Театральная летопись в красках / Выставка "Серафим Александров" в Оренбургском областном музее изобразительных искусств

Выпуск №4-254/2022, Выставки

В Оренбургском областном музее изобразительных искусств работает художественная выставка Серафима Александрова (1907-1982), посвященная 115-летию со дня рождения автора.

Оренбургским театралам старшего поколения это имя хорошо знакомо: ведь Серафим Николаевич почти 40 лет проработал главным художником Областного драматического театра имени Максима Горького. Впрочем, «проработал» - не то слово. Александров несколько десятилетий был законодателем художественного вкуса театра. Спектакли в его оформлении запоминались зрителям богатой палитрой театральных средств, используемых сценографом, единством стиля, глубоким погружением в историческую эпоху.

Один из трех музейных залов, которые занимает экспозиция юбилейной выставки, и представляет творчество Серафима Александрова как театрального художника. Здесь выставлены его эскизы к спектаклям «Ромео и Джульетта» У. Шекспира, «Петр Первый» А.Н. Толстого, «Василиса Мелентьева» А.Н. Островского. Эскизы театрального художника не всегда становятся достоянием изобразительного искусства. Но у Александрова предварительные наброски будущей постановки выглядят как самостоятельные художественные произведения. Он создавал не просто костюмы, а героев будущей постановки в костюмах, передавая характеры персонажей. Кстати, шекспировскую Кормилицу играли две актрисы, совершенно противоположные по фактуре и телосложению. Исходя из их индивидуальности, он придумал для них разные по фасону и крою костюмы. Кроме того, в каждой театральной работе, будь то эскиз костюма или декораций, ощущается живописное дарование художника. Неудивительно, что всякий раз после открытия занавеса, по воспоминаниям современников, зрительный зал несколько минут аплодировал именно его работе. Неудивительно и то, что работать с Александровым для режиссеров было величайшим благом. (Режиссер Михаил Нагли признавался, что эскизы художника подсказывали, как построить мизансцены.)

Театральные постановки, а за свою жизнь Александров поставил более 200 спектаклей, требовали энциклопедических знаний - и по истории искусств, и по истории в целом. Серафим Николаевич обладал этими знаниями в полной мере. И щедро делился ими с родным театром, с молодыми художниками и искусствоведами. «Он любил приглашать к себе в дом сотрудников музея; мы слушали музыку, рассматривали иллюстрации уникальных изданий по искусству, слушали глубокие рассуждения по поводу того или иного произведения. Всё это обогащало нас. Он был нашим камертоном. Ему хотелось передать знания и настроить нас на чистое служение искусству», - вспоминала о годах своего творческого становления заслуженный художник России, скульптор Надежда Петина. Кстати, и отец Надежды Гавриловны, будучи скульптором-самоучкой, хотя и очень одаренным, нуждался в профессиональных советах Серафима Николаевича, обладавшего помимо знаний безупречным художественным вкусом.

Вот и заслуженный артист России Александр Папыкин, еще захвативший «кусочек эпохи Александрова», вспоминает его как человека высокой культуры. Серафим Николаевич жил тогда с семьей в квартире при театре. Молодой артист там же - в театральном общежитии. И, дружа со старшей дочерью художника Майей, часто захаживал к ним в гости. Его поражала огромная домашняя библиотека, которая занимала самую большую комнату - «залу», где от пола до потолка на полках теснились книжные тома: классика, книги по искусству, исторические произведения. А мастерская Серафима Николаевича, которую он делил со своим коллегой театральным художником Дмитрием Фомичевым, была своего рода творческой гостиной. Сюда приходили поэт-фронтовик Александр Возняк, писатели Борис Бурлак, Анатолий Рыбин. Заглядывал «на огонек» начальник управления культуры Павел Соколов. Кстати, с Дмитрием Фомичёвым Александрова связывала не только совместная работа, но и многолетняя дружба. Вопреки расхожему мнению о том, что два медведя в одной берлоге не уживаются, они прекрасно «уживались» в одном театре, гармонично дополняя друг друга. У каждого из них был собственный подход к созданию декораций: у Фомичева конструктивный, у Александрова живописный.

