Эффект коллективного помешательства в духе современных политтехнологий

Выпуск 3-123/2009, Содружество

Кишиневский русский театр им. А.П.Чехова закрыл прошедший сезон премьерой гоголевского «Ревизора», реализовав давнюю мечту к 200-летнему юбилею писателя.

Гоголь вдохновил и Национальный театр Эминеску, который представил любопытную сценическую версию «Мертвых душ», осовремененную, социально острую, но слишком символичную, далекую от гоголевской природы. Русскому театру Гоголь роднее, ближе, и это проявилось в игре актеров — острой, свежей, яркой, импровизационной. Надо отдать должное режиссеру спектакля Илье Шацу, сумевшему понять самую суть комедии, осовремененной более тактично и тонко, нежели в театре Эминеску.

«Ревизор» получился четкий, выверенный, структурно оправданный и в то же время хлесткий, смелый, пронизанный творческой свободой и радостью, что явно одобрили и критики, и зрители. Такую пьесу и ставить, и играть — одно удовольствие, и зритель в ней становится непременным участником действия в силу узнаваемости гротесковых моментов, актуальных во все времена.

Минимум декораций, костюмы без особых излишеств. На чем же основан успех спектакля? На самом главном — точном режиссерском решении и качественной игре актеров, не прикрытой блеском сценической мишуры. Этот «Ревизор» — спектакль, не характерный для чеховцев и совсем не похожий на то, что Илья Шац ставил ранее. Это новое слово в нашем Русском театре, умное, тонкое, важное русское слово! Режиссер решился на полноценное соавторство с Гоголем, он здесь играет, импровизирует, шокирует, пугает зрителя. Где жизнь, где театр – все переплелось, перепуталось и понеслось в вихре сценического гротеска. «Ревизор» Шаца — это сам театр, с его эфемерностью, непредсказуемостью. «Ревизор» — это великий театр жизни, выворачивающий человеческое нутро так, что и не ухватишь, где стержень, а где фантом, где человек, а где миф?

В чем же новизна? В постоянных вывертах, хамелеонских штучках и такой острой неоднозначности давно знакомых персонажей. Ну, и это не главное, важнее умение развернуть действие в иную сторону точным приемом, ходом, поворотом.

Взять хоть начало спектакля — оно активно демонстрирует эротичных служанок, развлекающих власть предержащих гостей городничего. И все достоверно, смело, как в современном «борделе жизни». Особо хороша Марианна Дроздова, пластически смелая, уверенная, красивая.

А как точно поданы фразы: «Много ума хуже, нежели, если бы его совсем не было» и насчет «Умного человека, который рожу такую состроит, хоть святых выноси». Вот и формула! В провинции дураки лучше, чем умные, а значит, и сами попадем в дураки.

Затем возникает Хлестаков, немудреный монолог которого заканчивается странной примеркой головных уборов, небрежно вдруг извлеченных из дорожной сумки: серебристая треуголка, корона и... красненькие рожки! Хлоп, вот и ключ ко всей пьесе — Хлестаков-то фигура непростая, бесовская, и тут очень забавен Константин Харет со взором Мефистофеля в мимике Хлестакова.

Во время визита к Хлестакову Бобчинский и Добчинский активно истребляют клопов в гостиничном номере. Ну и что? А то, что клоповник — это весь городок, в который удачно попал никчемный Хлестаков, разросшийся до монстра-фантома благодаря клоповьей дурости горожан.

И к чему тут птица, больше похожая на ворону, а поющая соловьем? Да что птица, «Соловья» Алябьева выдает супруга городничего — колоритная актриса Любовь Рыбалко. Затем «Соловья-пташечку» с мужским хором зарядил Хлестаков. Бред, но как спелись аферист Хлестаков и помутневшие разумом горожане — по-соловьиному, словно под гипнозом!

