В недырявом тазу / "Чепуха" в «Вахтанговском Практикуме»

Выпуск №8-258/2023, Молодая режиссура

«В какой-то семинарии учитель написал

на сочинении "чепуха", а ученик прочел "реникса" -

думал, по-латыни написано». 

А.П.Чехов. "Три сестры".

Время от времени просвещенные театралы и вездесущие туристы видят на столичных афишах название «Вахтанговский Практикум»: первые проверяют себя, заглядывая в интернет - что же представляет сие театральное образование, вторые, особо не любопытствуя, спешат купить билеты на академические - «проверенные» - сцены и вписать в свои гостевые маршруты посещения Малого, МХТ, Вахтанговского... Можно понять. Впрочем, само слово «Вахтанговский», трудно сочетающееся со словом «Практикум», как театральное с нетеатральным и праздничное с рядовым, все-таки привлекает. Не уверена, что прочно входит в театральный обиход, но совсем равнодушным не оставляет. Приглядеться к «практикующим вахтанговцам» иной раз возникает желание: приглядимся.

На сайте «Практикума», сделанном с отменным вкусом, без «бантиков» и «рюшей», выложена декларация отважных «новичков», занимающая молодым задором: «Привет! Это "МЫ". "МЫ" - это выпускники ТИ им. Б. Щукина, ГИТИСа и СПбГАТИ (ТИ - Театральный институт имени Бориса Щукина, СПбГАТИ - Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства, ныне Российский государственный институт сценических искусств, - А.Ф.) Встретившись одним летним днем на Арбате, мы поняли, что хотим создать свой театр.

На Арбате стоит один вековой театр - театр им. Вахтангова. Посмотрел он на нас и сказал: "Хорошие вы ребята, идея у вас своя есть. Поживите с нами. Вот вам режиссер - Ася Князева". Теперь мы - это "Вахтанговский Практикум".

А родились мы 3 ноября 2020 года. Мы молоды, полны ожиданий и готовы жить нашим делом! А наше дело - это вопреки всему создать живой современный театр, говорящий с современными людьми на вечные темы.
Мы верим, что сможем найти свое место рядом с таким гигантом, как "русский репертуарный театр".

Нас часто спрашивают - что такое "Вахтанговский практикум". Объясняем: Вахтанговский практикум - происходит от триединства вахтанговского тезиса (школа - студия - театр), то есть каждая команда единомышленников должна стремиться создать свой театр через студию.

По мнению Евгения Богратионовича (Вахтангова - А.Ф.), вливание "новых сил" в уже существующий театр не превращает "старое" в "новое", а, наоборот, приобщает "новую кровь" к старым традициям и порядкам. Поэтому для того, чтобы прорастало "новое" в искусстве, каждый коллектив должен идти своим собственным путем и стремиться к своему собственному успеху.

Мы полностью согласны с Вахтанговым и поэтому практикуем эту триаду и стремимся доказать, что хоть путь извилист, но его возможно пройти достойно и дорога будет намного увлекательнее, если идти не по проторенным тропам».

Декларация начертана предельно внятно и, собственно говоря, особой новизной не удивляет. В историю театра вписаны примеры, когда студенты-единомышленники объединялись в студии, дабы провозгласить поиск «новых форм», успешно о себе заявляли, превращались в театры, теряли студийный запал и, повзрослев, степенно приобщали «"новую кровь" к старым традициям и порядкам». Пример Театра «Современник» - самый наглядный.

Наивно полагать, что «Практикум» сможет без ошибок и потерь, а тем более легко идти не по проторенным тропам особым путем. В любой декларации предшествующий опыт учитывается в той же степени, в какой и отрицается, любая студия - к вопросу о «триаде» - из «школы» неизбежно превращается в театр. Законы природы, в том числе театральной, действуют без учета человеческой воли, хотя и берут ее в расчет. Но как же интересно, как любопытно наблюдать за теми, кто своим «Привет!» и своим «Это "МЫ"» объявляет поиск, движение, неравнодушное освоение и «старого» и «нового», чтобы найти «свое»! Без нарушителей законов и правопорядка театральный мир оказался бы неимоверно скучным, и только за то, что они время от времени появляются (не проходите мимо афиш!) их стоит ценить.

