его узкими улицами и шумным базаром. Но при этом не почувствовал тесноты игрового пространства, особенно когда шесть молодых мужчин в аджарских национальных костюмах в ритме боевого танца выскочили под звук барабанов, а за ними следом выплыли пять красавиц. Одни заняли место под балконами, другие - на лестнице и анфиладе дворца.

С массовых танцевальных сцен начинается каждое действие «Ханумы». Танцами «прошито» все художественное полотно спектакля. На танцевальном и музыкальном «грунте» комедии настаивал сам классик грузинской драматургии Авксентий Цагарели, неслучайно он обозначил жанр пьесы как «комедия-водевиль с музыкой, танцами и пантомимой в двух действиях».

У Ольги Плясули танцуют не только кинто, но и все персонажи: князь Пантиашвили (Савва Темнов) и его сестра (Кристина Кириллова), обе свахи - Ханума (Татьяна Жулянова) и Кабато (Марина Александрова), молодые влюбленные - Котэ (Петр Шуликов) и Сона (Варвара Сидорова). Если хореографическая лексика массовых танцев стилизована под этнические танцы, например, хоруми, чтобы создать особый грузинский колорит, то сольные или дуэтные танцы, как правило, связаны с развитием действия и часто используются для усиления комического эффекта, как в уроке вальса, когда в объяснения влюбленных Котэ и Соны вмешивается бабушка, требуя показывать движения «на ней». Или в эпизоде, где под видом Соны появляется Ханума и пытается поразить князя своей колченогой «грацией».

- Спектакль ставился на Зою Терехову, сейчас Хануму играет Татьяна Жулянова. Пришли и другие молодые исполнители. Добавилось ли работы хореографу?

- Во время гастролей всегда перед показом репетируем. Зная, что в Томске предстоит играть на большой сцене, мы сделали технический прогон в «Пионере», в нашем будущем доме. И все хорошо прошло, - поясняет Ольга Владимировна. - Сценография Владимира Фатеева такая, что она не зависит от размера сцены, мы монтируем «коробку», определяем, откуда выходят артисты. Хоп-хоп - и сыграли! Так было и в Москве, куда мы тоже возили нашу «Хануму». Однако сейчас в спектакле занято много молодых актеров, практически новый состав работает, приходится не только делать вводы, репетировать, но и объяснять какие-то такие вещи, которые раньше не требовали объяснения. Не чувствуют они грузинский характер. И даже отсылка к «Хануме» Товстоногова не работает. А творческих командировок, чтобы увидеть, как ведут себя носители культуры, нет.

- Всегда ли переживаете, когда идет спектакль?

- В театре все знают, что я не смотрю спектакли в зале. Но перед каждым показом мы репетируем. Если новые артисты, то их вводим отдельно. Репетируем много и долго. Когда артисты видят меня в театре перед началом спектакля, удивляются. «Да успокойтесь! Не буду смотреть. Я его знаю». Для них мое присутствие - дополнительное волнение.

«Репетиция - любовь моя» - это моя формула. Но в Томске сделаю исключение. Хочу посмотреть, как в большом зале играть будут.

И вновь авторская ремарка. Если танцы и музыка (хоровое исполнение народной песни «Сулико» и даже «Арго», которое, кстати, вполне уместно звучит) создают собирательный образ Грузии - тот, что существует в представлении русского человека, то режиссер, на мой взгляд, отнюдь не стремится погрузить зрителя в патриархальную атмосферу Тифлиса. Напротив. Сергей Афанасьев насытил спектакль цитатами из мировой драматургии, которые европезируют классика грузинской драматургии. Более того, эталонной лирике он придал отчетливо комический оттенок. Сона Варвары Сидоровой вдруг начинает читать монолог Джульетты из сцены объяснения с Ромео под балконом, как бы помещая свои отношения с Котэ в раму шекспировской пьесы. Но преувеличенная драматизация чувств вызывает смех. А стихи Г. Орбелиани «Только я глаза закрою...», ставшие лейтмотивом спектакля, исполнительница роли Текле, сестры князя Пантиашвили, произносит с такой гротескной интонацией, что они воспринимаются пародией! Не говоря уж о том, как комически эти стихи звучат в устах самого Вано Пантиашвили! На стыке лирического и комического существуют почти все персонажи «Ханумы». Даже главная сваха Тифлиса в исполнении Татьяны Жуляновой и та оказывается женщиной с мечтой о личном счастье.

