Пятьдесят оттенков таланта / К юбилею Игоря Михельсона (Нижний Новгород)

Выпуск №10-260/2023, Лица

Игорь Михельсон - актер редкой специфики. Если мы попытаемся охарактеризовать его в двух словах, получится комик-неврастеник - драгоценное, парадоксальное амплуа! Узкое, рельефно вылепленное лицо, небольшие глаза, острый нос, тонкие подвижные губы, по-мальчишески вихрастые волосы, застенчивая, сбивчивая манера разговора... Субтильный, графичный, весь какой-то нервически заостренный, он находится в постоянном движении и абсолютно вне возраста. Кажется, сама природа предназначила его играть лишь Кощеев и Дон Кихотов, а между тем, стилевой и эмоциональный диапазон его ролей столь велик, что остается только удивляться.

Спектаклю «Очень простая история» в 2023 году исполнилось 16 лет. Все эти годы Игорь Михельсон играет в нем Петуха. И это невероятный Петух! - скандальный и трусливый, жаждущий славы, срывающий восторги и овации среди обитателей хлева ускоренным повторением наукообразных слов и фраз, почерпнутых из радиоэфира. Своим появлением он неизменно вносит в любую самую напряженную сцену этой всенародно любимой мелодрамы элемент разрядки и здорового смеха.

Лучший момент спектакля «Интимная комедия» - когда чопорный, сухопарый, застегнутый на все пуговицы англичанин Виктор Принн в исполнении Михельсона внезапно начинает боксировать вокруг своего соперника, подскакивая в воздух на полметра, словно заправский кузнечик. Сцена длится семь минут, и все это время зрители хохочут, но, как завороженные, следят за этим своеобразным танцем, не в силах оторвать взгляд. Комедийная, гротесковая составляющая его творческой натуры прежде всего востребована на сцене, и в арсенале Михельсона - целая галерея комических персонажей, от уморительного Заморыша, которого он играет в беляковическом «Сне в летнюю ночь» уже 23 года, до сразу всех учителей в «Дурочке» (2022, реж. Н. Ковалева). Умение высекать из душ зрителей смех, как огонь - это вообще главный дар Михельсона, особенно ценный в театре «Комедiя».

Главный, но не единственный! Игорь умеет вживаться в образ так, что зрители немедленно подчиняются обаянию его персонажа, верят ему и идут за ним. С подлинным погружением в состояние архаического транса он прыгал Шаманом в «Северном сиянии» - и зрители, увлеченные и почти загипнотизированные, немедленно впадали в детство и залихватски выкрикивали шаманский клич: хэйя-хэйя-хэээй! Самые благодарные и восторженные его поклонники - дети, поэтому персонажи Михельсона - зачастую сердцевина, «изюминка» детских интерактивных сказок в театре «Комедiя». Они увлекают, заряжают, восхищают, удивляют и заставляют поверить в реальность того маленького волшебного мира, который создается в театре каждый новый год на малой сцене.

Игорь поет - актерски, но очень выразительно. Ему пятьдесят, но он до сих пор танцует так, что сцена в тюрьме в мюзикле К. Брейтбурга и К. Кавалеряна «Голубая камея» (2018) с Михельсоном-Тюремщиком неизменно - главный хит спектакля и «поднимает» зал не хуже рок-концерта. Эта роль открывает еще одну творческую грань, которая пока не развита в полной мере: Игорю почти не приходилось играть злодеев, меж тем в его Тюремщике мы видим такой потенциал отрицательного обаяния, что было бы очень интересно увидеть актера в большой злодейской роли.