Представив несколько спектаклей («Идеалисты и циники» по А.П. Чехову, «#БезКофеина_и_Никотина» по современной скетчевой драматургии, «Пиноккио. Сны Улитки» по Карло Коллоди, «Мама, я блогер!» Александры Стрижевской, опробовав несколько площадок (Симоновская сцена Театра имени Евгения Вахтангова, кафе «Март», Театр «Ромэн»), сообщество «практикантов», наконец, нашло пристанище в Театре «Школа драматического искусства» (Сцена на Новослободской), где уже в качестве резидентов сыграло премьеру «Концерта для взрослых и уставших людей» «Чепуха» по стихам и переводам Самуила Маршака, и эта работа, пожалуй, ознаменовала собой этап становления молодых вахтанговцев.

В определении жанра, как оказалось, кроется немалая доля притворства. Может быть, вызванного сомнениями в том, что стихи Маршака образуют целостную драматургию, но скорее - из желания привлечь к своему творчеству новых зрителей - и из числа «просвещенных», и из разряда «путешественников». Заманивают и существительным «концерт», и прилагательным «уставших», и самим названием «Чепуха», уводящим от глубокомыслия и философской назидательности. Обещают повеселить...

Режиссер Ася Князева, питомица режиссерского факультета Театрального института имени Бориса Щукина и лидер «Вахтанговского Практикума», слишком хорошо усвоила уроки своей школы, по которой «театральный праздник» и «развлекательный жанр» - отнюдь не синонимы, и в пока немногих поставленных на московских сценах спектаклях показала себя автором серьезным, думающим и философски оснащенным. Притворяется осознанно. В предуведомлении зрителю, «купившемуся» на слово «концерт», она сотоварищи пишут: «С. Я. Маршак - классик советской литературы, стихотворения которого знает вся страна. Многие считают его детским писателем, однако Маршак, продолжая традицию советских писателей "обэриутов", в комической парадоксальной форме детского стихотворения обращается к рутине жизни. Так называемые "взрослые проблемы" подразумевают под собой ежедневную суету, бесконечные заботы и хлопоты. Мы бегаем по кругу, не замечаем, как день сменяет ночь, в конце концов устаем и перестаем чувствовать вкус к жизни. Маршак говорил: "Учитесь мудрости у детей". Иногда со взрослым человеком надо пошутить, поиграть, дать ему возможность вновь почувствовать себя ребенком, открытым и принимающим радость жизни. Очень важно помочь человеку сохранить в себе ребенка, открытого миру, помнящего, что вселенная, в которой мы живем - бесконечна, таинственна, велика и хранит в себе множество загадок и тайн. <...> Концерт для взрослых и уставших людей "Чепуха" поднимает давно знакомые взрослые темы и переносит их в форму радостной детской игры, напоминая человеку, что жизнь ему дана, как дар, и только в наших руках "в музыку преобразить шум"».

Истинным пространством спектакля Князевой со сценографом и художником по костюмам Дмитрием Спиридоновым, композитором Иваном Авдеевым, художниками Михаилом Глейкиным (свет), Натальей Лукашевой (грим), Ксенией Наумчик (мультипликация), Александром Романовым (видео) становится не эстрада, с которой в пору читать стихи и петь написанные на них куплеты, но поэтическая Вселенная, куда отправляются путешествовать вахтанговцы-практиканты Тамара Парменова, Антон Власов, Гоша Шимоненко, Иван Авдеев. Гримы актеров, играющих в «Чепуху» (даром что каждая роль обозначена: Чепушинка, Чепухня, Чепухолог, Чепуховед), недвусмысленно напоминают гримы квартета масок из «Принцессы Турандот» Вахтангова и одновременно - гримы из ленты Боба Фосса «Кабаре». Какая уж тут «чепухня», какие «чепушинки», если аллюзии, накапливаясь через внешнее (в том числе и бутафорию, которой много, но вся она вписана в «игру» и добавляет ключевые знаки в тональности стихов), начинают влиять на обстоятельства действия, и тогда простые и милые по слуху стихи Маршака превращаются в многосмысловые сюжетные композиции?!

