Архангельск

Выпуск № 6-126/2010, В России

Предновогоднее напряжение носилось в воздухе даже за окном самолета, в котором я летела в Архангельск на премьеру спектакля «Фуршет после премьеры». Черная комедия по пьесе Валентина Красногорова в постановке Романа Виктюка по его же версии. А Виктюк — ведь это всегда напряжение, предвкушение и – наконец – праздник. Праздник, что называется, «по-любому». Изысканный ли это бал во дворце, разудалая ли гулянка в кабаке или просто посиделки на кухне. Если бы Виктюка не было, его стоило бы выдумать. У Платонова сказано: «Без меня народ неполный». Так и без Виктюка — как представить нашу театральную жизнь, начиная со второй половины прошлого века? Он ворвался в театр со своей единственной интонацией, темпераментом, особенным музыкальным слухом, острым чувством формы и цвета. Он, как профессиональный психологический аккупунктурщик, иглоукалыватель, безошибочно знает, на какие зрительские точки надо нажимать. При отсутствии закона о защите режиссерских прав, сколько сотен раз клишировались его спектакли! (Впрочем, иногда и с его разрешения.) Что-то, возможно, получалось. И все равно только его личное присутствие на репетициях может обеспечить такое «удобное» для артиста расположение в рисунке, наполнить действие ни на минуту не снижаемым градусом и волнением абсолютно по любому поводу. Почему здесь смешно до колик, а здесь страшно до озноба – непонятно! Потому что это делал Виктюк. Потому что восхитительно нарядно одетый человек без возраста лаской, криком, шепотом научит, как тривиальную историю превратить в удивительную сказку, и театр без него, как Новый год – без мандаринов.

Для реализации его идеи как нельзя лучше подошло грандиозное здание Архангельского государственного театра драмы им. М.Лермонтова. В фойе – мрамор, бьют фонтаны, море света. На улице мрак и минус 30, а в театре тепло, все сверкает и радует глаз, в буфете варят восхитительный кофе, билетеры и администраторы приветливы и улыбчивы. Новехонькие деревянные дверки ведут туда, куда посторонним «вход воспрещен» и снабжены кодовыми замками. Удобный зал амфитеатром на полторы тысячи мест (на трехсоттысячный город!) с широкими проходами как будто создан для этого спектакля. Хотя, разумеется, спектакль создан для него. И создан так, что использованы все достоинства зала. Пока зрители рассаживаются, по трансляции звучит архаичная запись «Отелло» — надрывными голосами со старинным произношением, например «злоСЧАСТная». Театр Театрович. На сцене фанерная выгородка, способом «граффити» намалевано «С премьерой!», прикноплены маленькие афишки текущего репертуара, слева и справа – гримировальные столики с зеркалами. В проеме выгородки – длинный черный официальный стол, а за ним – откровенная, ничем не скрытая черная внутренность сцены с машинерией. Периодически за столом будет опускаться экран и замечательно работать, давая крупный план актеров и демонстрируя залу зал и происходящее в нем. Резкая, смелая, выразительная работа сценографа Владимира Боера: нам нечего скрывать! Все наружу, все наизнанку, все на продажу! Действие с начала до конца сопровождают песни Веры Сердючки, бьют по ушам, но и завораживают агрессивным ритмом.

Сбор на банкет участников только что закончившейся премьеры «Отелло». В слегка сумасшедшем гриме и невообразимых костюмах. Мефистофельского вида режиссер в микрофон произносит тосты, одновременно блиц-разборы ролей. Голоса звучат подчеркнуто механически, безынтонационно – не по-людски (актеры не люди?). Человеческие интонации прорвутся в момент пьяного отчаяния у Сергея Чуркина (Отелло) и у Тамары Волковой (Эмилии) в монологе о маленькой зарплате и старом пальто. И неожиданно тронет зал Александр Дубинин (Режиссер, он же – Лодовико) словами о необходимости нести людям добро и понимание.

С волнением ждут Дездемону – всеми нелюбимую, но грозную приму театра. Ждут-ждут, а она обнаруживается на сценическом ложе без признаков жизни. Собственно, пьеса основана на известном детективном приеме, когда есть убийство и совершить его мог и хотел каждый из присутствующих. Отелло – задушить, Эмилия – отравить, Яго – заколоть и т.д. Нетрезвый Отелло, первым обвиненный, даже готов признать вину, так как уже ничего не помнит. Сокрушается только о своем беспамятстве: «Хоть бы удовольствие получил!». Выяснения продолжаются. В процессе действия артисты перманентно перемещаются по залу, в котором ни на минуту не гаснет свет. Если они оказываются в дальних проходах, то зрители, сидящие ближе, видят их на экране. Бегают, прыгают, танцуют полуголые в дыму. Надоевший вообще-то дым здесь, вроде, и не при чем, а не мешает почему-то, даже пахнет приятно. Такая дурацкая, карнавальная, полная жизни (на фоне смерти) вакханалия заражает зал нездешним восторгом.

Когда проходит первый шок, высказаны все обвинения и надо что-то уже предпринимать, главным оказывается вопрос – а как же завтрашний спектакль? Show must go on – это всем известно. Изумительно быстро, не вызывая противоречий, приходит решение – отвезти куда-нибудь тело, сделать вид, что прима покинула театр, да и исчезла. Где-то под сенью кулис все и проделывается. Уф! Но возникает следующий вопрос: кто будет завтра играть Дездемону? Вот и первый настоящий момент истины. Вот тут и выходят из шкафов все скелеты и начинают кипеть настоящие шекспировские страсти. Эмилия и Бьянка (Елена Смородинова) решительно выходят на первый план, умоляют, заклинают, угрожают, обещают, меняют «масти» (блондинка-брюнетка), показывают себя со всех сторон. Что решит растерявшийся под таким напором Режиссер-Мефистофель? Ничего он не решит. Потому что грянет гром небесный и убиенная Дездемона (Людмила Советова), как самый страшный кошмар, в сравнении с которым Каменный гость покажется феей, является на сцену вполне живая и свирепая. Беспощадный монстр в блестящем купальнике и с загипсованной ногой очень доходчиво рисует несостоявшимся убийцам дальнейшие перспективы. Отныне она будет играть все, что захочет, а они тоже будут играть все, что захочет она. Трепещущие персонажи окружили новоявленного Карабаса-Барабаса, и неожиданно мизансцена напомнила хоровод у новогодней елки (возможно, благодаря бирюзовому сверкающему одеянию героини), и неожиданно снова стало весело и празднично. Сыграли комедию. А вы что подумали?

Фото Натальи Латухиной

Фотогалерея