Тверь

Выпуск № 6-126/2010, В России

Известие о премьере в Тверском ТЮЗе - «О мышах и людях» Джона Стейнбека - поначалу вызвало недоумение: нужен ли подобный материал на сцене театра, рассчитанного на определенный контингент зрителей - подростковый, юношеский? Рассказ о двух сезонниках, лелеявших мечту о собственном, пусть маленьком, ранчо, где они будут сами себе хозяева, и заканчивающийся убийством одного из них и полной безысходностью для другого, вряд ли подходит для ТЮЗа. Но все вопросы снял спектакль режиссера Адгура Кове.

«В повести Стейнбека, - сказал он, - дан образ нашего мира, катящегося в пропасть. Здесь жестко, без прикрас обозначена главная тема - тотальное одиночество человека, его «заброшенность», а идею можно сформулировать так: делай, что должен, и не теряй мужества. В репертуаре театра много сказок, но нужен и серьезный разговор со зрителем. На него мы и рассчитывали. Психологически глубокий материал дал возможность интересной, значительной проработки его артистами, тем более что актерский костяк в театре хороший».

Главное достоинство спектакля - максимальная близость миру автора, его размышлениям о смысле жизни, человеческой сути, всех тех вечных вопросах, которые так тревожат юных, пытающихся найти на них ответы, и тут умная книга, глубокий спектакль - лучшие собеседники для них. И зрительный зал был действительно «схвачен» с первой минуты, став необходимым соучастником содержательного разговора, который предложил ему театр.

Жанр спектакля был обозначен как притча, но без малейшего признака назидательности, что так отвращает молодых. Перед зрителями предстала вполне обычная история, очищенная от бытовых подробностей, но не потерявшая житейской достоверности. Этому способствовали не только «незаметная» режиссура (знак подлинного мастерства), но и оформление спектакля (художник Геннадий Зубарев): огромное мельничное колесо, висящее где-то в вышине, как дамоклов меч, и хлипкий забор из ивовых прутьев, окружающий ранчо. Откуда-то доносятся звуки, напоминающие неспешный перебор струн банджо (музыкальное оформление Сергея Локтева), и из сумрака надвигающейся ночи появляются два безмерно усталых человека - Джордж (Андрей Иванов) и Ленни (Александр Евдокимов). Первые, вполне обычные фразы, и вдруг вспыхивают среди них слова, придающие разговору совсем иную тональность: «Люди, которые батрачат на чужих ранчо, самые одинокие на свете... Но мы совсем не то, что они. У нас есть будущее. И тебе, и мне есть с кем поговорить, о ком позаботиться... Когда-нибудь мы подкопим деньжат и купим маленький Домик, несколько акров земли, корову...» - «И будем сами себе хозяева!» Цель, по нынешним временам, вполне понятная, но как идут к ней герои?

Если Джордж, явный лидер (Стейнбек отмечает его «строгое, решительное лицо с беспокойными глазами»), сомнений не вызывает, то Ленни («с плоским лицом и пустыми глазами») обращает на себя внимание некоей странностью, к которой сразу и не подберешь определения, какой-то нескладностью, заторможенностью и неожиданной для своей большегрузной фигуры робостью. И тут Стейнбек сразу расставляет точки над «i»: Ленни не совсем нормален. Вот и сейчас у него в кармане дохлая мышь, которую он гладил пальцем, пока шел по дороге с Джорджем - просто он, по его признанию, любит гладить все мягкое. Ну что ж, и эту «логику» можно понять, когда ты всю жизнь только и слышишь в свой адрес - «дурак полоумный», то невольно в минуты, когда принадлежишь только себе, хочется дотронуться до чего-то мягкого, что обдаст одинокую душу детской радостью: будь то кусок бархата, полученный от тети Клары, или, на худой конец, мышь, но лучше кролик или щенок, ведь «они не такие малюсенькие».

И вот, теперь уже в искаженном, болезненном виде, возникает тема о всеобщем одиночестве, заброшенности душ, никчемности жизни. Эта тема усиливается от картины к картине, приобретая всеобщий характер. На ранчо, куда герои пришли батрачить, их ждет все тот же ощетинившийся против всех мир одиночек, растерявших даже имена: однорукий Огрызок (Сергей Коноплев), изувеченный лошадью Горбун (Александр Романов), презираемый всеми хозяйский сын Чернявый (Иван Иванов). Две взаимоисключающие цели терзают души персонажей: обособиться от мира - и не быть одиноким. Мечта Джорджа и Ленни - затопить в дождь печь, «сидеть около нее да слушать, как дождь стучит по крыше», у Огрызка - обрести свой угол, где он не будет лишним человеком, и даже Горбун, отщепенец уже в силу того, что он негр, на миг поддался мечте-обманке, потому что «человеку нужно, чтоб кто-то живой был рядом. Можно сойти с ума, если у тебя никого нету. Пускай хоть кто-нибудь, лишь бы был рядом».

Что мешает людям достичь своей цели? Разъединенность. Эгоизм. Страх. Об этом – русская литература, “Идиот” Достоевского, “На дне” Горького, и Стейнбек продолжает эту гуманистическую линию, давая американский вариант ответа на поставленный вопрос. Почему терпит поражение Джордж? Как говорит Горбун, «Джордж себе на уме... Я видел такое множество раз, даже счет потерял - один разговаривает с другим, а ему все едино, слышит ли тот, понимает ли. И так всегда, разговаривают ли они или сидят молча». Ленни для Джорджа - лишь подспорье в задуманном деле, он не видит в нем душу живу, и тот, преданный видимостью дружбы, медленно сползает в пропасть. Гибель его предрешена, как гибнут от его «тяжелой нежной лапы» (А.Блок) мышь, щенок, женщина... Гибель Ленни в конце спектакля почти зеркально повторяет эпизод с беспомощной собакой Огрызка, преданной своим хозяином, но слова, сказанные им, врезались в память Джорджа: «Лучше бы мне самому пристрелить собаку. Не надо было позволять чужому». И Джордж выполняет этот «наказ». Как справедливо пушкинское пророчество: «И тем всего вернее губим, что сердцу нашему милей»!

Вновь вращается огромный мельничный молох, и кричит над убитым Ленни Джордж, как кричит человек перед смертью...

Итак, на афише Тверского ТЮЗа появился новый спектакль, главной задачей которого является, по словам постановщика, обращение к молодым - до конца соответствовать предназначению человека: «Это - единственная наша надежда».