Прощание Славянки/Геннадий Залогин

Выпуск 3-123/2009, Вспоминая

Прощание Славянки/Геннадий Залогин

 

1 октября исполнилось сорок дней со дня смерти заслуженного артиста России и Карелии Геннадия Залогина.

Его отпели 29 августа в храме пророка Божия Илии в Обыденском переулке, на противоположном Храму Христа Спасителя берегу Москва-реки. После прощания в театре «Et cetera», в котором он три года служил заместителем директора, его похоронили на Востряковском кладбище.

Ему не будет одиноко: есть о чем поговорить с лежащими здесь Андреем Болтневым и Александром Фатюшиным, Яном Арлазоровым и Виктором Авиловым, Яниной Жеймо и Изольдой Извицкий, послушать стихи Павла Антокольского и Леонида Мартынова, заняться магией вместе с Вольфом Мессингом и Юрием Лонго, преклониться перед несгибаемостью Андрея Сахарова. А еще там лежат знаменитые футболисты, хоккеисты, ученые, врачи, изобретатели, купцы. С ними он тоже найдет общий язык. Как находил его с такими людьми при жизни.

Наверное, то, что его отпели рядом с рекой, символично.

Он служил на флоте, свято чтил морские традиции товарищества. И покинул корабль под славным названием «Театр» мужественно, без жалоб. Смотря смерти прямо в лицо. И плывет теперь по волнам нашей о нем памяти.

Конец 1970-х. На чердаке Русского театра драмы в Петрозаводске, который переоборудован в Малую сцену, играют спектакль «Дом, наполовину мой» по пьесе Аллы Соколовой. (Как ни крути, снова приходится обращаться к символам: в 1985 году Залогин вместе с большой группой своих коллег ушел строить новый театр – «Творческую мастерскую», но Русский драматический все равно оставался его домом. Пусть всего лишь наполовину.)

Никого не запомнил на сцене, кроме Геннадия Залогина в роли юного и наивного Вани Французова, с вихрами на голове и в тельняшке. И с голубыми, как апрельское небо, глазами. После спектакля я, столь же молодой театральный критик, пошел за кулисы и восторженно жал руки актеру: мол, это вы и меня сыграли.

Мы подружились. Не только потому, что жили рядом и вместе ходили выгуливать наших детей. Было еще нечто такое, что соединяло и не смогло разорвать даже тогда, когда наши судьбы пошли каждая своим путем.

Конечно, значимо было и то, что и его и меня связывало флотское прошлое. На море, вдали от земных интриг и сплетен, нельзя жить не по совести. Мы и старались жить по морскому уставу.

Ему везло на встречи с хорошими людьми.

Одной из самых значимых, была встреча с писателем Борисом Васильевым (сначала заочная, потом и личная), с инсценировкой его повести «Завтра была война», с которой собственно и родился театр «Творческая мастерская».

Что касается второй встречи, то, уверен, Залогин не стал бы настоящим артистом без режиссера Ивана Петрова, который возглавил театр в конце 1980-х годов и был его художественным лидером в течение 15 лет.

Потому что именно Петров раскрыл в Залогине трагика, каким собственно Геннадий Борисович и был, в своей чеховской трилогии: в ролях Вафли в «Дяде Ване», Гаева в «Вишневом саде» и особенно Кулыгина в «Трех сестрах». Потому что до этих ролей мы знали и любили Залогина в основном как актера комического плана, хотя в ряду блестяще сыгранных им комических персонажей был удивительно жалкий и в то же время гротескный гоголевский чиновник Яичница, в блестяще поставленной Андреем Тупиковым «Женитьбе».

Как критик я сложился на спектаклях Петрова. С ним всегда было не только интересно спорить и соглашаться, но и вместе с ним редко огорчаться, но больше радоваться актерским удачам. Потому что театр Ивана Петрова был не только режиссерский, но, прежде всего, — актерский. И в этом театре артист Геннадий Залогин занимал одно из первых мест.

Что же касается его чувства товарищества, то в самое непростое время для театра вообще, и для театров Петрозаводска в частности, он, по зову своей замечательной партнерши Людмилы Живых, бывшей председателем Союза театральных деятелей Карелии, возглавил при нем Дом актера, не дав исчезнуть из него уникальной теплой и дружеской атмосфере, которой этот театральный приют прославился при своем рождении в 1960-е годы. Дом актера при Залогине и Живых жил полнокровно, хоть и прошел через капитальный ремонт и вынужденное скитание по разным углам. Он продолжал привечать, кормить и поить.

А еще он продолжал быть честным перед самим собой и театральным содружеством. И нет ничего удивительного в том, что за эту свою порой каторжную работу в 2001 году он получил премию имени А.А.Яблочкиной Центрального Дома актера. Получил из рук Маргариты Эскиной, которая долгие годы была для всех театральных людей России тем, кем Залогин для театральных людей Карелии – родной матерью (или, точнее, отцом, применительно к Геннадию Залогину).

Он умел дружить.

И благодаря этому его высокому дару Петрозаводск видел на своих театральных сценах Сергея Юрского и Наталью Тенякову, Аллу Демидову и Виктора Сухорукова, Юрия Стоянова и Илью Олейникова, театр «Комик-трест» и Александра Филиппенко, Санкт-Петербургский мужской балет Валерия Михайловского и балерину Илзе Лиепа, режиссера Станислава Говорухина и театрального критика Виталия Вульфа, поэта Игоря Губермана. Я упоминаю лишь немногих из тех замечательных людей, кто откликался на призыв Геннадия Залогина и ехал в Карелию.

Сегодня в некоторых откликах на его смерть Залогина величают выдающимся театральным деятелем. Он бы сам на это откликнулся непечатно. Потому что умел судить по гамбургскому счету. Но что бесспорно – это то, что он был неповторим, как и всякий талантливый человек. А это раз и навсегда исключает фанаберию, зависть и корысть.

Он любил открывать таланты. В том числе и в родном театре. И то, что нынче так творчески ярки многие молодые артисты «Творческой мастерской», то, что их любят и знают во всей России, – немалая заслуга и Залогина.

Обстоятельства его ухода из родного театра, где последние семь лет он был еще и директором, и отъезда в Москву слишком хорошо известны, чтобы снова их перечислять.

Его взял к себе в театр «Et cetera» Александр Калягин, с которым они были дружны много лет. И это для человека, перевалившего за пятый десяток и отправившегося за новым счастьем из провинции в Москву, было благом. Но, думаю, и немалой бедой.

Потому что с января 2006 года Геннадий Залогин перестал быть актером. А стал администратором. Но, как и полагается человеку флотскому, взял под козырек. Внутри же, я уверен, как и у всякого человека творческого, у него все бурлило и невыносимо страдало от невозможности выходить на сцену-палубу театрального корабля. Не слышать рукоплескания зрительских волн. Не ощущать свою единственность в едином спаянном хоре. И, в конце концов, кровь в жилах свернулась и загустела.

Теперь театральный корабль будет плыть дальше без Геннадия Залогина.

Он же сошел на берег.

Навсегда.

Пусть простится мне, что чуть переиначу строки из написанного сто с лишним лет назад Василием Агапкиным легендарного марша «Прощание Славянки», который нежданно-негаданно стал маршем прощания моряков с родным кораблем:

Наступает минута прощанья.

И стихают вокруг голоса.

Мы не ловим родное дыханье

И уже не увидим глаза.

Прощай, уплывай,

Но нас вспоминай.

Прощай, родный брат,

Прости – прощай, прости – прощай…

Фото Василия Петухова

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.