Тягу к знаниям, интерес к книгам и искусству Александров впитал, что называется, с молоком матери: его родители были настоящими русскими интеллигентами. В 1925 году поступил в Саратовский промышленно-художественный техникум. По окончании работал художником Самарского театра оперетты, затем - Пензенского драматического театра. Но, попав в 1936 году на оренбургские подмостки, Серафим Александров «заякорился» здесь на несколько десятилетий, внеся огромный вклад в театральное искусство Оренбуржья. «Борис Годунов» А.С. Пушкина, «Великий государь» В. Соловьева, «Дикарка» А.Н. Островского, «Собака на сене» Лопе де Вега, «Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Власть тьмы» Л.Н. Толстого, «Ревизор» Н.В. Гоголя, «Сын рыбака» В. Лациса, «Кремлевские куранты» Н. Погодина, «Емельян Пугачев» В. Пистоленко, «Отелло» У. Шекспира, «Петр I» А.Н. Толстого - эти и многие другие постановки, оформленные Александровым, стали «золотым фондом» оренбургского театра.

Помимо декоративно-театрального творчества, Серафим Николаевич занимался живописью и графикой. Писал маслом, гуашью, акварелью. В совершенстве владел техникой пастели, достигая особой чистоты цвета, мягкости, «бархатистости». В юбилейной экспозиции представлены и роскошные цветочные натюрморты, и зарисовки с натуры, сделанные на пленэре, и городские пейзажи, в которых узнается довоенный и послевоенный Оренбург. Но его любимым жанром был портрет. Он никогда не работал на заказ, хотя вполне мог бы: умел очень точно передать и внешнее сходство, и внутреннюю суть человека. Однако писал только по велению сердца, и только своих друзей - деятелей культуры, литературы и искусства, запечатлев для потомков лица минувшей эпохи. Среди представленных на выставке портретов - одухотворенный образ народной артистки СССР Анны Покидченко, сыгравшей целую галерею главных героинь, в том числе - Джульетту. А рядом с эскизами к спектаклю «Петр I» - портрет народного артиста РСФСР Александра Михалёва, блистательно воплотившего на оренбургской сцене российского императора. По выражению критика того времени, художник изобразил выдающегося лицедея «крупно, масштабно, царственно». Но особенно часто Серафим Николаевич писал свою жену и дочерей - с книгой в руках или на фоне полок с книжными томами. Именно книги спасали Серафима Николаевича, когда в аварии погибла его жена. «Лечился чужими мыслями», находя в книгах утешение в своем безысходном горе.

Основа творчества Серафима Александрова - реалистическая ясность. А ведь в 1920-е годы, будучи студентом-второкурсником, он вступил в молодежную секцию Ассоциации художников революционной России. Участвовал в выставках художников-ахровцев, числясь на хорошем счету. Но при этом остался верен русской реалистической школе, чуждой формалистических зигзагов. Работал так много, ярко и плодотворно, что его можно назвать летописцем XX века. Но свою летопись он писал красками. Персональной выставке Серафима Александрова мы обязаны самому художнику, передавшему в дар музею при его создании большое количество работ. А недавно, за месяц-полтора до вернисажа, в музей пришел его внук Дмитрий и передал в фонды еще 50 единиц хранения. Некоторые из подаренных им работ вошли в экспозицию.

Серафим Николаевич был не только талантливым художником, но и неординарной личностью. Не будет преувеличением сказать - человеком эпохи Ренессанса, способным создавать новое, интересное, развивая мир и себя. Он мог и перетянуть старую мебель, отчего она делалась лучше новой, и книгу переплести. Его младшая дочь Наташа с детства обожала цветы. Но когда они с сестрой росли, книжек-раскрасок не было. Отец нарисовал ей на большом листе целую клумбу, которую она старательно раскрашивала акварелью. В результате, после школы дочь окончила естественно-географический факультет. А много лет спустя, вспоминая эту «клумбу», на досуге занималась вышиванием цветов. Размышляя о жизни и творчестве художника, невольно приходишь к мысли: не случайно его назвали Серафимом. Ведь это имя означает - огненные крылья. И у него они точно были.

Фото автора и из архива

Оренбургского музея изобразительных искусств

Фотогалерея