Глаза - зеркало души: они разительно отличаются у актера на сцене и за кулисами. В спектаклях они наполняются озорством, мечут искры, и здесь нам на память придет, допустим, Джинн из новой версии «Аладдина» в изводе А. Чупина. Можно смело утверждать, что половина зала ходила на спектакль исключительно ради этого наглого, капризного, но невероятно обаятельного хулигана. За кулисами ему свойственны перфекционизм, доведенный до крайности, требовательность к себе и к окружающим; он часто недоволен тем, что уже сделано, постоянно ищет, спрашивает, читает, доходя до сути своего персонажа. Но он же умеет превратить каждую репетицию - в игру. Игорь ищет «изюминку образа», неожиданную деталь, характеристику, которая порой меняет все представление о герое. Таким был его Маса в акунинском детективе «Инь и Ян»: поклонники фандоринского цикла, привыкшие к тому, что Маса невысок, плотен и круглолиц, не сразу могли смириться с Масой стройным и узколицым. Однако этот Маса был настолько убедителен в своих стремительных боевых выпадах, больше похожих на танец, так привлекателен и опасен для служанок, что самые непримиримые его критики становились самыми горячими его сторонниками. Так же случилось и с ролями Алексея Лыкова в нижегородском детективе «Сыщики» (2020, реж. Н. Ковалева) и Ильи Ильича Быкова в «Касатке» (2019, реж. А. Кладько). Это роли, в которых Игорь существует не благодаря, а вопреки стереотипу и зрительскому ожиданию. Почитатели Лыкова-богатыря или романтического героя пьесы Алексея Толстого поначалу пыхтят и возмущаются, увидев нетипичного Михельсона. Но он всегда и всех убеждает - да, сила не в одних только мускулах, а страстно любить и быть победителем в своей любви может любой.

Один из действенных приемов Михельсона - соединение двух эмоциональных планов: внешнего комикования и внутренней иронии, порой довольно горькой, постоянное существование в ситуации наблюдения за своим героем. Это сообщает его образам особое восприятие. Их интересно разгадывать, они объемны и неочевидны, и разные зрители «прочитают» их по-разному: кому-то достаточно человеческого обаяния актера и комических характеристик персонажа. Другие ищут большего: оправдания и сопереживания, ведь Игорь Михельсон всегда прежде всего адвокат своих героев. Поэтому так любят его персонажей зрители: каждый в своих несовершенствах хочет быть оправдан и любим. Наиболее наглядной иллюстрацией этой максимы является, вероятно, Граф Альмавива в «Женитьбе Фигаро», поставленной в 2017 году Вадимом Данцигером. В этой трактовке Фигаро и граф словно поменялись местами: рядом с демоническим Фигаро легкомысленный и изящный Альмавива, при всей сомнительности своей морали, более приятен сердцу.

Внешнюю графичность, сухость и быстроту движений у Михельсона дополняет нервное, трепетное, беспокойное нутро, обеспечивающее ему интенсивность и полярность реакций. Но обнаженный нерв, которым поверяется любая самая комическая роль, любой жест, становится камертоном подлинности сценической жизни, источником психологической подробности. Михельсон драматический появляется на сцене куда реже, чем Михельсон-комик. Есть в его активе Кукла Херувим в знаменитых «Куклах» Валерия Беляковича, где его почти скелетированный персонаж отнюдь не похож на символ любви - напротив: поднятые в отчаянии ломкие руки, рот, заходящийся в немом крике, вызывают в памяти, скорее, Мунка, а в сердце - горячие токи жалости. В володинской «Дульсинее» на сцене неожиданно появлялся некто - спиной к зрителям. Но эта спина была так выразительно напряжена, так выжидательно, тревожно чуть приподняты плечи, так мимолетен и пронзителен этот миг на краю пропасти, на краю новой жизни: ведь новоявленному Луису - Дон Кихоту предстоит отречься не от мира - от прежнего себя, познать любовь и боль. Редкая роль, где нет задачи быть смешным, но есть возможность открыть ту сторону актерской натуры, которая долго зрела под спудом, а потому роль получилась исповедальной. Роль, подарившая нам непривычного Игоря Михельсона: умеющего страдать на сцене, проживать амплитуду эмоций от равнодушия к выстраданному счастью, строить здание своего образа из мягких жестов, тихих слов...

Эта линия творчества актера, назовем ее лирико-драматической, находит продолжение в недавнем и, думается, любимом образе артиста - в роли Толика Рыбакова в спектакле «Преступник поневоле» (2022, реж. Д. Салимзянов). Толик - простой рыбак из инопланетной деревни Кузёма, жители которой не знают насилия, поставлен перед необходимостью стать убийцей и весь спектакль мечется, решается, но так и не может переступить через свой внутренний нравственный закон.

И вот так, постепенно, из явления многих актерских даров, из внутренних сомнений и страданий, рождается большой артист - Игорь Михельсон.

Фото предоставлены театром

Фотогалерея