Мифотолкование/ Х Международный фестиваль «Царь-Сказка»/Kingfestival

Выпуск №1-121/2009, Фестивали

У человечества давно есть общий язык – нас объединяют сказки. Они у нас общие. И хотя в каждой культуре вроде свои, а присмотришься - находишь что-то знакомое, с одной стороны из детства, с другой – из общих древних мифов. Новгородский театр для детей и молодежи «Малый» в этом году представил юбилей Международного театрального фестиваля «Царь-Сказка»/Kingfestival, собрав в конце апреля в десятый раз мифологические и сказочные театральные спектакли из разных уголков мира в городе на Волхове. Репертуар фестиваля сродни королевскому саммиту – фольклорная драма «Духи» из Сингапура в исполнении актеров Пекинской оперы, шекспировский «Сон в летнюю ночь» в кукольном воплощении испанского театра «Пир Пок», библейские мифы о сотворении мира из Израиля — из театра «Мисторин», греческая трагедия «Антигона» Театра Поколений из Санкт-Петербурга и еще множество (точнее 22) спектаклей, которые представляют сказочно-мифологическую тематику. Фестиваль и его художественный руководитель Надежда Алексеева не ставят целью собрать разномастную коллекцию «детских утренников», программа тут - скорее результат отбора и выверенного решения показать серьезную работу с мифологическим материалом в театре. Оттого и фантасмагории гоголевской «Шинели» могут соседствовать с «Железным Гансом» братьев Гримм, и Шергин в кулинарно-театральном исполнении «Ведогонь-театра» может ужиться с танцевальным спектаклем «Неведомое» венгерского «Театра танца Центральной Европы». Однажды немецкий критик заметила, что фестиваль нашел неисчерпаемый колодец – может темы для современных драм и закончатся, а сказки и мифы уже прошли проверку вечностью.

Благодаря мифу спектакли самых разных направлений могут встретиться в фестивальной афише.

«Беовульф» (Дания) – это блестящий экспромт двух рассказчиков «Теллинг Театра» из Копенгагена. Взяв за основу миф о чудовище Гренделе и его победителе - воине Беовульфе, они рассказали древнюю легенду так свежо, радостно, эмоционально, как могли бы сделать только непосредственные свидетели истории. Между ними и публикой, сидящей на скамьях, как в лодке, нет никаких преград – они вовлекают зрителей в веселую пирушку в золотом дворце славного короля, кидая в зал воображаемые куски кабана и разливая воображаемое пиво по кубкам, они хмелеют от юношеских приключений Беовульфа, сражающегося с морскими гадами, создавая бушующее море из зрителей тут же и привязывая драккар к ноге зрительницы (воображаемый, разумеется). Рассказ – монохромный (темные кожаные штаны и футболки, железная лейка, которая будет и охотничьим рогом, и кубком, и музыкальным инструментом), ничто не отвлекает от главного - фантазии и стремительного рассказа. Джаспер ла Кор и Троелс Эйсинг не столько перевоплощаются в смелого витязя или звероподобного тролля, сколько заставляют воображать, будят фантазию, все время провоцируют зрителя. При этом делают они все с большой дозой юмора (о, у матери Гренделя вовсе не ветвистые рога, это прическа! она же женщина, в первую очередь!), вечеринка в честь Беовульфа – это веселая рэп-пати, но сражение с троллем – драматическое и полное напряжения действо. Созданный с большим уважением к материалу (все-таки эпическая сага) и одновременно с замечательной фантазией и юмором (это заводная история о величайшей драке крутых парней!), «Беовульф» при этом не теряет ни капли интеллигентности в исполнении, тонкости в мельчайших деталях драматической истории и возвращает нас к истине, что сказки и мифы живут, только когда их рассказывают, передают из уст в уста.

Другой эпический фаворит фестиваля – спектакль театральной компании «Туида» из Южной Кореи (не сговариваясь, международное жюри и молодая критика отдали им награду «Лучший спектакль фестиваля»). «Легенда о Харуке» разыгрывается командой неких белых клоунов, которые вдохновенно играют на всем, что попадется под руку, – исполнят на кларнете «Миллион алых роз», наденут бубен на голову, будут играть на бутылках и лопать шарики на оберточном целлофане. Жили-были дед и бабка, дед читал одну и ту же газету, бабка трогательно вязала шарфики и распускала, потому что носить их некому, детей у них не было – пока дух дерева не дарит им неведомое существо – Харука. Пусть неказистая и странная кукла на человека вовсе не похожа и кроме слова «харук» со всеми интонациями ничего не говорит, но старики обожают свое дитя, водят в зоопарк (о, как прекрасно дед показывает ему Супермена и слона!), вот только кормить ничем, кроме росы, не имеют права. Конечно же, обещание свое они нарушают, какой родитель устоит перед капризом малыша, который одним протяжным воем «харук!» кричит, что он вас больше не любит! И прожорливый Харук начинает томиться вечным голодом, пожирая и самолетик, который тут же изображают актеры из зонтиков, и машину, а потом и реки-горы, пока живот его не вздымается во всю сцену и вместо головы уже устрашающая демоническая маска какого-то корейского божества. Родители идут на жертву и позволяют Харуку проглотить их, чтобы унять голод. А дальше… это вовсе не страшная сказка, ведь в животе Харука – весь привычный мир, там дед и бабка читают газету и вяжут (тут уже и теневой театр появляется), и привычно ссорятся, чья это была идея – накормить сыночка чем-то другим, кроме божественной росы. Такая простая истина – что мир есть внутри нас, доносится сказочным образом и до публики – видели бы вы, как дети смотрели спектакль на корейском языке! И при этом абсолютно совпадали в своих реакциях с родителями и театральными критиками, хохоча и аплодируя.