Сюжет стихов почтенного классика у Аси Князевой только повод, только толчок к тому, чтобы пробиться к иносказанию, за складной рифмой услышать учащенное биение сердца, за безупречным ритмом - шепот души, за благополучной и благодушной историей - другую, иронически притворяющуюся кроткой и безобидной. И при всем обворожительном «притворстве», при всей легкости сочленения контрастных сцен, при гистрионовой виртуозности игры актеров сюжет уплотняется от эпизода к эпизоду: в нем множатся смыслы, открываются глубины, вызревает мир автора, чья жизнь не была благостной и безмятежной, и чьи персонажи за масками лицедеев скрывали уставшие лица, как за улыбками прятали слезы.

Слушаешь в который раз знакомые с детства стихи, внимаешь историям, какие знаешь чуть ли ни на зубок, и вдруг начинаешь нешуточно сопереживать и трем мудрецам в одном тазу, и тем, кто в решете мчится к синеруким Джамблям, и придворной молочнице с придворной коровой, озабоченных королевским бутербродом, и мастеровому-сапожнику, тянущему дратву день-деньской, и десяти негритятам, и тому среди них, что уцелел, - тоже. А иногда кажется, что сам близорукий Маршак, лауреат четырех Сталинских премий, сдвигает с переносицы круглые очки и, перебирая собственную жизнь со всеми ее изгибами и поворотами, вспоминает своих товарищей по разгромленному в 1937 году детскому издательству в Ленинграде: репрессированных Александра Введенского, Николая Олейникова, Николая Заболоцкого, Тамару Габбе, Даниила Хармса... Может быть (и наверняка!) тогда, в год разгромов и репрессий, его поэтическое слово преобразилось, и в скрипичный ключ детской и недетской тональностей добавился частокол бемолей, сделавших нотный стан похожим на тюремную решетку...

Ася Князева, умело манипулируя диезами и бемолями, находит (как не найти!) сходства мира автора с миром Вахтангова: пресловутой четвертой стены в зале нет, «маски» затевают игру то в одной его стороне, то в другой - посреди зрителей и вместе с ними; сама игра объявляется главным обстоятельством действия и главным же приемом актерского существования, где остро гротескная форма не исключает переживания и рефлексии - но таких, чтобы чувствовались и воспринимались исподволь, а не выбивались на первые планы, где царят ритм, энергия и темперамент. С помощью Маршака свою затею, свои условия работы с артистами режиссер оговаривает с самого начала, устраивая диспут «масок»:

"Нам не надо режиссера!" -
С жаром вымолвил актер.
"Обойдемся без актера!" -
Крикнул пылкий режиссер.

"Для меня марионетка
Интересней, чем актер!" -
Пояснил умно и едко
Гениальный режиссер.

"Лучше воля коллектива,
Чем единый режиссер!" -
Заявил красноречиво
Образованный актер.

"Нам не нужен литератор!" -
Произнес свой приговор
Режиссер-импровизатор,
Радикальный режиссер.

"Не нужны нам декоратор,
Костюмер и бутафор.
Будет голым наш театр,
Голым будет и актер!.."

Зритель молвил: "Слышу, слышу!
Все вы - лишний элемент!"
И отправился "на крышу"
Посмотреть дивертисмент.

Тут - опять хитрость, опять притворство, опять - декларация. Новаторы «Вахтанговского Практикума» играют по-взрослому, превращая заявленный концерт в спектакль, маски - в лица, темы - в образы, мир автора - в саму жизнь. Тут - уже не студийные опыты, а профессиональный разговор, которому внимаешь и в котором с радостью принимаешь участие. Усталость снимает, как рукой. Потухшие взгляды начинают светиться. Театральный праздник торжествует над серыми буднями. И очень хочется, чтобы юные мудрецы достигли поставленных целей: чтобы таз не оказался дырявым, а путешествие в страну Джамблей (сиречь - в мир Театра) вышло счастливым, и мы смогли бы сказать: «И вернулись они в решете, в решете / Через двадцать без малого лет. / И сказали друзья: - Как они подросли, / Побывав на краю отдаленной земли, / Повидав по дороге весь свет!»

Фото Наталии ЧЕБАН

Фотогалерея