- Однажды Афанасьев командировал меня в Магадан, - продолжает рассказ о «Хануме» Ольга Плясуля. - «Надо помочь. Они собираются ставить «Хануму», а хореограф, который запланирован, не может. Сделай перенос». Я полетела туда. А там огромная сцена! Отдельно балет. Оркестр. Потому что театр музыкальной комедии слили с театром драмы, и теперь у них одна труппа. Ханума в том спектакле не только танцует, но и поет. Но им не нужны были такие танцы, как у нас. Нужна была совсем другая стилистика. И мне пришлось за пять дней ставить совершенно иные танцы. Я была, как на спецзадании. Конечно, помогал их главный балетмейстер. Премьера прошла без меня. Та «Ханума» идет до сих пор.

«Так бывает: заходишь куда-то и понимаешь - это «твое»

С Ольгой Плясулей мы познакомились накануне показа «Ханумы» в Томске. Однако оказалось, что с ней как с хореографом я уже знакома. Относительно недавно видела ее работу в спектакле «Трамвай «Желание» по Теннесси Уильямсу. И была приятно удивлена хореографией: эротические танцы сделаны красиво, эстетично и в меру агрессивно. Главное - они точно вписаны в контекст спектакля, подчеркивают нервозность Бланш и рождают предчувствие трагедии.

- Это дипломный спектакль нашей актрисы Регины Тощаковой. Она сказала: «Ольга Владимировна, нам нужно сделать танец девушек со стульями». «Боже»! - застонала я мысленно. Больше всего в жизни боялась, что когда-нибудь этот «штамп, штамп, штамп» придется ставить. Готовясь к постановке, я тоже столько пересмотрела, чтобы так не сделать, и так не сделать! Старалась что-то придумать новое, свое. Танец «в кафе» надо было сделать так, чтобы он вовсе не похож был на танец. Регине очень понравилось мое решение.

- Зачем хореограф идет в театр? Ведь знает заранее, что его работа подчинена общей концепции, его свобода ограничена волей режиссера, сценографа и даже актерскими желаниями.

- Да, хореограф в театре - это «шпунтик» в постановочной машине.

- В вашей официальной биографии написано, что в театре Афанасьева вы работаете с 1993 года. Уже на последнем курсе колледжа культуры было понятно, что свяжете свою жизнь с театром?

- Звезды так сложились, что театр стал мне интересен. Так бывает. Заходишь куда-то и понимаешь - это твое. Эти стены, эти люди - твои. В театре «Глобус» я познакомилась со Светланой Галкиной, которая играла Чичи в «Айболите». Ее Сергей Николаевич (Афанасьев - ред.) позвал на роль Марты. Он собирался ставить пьесу Горина «Тот самый Мюнхгаузен». И она ко мне обратилась с просьбой: «Оля, помоги, пожалуйста, придумать танец. Он должен начинаться на пуантах. Менуэт. А потом скидываю пуанты, и начинается такой расколбас...» Мы с ней придумали композицию и пошли показывать Афанасьеву.

Когда я оказалась в его театре - поняла, что хочу здесь остаться. Хоть кем! Хоть уборщицей! Но хочу быть причастна к ЭТОМУ! Сергей Николаевич посмотрел этюд. Кстати, присутствовал и Игорь Борисович. Им понравился актерский этюд. Они нас расцеловали. Потом он позвал Галкину на роль Офелии, когда ставил «Два Гамлета». Так что я доучивалась, но уже знала, что приду к Афанасьеву. Потом с Игорем Борисовичем мы создали театр танца. Разучивали старинные танцы. И театр был параллельно моей жизни. Я и с бальниками работала. Сейчас работаю на художественной гимнастике в спортивной школе. Но театр был всегда. Театр - моя душа.

- Театр Сергея Афанасьева переживал разные периоды. Актеры уходили, уезжали в другие города. Как переживали отъезды?

- Каждое расставание - как личная драма. Это беда. Будто у тебя забирают руку, ногу... Это правда. Изначально труппа была маленькой, и все не просто так там оказались. Поэтому, когда начались потери, все болезненно переживали.

- Сейчас молодежь пришла. Другие лица определяют лицо театра. Есть ли какое-то средство оставаться по-прежнему влюбленной в театр, несмотря на усталость, утраты, разочарования?

- Влюбленность есть. Я так живу: люблю этих людей, сколько бы они ни проработали. В театре остаются те, кто искренне любит его. Сейчас у нас новый этап: живем в ожидании новоселья. А гастроли - это радость. Мы сели в автобус, поехали, и сразу - красивая дорога. От предвкушения: будет другой зритель, будет общение на капустниках, - бабочки внутри летали.

Фотогалерея