«Белая сказка» хозяев фестиваля – Новгородского театра «Малый» - игра с объектами белого мира. Тут вам и белый свет (свет – как мир и вселенная), и белые предметы, которые можно отыскать в детской. Взять хотя бы подушки. Рюшечки по краям, две пушистые ниточки-шейки, и уже пара лебедей складываются в сердечко, из которого потом появится подушка-думочка, их общий лебеденок. Мусорный пакетик со всякой всячиной находит белые одноразовые стаканчики в себе (чем не мир внутри себя?) и встает на них, как на пуанты, чтобы разогнаться и преодолеть земное притяжение в прыжке к свету-прожектору. А уж из белой пены можно соорудить и тучку (вот зонтик, льется дождь), и праздничный торт, в который втыкают свечки, и потом запорошить все происходящее белой метелью из пены-снега. Сюжет (как пересказ истории) отсутствует, мини-истории в исполнении Марины Вихровой и Татьяны Парфеновой связаны скорее настроением: двое собрались пошалить, сварганить истории из подручного материала под классические мелодии Моцарта и Чайковского. Получился и цирк, где белые перчатки-канатоходцы взмывают под купол, и оперный театр, где оперные выходные перчатки натягивают балетные пачки - резинки для волос и стучат пуантами-наперстками, вытанцовывая классический «танец маленьких лебедей». Такие забавные метаморфозы как раз для восприятия «от трех лет», когда еще за перемещениями колобка по лесу сложно уследить, а тут – маленькие приключения чего-то такого же маленького, как и зритель, что их смотрит.

Спектакль «Театра танца Центральной Европы» из Будапешта (Венгрия) «Неведомое» - тоже мифологическое исследование, но только неизведанного мира. Две души, Мужчина и Женщина, - в дымном «междумирье», чистилище, где необходимо заново пережить муку и страсть любви, чтобы понять собственные ошибки. Дуэт Норы Пальшо и Золтана Фогараши – напряженный и полный энергии танец-противостояние, их борьба и попытка полета в этом неведомом пространстве ведет только к разрыву: Женщина так увлечется своим собственным соло, что утратит связь со своим ангелом, и ему ничего не останется, как отойти в сторону. В какой-то момент теряется ощущение верха и низа, в дыму загораются звезды совсем другого мира, и математическая композиция танца распадается. Мужчина покидает женщину, ангел оставляет только маячки звезд и мысль, что там, в неведомом, ничего переиграть и перетанцевать уже будет невозможно, если что-то уже совершил непоправимое на земле.

Танцевальная постановка Хидето Хешики (Швейцария) – напротив, вполне земное притяжение мужского образа охотника: сочетание агрессии и энергетики, пластики воина в погоне за целью и крадущейся жертвы. Швейцарский танцовщик японского происхождения исследует в постановке «Оружие» соприкосновение не столько танца, сколько сопредельной музыки, речи, голоса. Его оружие – собственное тело, способное передать взрывную опасность и почти восточную медлительность созерцания музыки. Другая швейцарская представительница современного танца – Анна Хубер в спектакле «Этюд с роялем», напротив, как будто отрицает всякую телесность, принадлежность плоти. Ее героиня – путешественник внутри одиночества, попытка превратиться при помощи музыки в иное, обретающее крылья существо. Хрупкая, почти ломающаяся пластика движений, попытка постигнуть алгеброй гармонию увенчается только одним: инопланетное существо завернется в ландшафт - белое покрытие пола и удалится, словно ледник поглотит ее тело.

Сингапурский театр «Той Фактории» (довольно экзотический гость) и его спектакль «Духи» балансирует на грани между совершенно фольклорным шоу, в котором яркие костюмы и традиционный грим служат доказательством принадлежности к старинному китайскому театру, но с другой стороны - это попытка совместить три разных оперных стиля, три женских судьбы, три мелодических строя, придать им общий образ эпического полотна о тяжелой женской судьбе (своеобразные леди Макбет: наложница, императрица и поэтесса). Исполнение именно мужчинами женских партий не выглядит ироническим – об этом забываешь с первой минуты. Возможно, европейцу тяжело осилить целиком тонкости китайской оперы, но это яркое представление – своего рода презентация другой театральной культуры, некая демонстрация граней сингапурского театра, с богатыми традициями, замечательным оркестром, вживую аккомпанирующим актерам. Есть совершенно завораживающие сцены – упражнения с императорским мечом разгневанной императрицы, казнь поэтессы, долгое блуждание в дыму печальной, так ни разу и не улыбнувшейся императорской наложницы, ради которой сожгли город. Это, безусловно, надо видеть, чтобы понимать формы театра, национальный колорит и уникальные голосовые возможности артистов Сингапура. Это ценный баланс между древними театральными традициями, фольклором и попыткой перенести груз традиций в современный спектакль.

Мифы, которые живут внутри фестивальной афиши, самые разные – это и блестящее переложение гоголевской «Шинели» в исполнении болгарского театра «Кредо» (ах, эта трогательная исповедь души Башмачкина, которая вырвалась из земных условностей и несвобод), и бумажно-крафтовое переложение Шекспира в испанском театре «Пир-Пок», и перевоплощение одного актера во все персонажи «Железного Ганса» братьев Гримм в спектакле театра из Мариенбада (Германия). Миф по-прежнему царствует в театре, оставаясь и вдохновением, и ценностью. И пока сказки продолжаются, у нас всегда есть вера в счастливый финал. Спектакля или жизни, неважно.

Фото Анны Ващило

Фотогалерея