А охрана, оцепившая зрительный зал при входе Хлестакова и городничего со свитой? Так похожа на нашу, современную. А бездомные собаки, об отсутствии которых так гордо восклицает городничий в убедительной трактовке актера Геннадия Зуева? Какая бесовщина и как похоже на нас. И каков Гоголь, как в воду смотрел, все предвидел! Как он заряжает, чудит, провоцирует — не видела чеховцев ранее такими свободными, выразительными, современными! И спектакль как-то плавно сместился с гоголевских времен в наши, словно два века нас от Гоголя и не отделяет.

Вневременную сущность «Ревизора» хорошо подчеркивают две Двери — перекошенная, нарисованная на стене, символизирующая смещение во времени и в головах горожан, и вполне реальная по центральной линии сцены. У Двери есть свой оборотень — забор с обратной стороны, сквозь который «просачиваются» все герои.

Своеобразна находка с дочерью и женой городничего, держащих друг друга на привязи, словно близняшки. Смешны их споры о разных платьях, и бац — появление в одинаковых нарядах. В спектакле много таких неожиданностей, казусов, штучек. И надо похвалить за это не только режиссера Илью Шаца, но и художника Виталия Василаки, и консультанта по пластике Николая Казмина. Ловко. Умно. Тонко. Свежо. Вполне по-столичному — минимум средств и максимум выразительности. Все как-то тонко сцеплено и подвижно, как звенья невидимой цепи, которой все герои повязаны.

В центре внимания Хлестаков, неожиданно правящий бал, фигура дьявольская, энергия которого способна приводить в движение человеческие массы и менять взгляды на порядок вещей в сознании обитателей не только маленького городка, но и целой страны. В этом пространстве лукавых, вороватых, лицемерных чиновников с их перевернутыми представлениями о порядочности, добре, любви, дружбе, семье, герой пьесы разрастается в фигуру, управляющую миропорядком. Хлестаковы заявляют о себе как явление, способное зарождаться в ущербном сознании окружающих. В этом их непреходящая живучесть, потому что Хлестаков не просто фантом, но и зеркальное воплощение иллюзий и страхов, коими забиты головы большинства.

Оказавшись в центре внимания, хлестаковы легко вписываются в уродливую череду персонажей трагикомедии, именуемой жизнь. Их фантастическая лживость, фанаберия, авантюризм, пошлость, сомнительный интеллект, способность к мимикрии мгновенно оживляют беспросветную скуку повседневности. Дамы готовы пуститься во все тяжкие, чиновники изощряются в лицемерной преданности, градоначальники теряются в фантазиях от внезапно открывающихся перспектив, и все, как завороженные, платят хлестаковым взятки, опьяненные собственной глупостью. Это психоз, при котором пустота управляет пустотой — эффект коллективного помешательства в духе современных политических и медиа-технологий. Игра перевертышей и обнаружение истинного лица зазеркального мира - в этом я вижу современность звучания гоголевского «Ревизора».

«Ревизор» — какая галерея персонажей, верно, самая яркая в русской комедии! Весьма удачно проявил себя в роли Хлестакова Константин Харет, это явно его типаж — такой переливчато-глуповатый, легкий, милый и не совсем реальный — а был ли ревизор? Вроде и не был, истаял, как призрак, фантом, всех обобрав. Дочь городничего — Марина Сташок, спелая барышня, глупая и хорошенькая. Судья Ляпкин-Тяпкин — Петр Пейчев любое дело состряпает так, что и сам в это поверит. Почтмейстер, ярко исполненный актером Владимиром Кирюханцевым, — лакмусовая бумажка, проявившая аферизм Хлестакова. Бобчинский-Добчинский — актеры Перев и Бояркин, путающиеся под ногами и запустившие всю интригу. Все актеры хороши, словно проснулись от долгого сна и почувствовали себя живыми.

Таков волшебник Гоголь, мастер фантасмагорий и сюжетов-оборотней, великий провидец и обличитель пороков человеческих, он смог пробудить фантазию режиссера и актеров Русского театра им. А.П.Чехова, во веки веков он будет умы пробуждать и душу радовать проницательностью своей, насмешкой и великой любовью к Человеку.

Фотогалерея